Пачка «Беломора»

1.

Политика Митрофана Алехина с треском изгнали из родной партии. Разругался с боссом из-за магистрального курса. И это накануне президентских выборов. Самое козырное время. Обидно до слез.

Ушел внушительно. Громко шарахнул дверью. Перед этим плюнул партайгеноссе прямо в лицо. Просто харкнул.

А дома ошалел — как жить-то дальше? Взят ведь кредит на пять зеленых лимонов. Под особнячок на Рублевке. Теперь какой там?! Обитай до гробовой доски в Новых Черемушках. Пусть и в элитной квартире.

С горя вылакал бутыль коньяка. Почти не закусывая. Лишь жалкая жестянка с крабами, да бутерброд с икрой.

На секунду в душе потеплело. Потом накатил ледяной ужас. Слишком хорошо знал, что случается с отставными политиками-алкашами. Стреляются, лезут в петлю, вываливаются из окон высоток.

А тут еще жена, Дарья Ивановна, подкатила. Давай, мол, ей денег на норковую шубу от Кардена. У самой же в шкафу столько шуб — женский батальон можно одеть.

Послал супругу на три веселых буквы.

Та — в слезы, сразу умотала отдыхать на Канары. Мол, устала от деспота.

Скатертью дорога!

Пил целую неделю. Забыл о страхе. Оброс щетиной. Изо рта несло, как из помойки. Ленился даже зубы почистить. Общался с чертями, зелеными и в полоску.

Как он теперь будет жить? Без мигалки на черном мерине? Без ментовских машин сопровождения? Без шикарных шалав, оплаченных из партийной кассы?

2.

Дрожащими руками схватил газету. Вся квартира у него была обложена партийной прессой.

Ага… Вот!

«Госпожа Люба, потомственный знахарь в пятом поколении, излечит от алкоголизма, снимет сглаз, приворожит удачу».

Набил г-жу Любу по клавишам мобилы:

— Приезжайте!

А та, наглячка эдакая:

— Сами приезжайте. Работаю у себя на дому.

Хотел было наорать: «Да ты кто такая! Знаешь, кто я?»

Взглянул на лужу блевоты на паркете, осекся.

— Диктуйте адрес.

Жила г-жа Люба прямо у Кремля, на Знаменке. Дом 13.

Столетняя восьмиэтажка с аркой во двор. Огромный гулкий подъезд. Дивная чистота. Мясистые фикусы на подоконнике. Консьержка вяжет носок. Кажется, из шерсти длиннорунной овцы. Или верблюжьей. Шут его знает!

Дверь открыла сама г-жа Люба. Худющая, как штакетник. На голове ala Медуза Горгона — волосы стоймя. Об ногу трется тощий, с проседью, кот. Левое глазище котяры с бельмом.

— Ну, рассказывайте… — Люба усадила его в покойное кожаное кресло.

Митрофан, как на духу, все поведал. Об изверге боссе. О тоске по мигалке и тачках полицейского сопровождения. О сексапильных проблядушках, оплаченных из парткассы.

Так увлекся, даже всплакнул.

— Ну, не переживай, — рязанским говорком проворковала Люба. — Твое горе — с полгоря. Я тебе подсоблю.

И достает из палехской шкатулки пачку «Беломора».

— Что такое? — опешил Митрофан.

— Выкуришь пачку, беда отпустит.

— Ты чего? Я — элита! Мне меньше «Парламента» не предлагай!

— А ты выкури… — нахмурилась Люба. — Каждая папироса — откровение. Катарсис… Пшел вон, касатик!

3.

Первую папиросу зашмалил прямо в подъезде. Возле фикусов. От непривычки к терпкому дыму закашлялся. Засаднило горло. Из глаз брызнули слезы.

Ну что, лучше теперь?

Да нет… Тошно.

— У нас не курят… — увидела его консьержка.

— Извините, — с внезапной вежливостью отозвался Алехин.

Неужели действует?

Вернулся домой. Вышел на лоджию, сел в плетеное кресло. Закурил вторую.

И чего убивается? Ну, рассорился… Ну, не будет бесплатных путан с мигалками…

Главное, он жив и здоров. Относительно молод.

4.

Выкурил полпачки «Беломора» и стал спокоен как слон. Словно оброс слоновьей кожей. Хоть швыряй в него дротики.

Нежданно-негаданно — звонок в дверь. А за ней не кто-нибудь, а глава партии «Счастливая жизнь», Александр Сусликов. Рядом топтались пять мордоворотов с рациями в ушах.

— Давай, Митрофан, мириться? — Сусликов широко распахнул медвежьи объятия. — Признаюсь, в стратегии партии ты круто сечешь. А вот в физию мою ты зря харкнул.

Митрофан пригласил лидера на кухню. Чая не предложил. Лишь пыхнул «Беломориной», глянул вприщурку сквозь терпкий дымок.

— Зачем я тебе?

— Ты — мозг партии! — прошептал Сусликов.

Митрофан выхватил из кармана халата краснокожую книжицу. Шваркнул ее на стол.

— Выхожу я из твоей партии. Алес!

5.

Уехал на дачу. Лакеев распустил. Теперь каждая копейка на счету.

Посадил белокочанную капусту. Расчехлил двустволку. Достал с чердака бамбуковую удочку и садок. Удил жирных карасей. Бил поджарых глухарей. Встречал и провожал ясную зорьку.

Капуста удалась. Ягдташ налился свинцом. Карасей ел в ухе, в жареном и вяленом виде. А ягод в сосновом лесу! Белых грибов! И все под жизнеутверждающую трель соловья.

Меж тем, в пачке «Беломора» осталась лишь одна папиросина.

Тут прикатила супружница, Дарья Ивановна.

— Давай разводиться, Митрофан!

— Ты чего?

— Не нужен мне бомж.

— Какой же бомж? У меня квартира. Дача.

— Ха! Нашел чем гордиться! Ты хоть в курсе, что твой бывший босс, Александр Сусликов, стал президентом РФ?

Митрофан рухнул в камышовое кресло.

— У партии «Счастливая Россия» восемьдесят процентов мест в Думе, — добила его жена.

Митрофан трясущимися руками закурил последнюю. Пыхнул ядовитым дымком. Вроде чуток отпустило. Только в сердце впилась ледяная игла.

Спокойно! Его идеал — капустная грядка, патронташ, садок…

6.

Срочно отбыл в столицу. На Знаменку. К Любе.

Прибежал, ласкаемый видом Кремлевских звезд. А того дома уж нет. Снесли начисто. Лишь подъемный кран, да плакат: «Строительство 40-этажного отеля «Счастливая Россия».

Митрофана качнуло. Как от удара в челюсть. Состояние грогги.

У мусорного бака увидел седоватого кота с бельмом на левом глазу.

— Где твоя хозяйка, котяра? — справился у животинки.

Кот дипломатически промолчал.

Вернулся домой. А в почтовом ящике кипа неоплаченных счетов: телефон, интернет, жилплощадь… Угрозы за неуплату судом.

Спустился в подвальчик ближайшей забегаловки «Алые паруса». Сел к замызганному столу, стал ждать официантку.

Подошла… г-жа Люба. В белом переднике официантки.

— Что закажите?

— Вы?!

— Ну, я… Не пошел мой бизнес, Митрофан. Вот кручусь здесь, в подавальщицах.

— Мне бы пачку «Беломора». Заговоренного!

— Обман все это, Митрофанушка. Фикция. Морок, — горько усмехнулась Любушка. — Звякни президенту. Повинись. Упади в ножки.

И он позвонил. Прямо из кабачка. Номер у Сашки Сусликова остался прежним.

— Милый мой, — ответил на мольбу президент РФ, — ты не мозг нашей партии и, увы, даже не ее член.

Артур Кангин
kangin.ru