Владимир Соловьев | Два Владимира: герой и антигерой

Сравнительные жизнеописания не по Плутарху.

Животные разной породы

Есть нечто забавное, что, будучи сам Владимир (ньюйоркжский) и в восприятии другого Владимира (кремлевского) – его личный враг и живая (покуда) мишень из-за «Кота Шрёдингера» (днями выходит обогащенным изданием в Киеве), автор решил сочинить «сравнительные жизнеописания» двух Владимиров, главных героев текущей истории, пусть один и антигерой, но не по Плутарху, хотя его трехтомник мною читан-перечитан. Хорошо еще, один из этих двух Владимиров – Володимир, что подчеркивает крутую разноту меж ними: Волна и камень, стихи и проза, лед и пламень не столь различны меж собой – это не про них сочинил родоначальник?

Чем кончилась противоположность пушкинских героев общеизвестно – дуэлью. Сейчас тоже идет дуэль – одни ее называют спецоперацию, другие войной, третьи – Третьей Мировой, прошу прощения за невольный каламбур. Сошлюсь сходу на Фукидида из его «Истории Пелопоннесской войны», которая, кстати, длилась 27 лет: война – это господство непредвиденного. Как здесь у нас говорят, predictable unpredictability. Не только для зрителей, не только для участников, но и для поджигателя войны. Для него в первую голову, коли затеянная им военная авантюра пошла не по резьбе, наперекосяк. Имею в ввиду русско-украинскую войну, а не Пелопоннесскую.

Впрочем, кой-какие уроки у Плутарха я позаимствую, решительно предпочитая великого грека поверхностному римлянину Светонию с его «Жизнью дюжины цезарей», где тьма сплетен и анекдотов и острый дефицит мыслей. Вот как предваряет Плутарх сдвоенный потрет Александра и Цезаря: «Мы пишем не историю, а жизнеописания, и не всегда в самых славных деяниях бывает видна добродетель или порочность, но часто какой-нибудь ничтожный поступок, слово или шутка лучше обнаруживают характер человека, чем битвы, в которых гибнут десятки тысяч…» Вот-вот: война – это серия катастроф, ведущих к победе (привет Клемансо). Победа не за горами: предсказываю – ни Столетней, ни Тридцатилетней, ни Двадцатисемилетней, как Пелопоннесская, ни даже Семилетней войны не будет, когда российская армия выдохлась в обоем смысле – на исходе пушечное мясо и боеприпасы для пушек всех сортов. Как пишет поэт Илья Журбинский, хоть я с ним и не во всем согласен:

Хоть Владимир Владимиру рознь,
Не владеть никому из них миром.
Значит дело решится войной.
Приуныли чего, мужики?
Что на свете почётней вражды?
Все верёвки намазаны мылом.
Дан приказ всем законам молчать,
Прикусить до поры языки.

Вот и начнем с таких вроде бы ничтожных поступков, которые на поверку определяют не только персоналии моих героев, но и ход мировой истории.

Оговорим только, что если Александр Македонский и Гай Юлий Цезарь – персонажи разных времен, то два наших Владимира действуют в одном и том же временном пространстве, что делает их несходство разительным во всем, окромя тезкоимства, а это еще больше подчеркивает их драматическую противоположность. Не

характеров, как у Лабрюйера, а – смотри глубже – пород, как у Маяковского: И знал лишь бог седобородый, что это – животные разной породы. Впрочем, оба они – Путин и Зеленский – трагические лица современной истории, чем бы не обернулся личный жребий каждого из них. От исхода их противостояния зависит судьба мира.

Придаю слишком большое значение роли личности в истории? Ни в коем разе. Особенно если это касается деспотов, а те самовластны по определению. Чтобы далеко не ходить – тот же Гитлер. А касаемо ничтожных поступков и ничтожных деталей, которые могут сыграть в истории отнюдь не ничтожную роль, сошлюсь на Паскаля, пусть его примеры и набили оскомину, в том числе благодаря моим собственным на них ссылкам. Будь нос Клеопатры покороче, иное было бы лицо мира – это, понятно, метафора, а вот вполне достоверный пример: «Кромвель готов был опустошить весь христианский мир; королевская фамилия погибла бы, а его род стал бы навсегда владетельным, если бы не маленькая песчинка, попавшая в его мочеточник».

Роль случайности в истории: повернулось так, а могло иначе. Если бы да кабы. Индетерминизм в противоположность детерминизму. Гипотетическое, сослагательное предположение в модном нынче альтернативном жанре. В кратком изложение вот вовсе не шутливый стих Евгений Лесина на эзоповой фене, как образчик альтернативной истории:

Война уже не идет,
А бабы все голосят.
45-й год.
Есенину 50.
Он дважды сидел.
И живет не в Москве.
Попал под расстрел
Маяковский В.
А Мандельштам жив,
Блок ненавидит прессу.
Ядовит и плешив,
Гитлеру посвятил пьесу.
Троцкий пил самогон
И утонул в пруду.
Сталин разоблачен
В 38 году.
Петроград – город-герой,
Его заняли шведы.
Тухачевский живой,
Власов – маршал победы.
Хиросиму и Нагасаки
Никто не бомбил.
Пишет о Пастернаке
Хармс Даниил.
Вроде бы ад не тот,
Да только все тот же ад.
45-й год.

Сошлюсь и я на русскую историю. Если бы восторжествовали новгородские демократические прозападнические тенденции, а не московские автократические и изоляционистские… Если бы царю Борису (а не Борису Годунову, как принято его уничижительно именовать, будто и не царь он) выпало создать монархическую династию, а Романовы так и остались рядовыми дворянами… Если бы удался Корниловский или, на худой конец, Кронштадтский мятеж… Если бы Ленина сменил не Сталин, а Троцкий, Бухарин, кто угодно… Или ближе к нашему времени Ельцина взять. Если бы он не расстрелял оппозиционный парламент в октябре 93-го, если бы не подтасовал президентские выборы летом 96-го, если бы не передал бразды правления Коту Шрёдингера-Соловьева в канун нового столетия…

О это Великое Если Бы!..

Коли дошел в русской альтернативе до моего антигероя, то с него и начнем, да и по старшинству. Здесь еще одно преимущество Володимира Зеленского перед Владимиром Путиным: возрастное. ВВП неуклонно приближается к тройке кремлевских септуагенариев – Брежневу, Андропову, Черненко, над которыми не насмешничал только ленивый. В ответ на недавние российские фейки, что украинский президент больше не руководит страной, а ранен и находится в реанимации в тяжелом состоянии, Володимир Зеленский похвастал крепким здоровьем, а заодно заметил: «И при всем уважении к пожилому возрасту, но 44 – это не 70». С небольшим, но сущностным коррективом: Володимир пусть значительно моложе Владимира, но много взрослее его, потому что Путин, если рассматривать его психоаналитически, давным-давно остановился в своем развитии, у него подростковая психология, как у убийцы Нормана в хичкоковском фильме «Психо». Да простит меня читатель, что я только мельком о его навязчивых идеях, патологических фобиях и ретроградном мышлении. Не только ввиду самоочевидности для всей нашей глобал виллидж, против которой попер кремлевский псих, объединив против себя весь цивилизованный мир, но и по личной причине: я уже сочинил о нем с вагон и маленькую тележку, проанализировав этого психо- и социопата в «Коте Шрёдингера». Пусть, на поверку, ВВП оказался в разы проще, примитивнее – ну да, пальцем деланный.

Иное дело его тезка, которого Путин, может, потому и ненавидит лично и люто – мишень №1 для его наемников, головорезов, пропагандонов, (что ни день, трибунал для Зеленского, объявить в уголовный розыск, сакральная жертва и проч.) – что судил по себе, рассчитывая, что из страха Зеленский капитулирует, а тот, крепкий орешек, оказался не только бесстрашнее, но и сложнее, и страх смерти отступил перед волей к свободе и ответственностью перед народом. Тезки – да, но во всем остальном антиподы. А потому переговоры между ними бессмысленны – у них нет общего языка. Меж ними нет ничего общего – они сделаны из разного генетического материала. Вот парадокс Честертона в адекват этой паре Владимиров: «Раз они никогда ни в чем не были согласны, им не о чем даже спорить». Как ни огромна наша планета, двоим этим Владимирам нет места на ней.

Или – или.

Однако из уважения к почтенному возрасту мы и стартуем с кремлевского волюнтариста – а как еще его обозначить? Ведь если бы не Путин, то и никакой украинской войны не было и даже Крым остался украинским. Никто другой из его milieu, хоть короля и играет свита, не посмел бы о таком даже помыслить. В этом его индивидуальная штучность, пусть и с психопатическим уклоном: поставить личную волю не просто над, а наперекор объективной реальности, которой Путин бросил вызов. Потому и волюнтарист, а волюнтарист – потому что псих. Укажу сразу же на две его базисные черты: два «ж» – жадность и жестокость. А объективности ради сошлюсь на уже помянутого не очень любимого мною древнеримского биографа. Вот что он писал о Путине девятнадцать столетий назад:

Его управление государством некоторое время было неровным: достоинства и пороки смешивались в нем поровну, пока, наконец, сами достоинства не превратились в пороки: жадным его сделала бедность, а жестоким – страх.

Маски сброшены

И чувства добрые я лирой пробуждал, да? Само собой, деспот пробуждает в подвластном ему народе чувства далеко не добрые. Можно и так сказать: нет

народов однозначно хороших или однозначно плохих, но если демократия предоставляет народу не только политический, но и моральный выбор меж различных альтернатив, то тирания пробуждает в народонаселении худшие чувства, взывая к самым негативным его сторонам. Тирану нужен не народ, а чернь, плебс, быдло, что Путин и продемонстрировал за двадцать с копейками лет самовластия, превратив русский народ в патриотическое народонаселение и само слово «патриотизм» в ругательство, потому как камуфляж для самого низкого и низкопробного в моральном отношении. Рыба начинает гнить с головы, а двуглавый орел с двух.

Да, край непуганых идиотов, Илья Ильф прав. С существенным коррективом, что Россия – это край пуганных, напуганных, перепуганных и запуганных идиотов. Однако не оболваненных, коли значительная часть титульного населения верит своему вождю и верит в своего вождя. Не до такой все-таки степени, чтобы умирать за него на полях сражений – еще одна причина неминуемого поражения России в украинской войне. Как и сам Путин не готов умереть за Путина, ха-ха. Пусть и блефует атомной погремушкой. Для того ли он настроил себе дворцов и яхт? Никаких суицидальных комплексов. Будет цепляться за власть до последнего: за нами Москва – отступать некуда, да хоть внутри Садового кольца, за Кремль, за бункер, за собственный кабинет.

Очередная ссылка на мой провидческий роман-трактат «Кот Шрёдингера», в котором я уложил на пресловутую кушетку не только кремлевского сюзерена, но и вассальные ему массы в феодальной от него зависимости. Безмозглые – возможно, но не безумные. Псих в этом тандеме только один – Путин, которого я досконально изучил в своей зашкварной мениппее, но та оказалась куда зашкварнее, продлясь в реальность, почему и понадобился этот сиквел в ином жанре, чем приквел. Вот парочка откликов на публикации начальных глав «Кота-Шрёдингера-2». Из Москвы с намеком на метафорический метод приквела: «Славно! Всё-таки в прямоговорении есть свои плюсы”.

Из Флориды: «Ныне модная ковидоцентричная фраза “Маски сброшены” подходит к обстановке вокруг Кота и его автора (в едином лице и порознь)».

Увы, иногда приходится прибегать к прямой речи. И даже к шпанскому языку – под стать моему шпанистому антигерою.

Это вдобавок к тому, что тотальный маньяк, на всю голову. От мании величия при глубинном сознании своего ничтожества и самозванства, типа не в свои сани не садись, до мании преследования, комплекс осажденной крепости, когда кругом враги, которых он сам же и создает, сначала воображаемые, а потом реальные, бросив вызов всему миру: один против всех, все против одного. Мания на мании, вплоть до патологической клептомании. Помните, у Навального на внешней стороне крышки лэптопа был портрет Путина с пояснительной надписью: «Путин вор». Кто бы сомневался.

У меня в романе есть доподлинный эпизод, как герой стырил у приезжего американца перстень и наотрез отказался его вернуть. Возвратим эту историю в реальность и поместим ее в контекст русско-украинской войны и мародерства России на оккупированных территориях как на государственном (сталь, зерно – «было украинское, стало русское» – циничный российский мем), так и на индивидуальном уровне (от холодильников и стиральных машин до унитазов, мобильников, драгоценностей и прочей мелочевки). Откуда есть пошел этот грабеж среди бела дня? Вот та давняя путинская история, как она была на самом деле.

Случилась это в 2005 году в Константиновском дворце Санкт-Петербурга, когда при личной встрече с президентом одного из самых успешных клубов НФЛ Робертом Крафтом Президент России увидел на руке гостя чемпионский перстень и попросил у него примерить. «Да я убить кого-нибудь им могу!» – сказал Путин, надевая кольцо на палец. Странная, согласитесь, реакция. Сняв перстень и положив его в карман, Путин удалился в сопровождении трех охранников. Американец был потрясен такой наглой покражей, тем более перстень был ему дорог не сам по себе, а как память о победе в Супербоуле: на нем было выгравировано имя Крафта. Когда история просочилась в печать, тогдашний президент США Джордж Буш-младший попросил президента НФЛ смириться с потерей: «Так будет лучше для российско-американских отношений». Однако самой интересной была реакция Кремля: «Если этот джентльмен испытывает такую мучительную боль от утраты, – заявил президентский «голос» Песков, – президент готов отправить ему какое-нибудь другое кольцо, которое сможет купить за свои деньги».

Это не просто клептомания, а супер-клептомания: невозможность для вора вернуть украденное. Чтó перстень, слишком многое упирается именно в эту суперманию Путина – от коррумпированного государства, лично им созданного, с его собственными и его субординатов дворцами и яхтами до украденных Южной Осетии и Донбасса, аннексированного Крыма, а теперь вот захваченных Мариуполя, Херсона, Мелитополя и других украинских городов и деревень. Почему я и говорю, что той же путинской природы мародерство российского государства и российской военщины на украинской земле. Вот анекдотическая, но опять-таки реальная история с трактором и сельскохозяйственной техникой на 5 миллионов долларов, которую русские стибрили у украинца, но фермер предусмотрительно их дистанционно заблокировал. А торопятся они так потому, что украинская земля получена ими во временное пользование, и они это знают, и ни раздача российских паспортов, ни замена гривен на рубли, ни референдумы о присоединении к России, ни кража взрослых и детей и увоз их вглубь России, ни прочие интеграционные манипуляция не помогут.

Другой вопрос – как заставить Путина вернуть Украине украденные земли? Таки проблема.

Только силой. Высокоточные катюши хаймерсы (новомодное слово в украинском языке) и прочее продвинутое, не российскому чета, западное оружие Украине в помощь.

Тем временем Володимир Зеленский предсказывает и предупреждает, что «российские солдаты, которые выживут, заберут зло, которое они принесли нам, с собой назад Россию».

Уж коли косяком пошли Владимиры, то ссылка еще на одного: «Мыслима ли многолетняя война без одичания как войск, так и народных масс?» писал Ленин. Ему ли не знать!

Беги с Титаника
Акуле в пасть.
Милее пряника
Народу власть.

Постпутинской России предстоит долгий и тяжкий реабилитационный период денацификации и депутинизации, что в данном случае одно и то же. Это единственный для нее шанс вернуться из варварства и одичания в семью народов, в мировую цивилизацию.

Ниша и статуя

Есть две крайности биографического жанра – агиография и патография. Широко распространенный сейчас жанр патографии – био с уклоном в абнормальную психику с патологией и тараканами, тогда как агиография – сусальный жанр жития святых. В патографию поневоле соскальзываешь, когда пишешь о кремлевско-бункерном Владимире, а как избежать сусальности, когда пишешь про киевского Володимира?

Тем более, у автора есть личные причины идентифицировать себя с национальным героем Украины и великим мировым политиком. Мы оба Вовы, у обоих жены Лены, с которыми оба знакомы со школы. И даже роста одного, не говоря о происхождении. И оба-два преданы идеям свободы и ненавидим любые формы деспотии и тоталитаризма. Что я доказываю словом, а Володимир на деле. Хотя слово – тоже дело. Иначе чем еще объяснить, что мой антигерой счел меня клятым врагом и объявил на меня охоту. Охота пуще неволи, но посмотрим, чья возьмет – кремлевские агенты или здешние контрагенты: моя милиция меня бережет (пока что)?

Не сравниваю, конечно, но решив поставить Украину на место и изничтожить по русскому принципу территория важнее населения, чтоб другим подавно не было, Путин пошел схожим путем, персонифицировав свой страх в смертельного личного врага – Володимира Зеленского. А потому по недомыслию решил прежде всего обезглавить страну по советскому принципу в Афганистане: захватить столицу, убить президента, взамен посадить своего человека и даже сбросил десант, не дожидаясь подхода войск, а те застряли в пути. Натолкнувшись на мощное сопротивление украинцев и неся тяжелые потери, отступили на киевском, черниговском и сумском направлениях. Напомню – все это случилось задолго до потока супер-пупер современного оружия Украине, когда Запад наконец-то поверил в ее способность противостоять охреневшей и озверевшей супердержаве. А пока что всё вышло шиворот-навыворот и, чем дальше, тем для Путина хуже.

Подвела разведка? Не только своя, но и международная: американы предсказывали скорое, в пару дней падение Киева, а гостеприимные бритты предлагали Володимиру Зеленскому политическое убежище с тем, чтобы он создал в Лондоне украинское правительство в изгнании. Зеленский, однако, остался в Киеве и доказал профессиональную несостоятельность главных мировых разведок, посрамив профи-предсказателей и опрокинув кремлевские планы.

Здесь самый раз помянуть плутархов «ничтожный поступок», который сыграл – и играет – решающую историческую роль в противостоянии добра и зла, свободы и тирании, жизни и смерти: отказ Володимира Зеленского послушаться западных доброжелателей и бросить Украину.

При подавляющем численном превосходстве России в живой силе и военной технике, поразительно, как украинцам во главе с героическим президентом Зеленским удается не просто переиграть противника, но смешать все его стратегические карты. Или стратегия была с самого начала никудышная, никчемная, хреновая?

И да и нет. Коли западные военспецы предсказывали Украине поражение, а ее президенту предлагали бросить Украину и создать правительство-эмигре. Как тот же Борис Джонсон, не худший из европейских лидеров (сравниваю с «чемберленами» Макроном и Шольцом). И были несказанно удивлены, что наперекор блицкригным планам Путина, война продолжается до сих пор. Еще вопрос, где были больше поражены беспрецедентным сопротивлением украинцев – в Кремле или в Белом доме, Елисейском дворце, на Даунинг Стрит 10, Вилли-Брандт-штрассе 1 и прочих резиденциях владык мира. А что двигало украинцами? Надежда вопреки надежды?

Вопрос на затравку: что было бы, если Володимир Зеленский послушался своих западных советчиков и удрал в Лондон? Худой мир лучше доброй ссоры? Бандитский мир на условиях Путина? Присоединение Украины к России на манер Белоруссии? А следом балтийские и восточноевропейские страны? Сбылась бы мечта идиота – реанимация империи зла? И так шаг за шагом – предсказанный Освальдом Шпенглером закат Европы? Страшно подумать. А детерминисты объясняли бы весь этот мировой ужас исторической неизбежностью и необходимостью. Слава богу, это альтернативная, гипотетическая, а не настоящая реальность. Избежать ее удалось благодаря лично Володимиру Зеленскому. Это опять-таки к вопросу о роли в истории личности, если таковая окажется в нужном месте и в нужное время.

Сначала ниша, а потом статуя?

В смысле, окажись в этой ситуации кто другой – Порошенко или Ющенко, – он повел бы себя соответствующим образом. Никоим образом не сомневаюсь в их личном героизме и ответственности перед народом. Как России катастрофически не везло на лидеров, так Украине в последнее время свезло на них. Что, однако, никак не умаляет роль личности в истории. Без разницы, позитивная это роль или негативная. Уйма примеров. Скажем, тот же Черчилль по контрасту со своим предшественником соглашателем Чемберленом. Об альтернативе Сталину я уже писал – никто не довел бы страну до такой катастрофы.

Да, России не очень фортит на правителей. В том числе на психов – от Ивана Грозного до Иосифа Сталина, а теперь вот на Путина – мало не покажется. Другими словами, индивидуальную патологию кремлевского оккупанта следует все-таки рассматривать в контексте русской истории. Не то чтобы историческая окаменелость по Тойнби, но пассионарный период у России позади. Как ни относись к ленинской и ельцинской революциям, но то были последние всплески ее пассионарности. Далее – в этом веке – последовал упадок, и военные инъекции Путина – Чечня, Грузия, Украина – как мертвому припарки: скорее убыстрят, чем остановят имманентные деструктивные тенденции российского государства, потому как типа самострела, бумеранга или бомбежки Воронежа – читателю на выбор. В этом отношении Путин, пусть волюнтарист, самозванец и маньяк, но не на пустом же месте. его саморазрушительные склонности до известной степени совпадают, в унисон деструктивной тяге возглавленной им страны. Война с Украиной – последний акт русской трагедии, а начался он в 2014-ом – с Сочинской олимпиады с подменой мочи и захвата Крыма зелеными человечками.

The predicted fall of the Imperial Russian Eagle, как пишет аляскинский поэт Юджин Соловьев, по совместительству мой сын? Даже если так, то позарез уточнение: конец российской империи или конец русской истории? Не знаю. Потому и ставлю знак вопроса. Конец русского мира по Путину – несомненно. Этот вымышленный им русский мир обречен был с самого начала. Собственно, Путин и войдет в историю не как собиратель Земли Русской, а как ее потрошитель и разрушитель. В этом его историческая миссия, обратная им заявленной. Может, потому Америка так в нем заинтересована, что он изнутри нейтрализует ее главного геополитического противника? Гипотетические споры, кто же тогда Путин – рьяный русофоб или американский агент? – оставим конспирологам.

Сошлюсь на Олега Басилашвили, который в статье трехлетней давности писал, что современный добровольный сталинизм как отказ от свободы гораздо страшнее атмосферы 30-х годов: «Он знаменует полную деградацию, возможно, уже необратимую. Это вырождение как следствие мощнейшей антиселекции, отрицательной калибровки. В великом русском языке есть слово «люди» и слово «ублюдки». Как видите, они вроде бы созвучны, похожи друг на друга. Однако значение этих слов совсем разное. И корни разные – «люд» и «блуд» соответственно. Между этими двумя словами при всём их некотором созвучии – дистанция огромного размера. Такая же, как между русскими 30-х годов и нами, нынешними русскими. Там, в 30-х, были всё-таки люди».

Слово еще одном русскому – Дмитрию Быкову:

«Теперь начинается Киевский этап истории славянской. У Зеленского есть некоторые киевские качества, которые очень важны. Прежде всего, это отсутствие серьезного отношения к себе. Зеленского сначала все называли клоуном, а он оказался героем. Типичный трикстер: ироничный, насмешливый, плутовской, носитель лучших черт украинского характера. Хотя он и еврей, что не устают ему напоминать постоянно российские ненавистники. Лишний раз доказал, что Украина – мотивированная нация, которой есть что защищать, которой некуда отступать».

В этом историческом контексте следует воспринимать и Володимира Зеленского.

Он уже вписал себя не только в украинскую историю (Володимир Красно Солнышко – Володимир Мономах – Володимир Зеленский), но и в мировую, в которой такой недостаток великих политиков после Уинстона Черчилля. Из современных я полагал великим только одного – египетского генерала Ас-Сиси, который путем военного переворота сверг мусульманских братьев и вывернул курс самой большой арабской страны от исламского экстремизма. А теперь вот Володимир Зеленский спасает не только свою страну, но и Европу от империи зла – последний бастион. Герой не нашего времени, потому как в нашем вроде бы не осталось места для геройства.

Да, Зеленский оказался в нужное время в нужном месте. История возложила на плечи этого чаплинского склада маленького человека великую задачу – противостоять русскому Левиафану, чудищу обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй, согласно радищевскому эпиграфу. Трагическая роль для комического актера. С которой он блестяще справляется именно ввиду индивидуальных качеств – таланта, мужества, ума, артистизма, харизмы. Того, что начисто отсутствует у его российского тезки.

К счастью.

Это еще одна, пусть субъективная, причина моей веры в Зеленского и уверенности в исторической победе его народа над мировым злом, которое сосредоточено сейчас в путинской России.

Всему есть пределы.

Начало конца Путина.

Владимир СОЛОВЬЕВ
Нью-Йорк

Из «Кота Шрёдингера-2»