Поджог Севастополя

Есть события, самостоятельное значение которых меркнет в сравнении с последствиями, которые они вызвали к жизни. Выстрел в Сараево спровоцировал сход такой политической лавины, что детали подготовки и исполнения убийства наследного принца мало кого, кроме историков, интересуют. Интервенция в Крыму может оказаться прологом к таким грандиозным событиям в самой России, что скоро о ней самой будут вспоминать как о второстепенном историческом факте.

Пробуждение основного инстинкта

Вмешательство России в гражданскую войну в Украине (а, скорее, провокация этой войны) вызваны не столько внешнеполитическими причинами (экономические интересы России в регионе, геополитическая стратегия Москвы, исполнение гуманитарной миссии и так далее), сколько причинами внутриполитическими. Агрессия – это реакция на предреволюционную смуту в самой России, своего рода игра Владимира Путина на опережение.

Крымскую (и в целом украинскую) кампанию необходимо рассматривать в двух плоскостях: не только в военно-политической, но и в мистически-символической. Причем вторая плоскость гораздо важнее первой. Крым – это кодовое слово в русской исторической памяти. Потеря Крыма – одна из самых глубоких рубцов, возникших в народном подсознании после распада советской Империи. В этой точке сходится бесчисленное количество оголенных нервов русского мира. Горечь от потери Крыма находится за пределами рационального восприятия и живет практически в каждом русском сердце. Поэтому Путин не просто послал войска в Крым. Он повернул ключ зажигания в национальном подсознании, мгновенно введя население огромной страны в состоянии аффекта. Как только были произнесены сакральные слова «Крым» и «война», в душах десятков миллионов людей включился «основной инстинкт» и раздался «рев племени». И теперь этот «рев племени» стал объективным фактором, определяющим общественно-политическую обстановку в стране.

Одним движением политического тумблера народ был переведен из одного психологического состояния в другое, и теперь всем надо привыкнуть жить с другим народом. Первыми новый настрой почувствовали на себе СМИ, вынужденные одно за другим отключать функция комментария из-за перехлестывающей через край ненависти. С сегодняшнего дня истерическое состояние аффектированных масс – это объективная реальность русской жизни.

Черная революция

Похоже, революция, о которой так много говорили либерально настроенные граждане, начиная с 2011 года, произошла, однако выглядит она не совсем так, как ожидали. То, что революция в России будет окрашена отнюдь не в оранжевые цвета, понимали многие. Но на то, что ее возглавит сам Путин, мало кто рассчитывал. Тем не менее, произошло именно это – Путин запустил в России революционный процесс, организовав поджог «крымского рейхстага».

Кремль решил не ждать, пока кто-то поставит под вопрос авторитарную легитимность существующей власти, а стал сам разрушать ее по собственной инициативе, чтобы заменить новой тоталитарной легитимностью. Все давно шло к этому, но события в Украине стали катализатором, резко ускорившим процесс. Я должен согласиться с Глебом Павловским в том, что итогом этого процесса станет изменение общественного строя современной России (если, конечно, все будет доведено до конца).

Похоже, что в конце прошлого года в Кремле было два сценария купирования революции: вегетарианский (в рамках которого вышел на свободу Ходорковский и были произведены другие символические пассы) и черносотенный. Теперь остался всего один — и российский бронепоезд на полном ходу проскочил еще одну политическую развилку по дороге в исторический тупик. Печальный опыт 2011 года никого ничему не научил.

Символическим актом, подводящим черту под эпохой, стал домашний арест Алексея Навального. Громкие антикоррупционные разоблачения Навального так и не стали поводом для власти «закрыть» его. А вот его обращение в связи революцией в Украине и национальными интересами России – стало. Стоило Навальному выйти за привычные рамки и проявить себя зрелым политиком, сформулировавшим не популистскую, а принципиальную позицию по краеугольному вопросу общественного развития, как нервы у власти не выдержали.

У последней черты

Проблема состоит в том, что ввести общество в аффектированное состояние легко, но вывести его из этого состояния практически невозможно. Германии для этого потребовалось проиграть Вторую мировую войну, СССР – потерпеть поражение в холодной войне. Трудно представить себе, катастрофа какого масштаба должна теперь произойти, чтобы наступило отрезвление десятков миллионов людей, сознание которых буквально выключено агрессивной всепроникающей пропагандой.

Но еще хуже то, что тот, кто ввел общество в этот патриотический раж, тут же потерял контроль над происходящим. Кремль не может сказать, что это была шутка, что у России были учения в Крыму, а власти Украины уже стали легитимными и пора обсудить с ними снова цену на газ. В обществе порождены аппетиты, удовлетворять которые придется ежедневно, скармливая патриотам одну жертву за другой. Демиург черной революции превращается теперь в ее раба. Он должен следовать уже не своей логике, а логике больного воображения порожденного им чудовища.

Надо свыкнуться с мыслью, что теперь многое будет совершенно иным, чем было раньше. Старое, пусть плохонькое, но терпимое и приличное, будет теперь очень быстро заменяться новым, ужасным и нестерпимым. И быстрого выхода из этой ситуации не будет. Потому что ключи от ее разрешения уже не находятся в России. Боюсь, что в России изнутри уже ничего нельзя сделать, чтобы выскочить из той наезженной исторической колеи, в которую страна снова свалилась, как ничего нельзя сегодня сделать изнутри в Северной Корее, как бы ни желали этого глубоко законспированные противники режима. Теперь не только Путин — заложник ситуации в России, но и сама Россия — заложник общей мировой ситуации. Ее судьба зависит исключительно от конъюнктуры внешних рынков. Эта конъюнктура частью неуправляема, частью управляема. Но те, кто ею управляют, должны понять, что произошло. А это не произойдет сразу, так как сработает эффект запаздывающей рефлексии. Потребуется значительное время, чтобы лидеры мировой политики и флагманы мировой экономики поверили в реальность случившегося. Ведь если даже нам, русским, это сложно, то иностранцем это сложно и подавно.

Между первым и последним актами драмы будет значительный лаг по времени. Сколько трагедий уместится в этом отрезке, предугадать невозможно. В двадцатом веке туда влезла целиком мировая война. Надеюсь, история человечество чему-то научила и так далеко дело не зайдет. Тем не менее, когда осознание масштаба проблемы придет и перемена общественного мнения по отношению к России выкристаллизуется в консолидированную политическую волю объединенных наций, в России начнется Армагеддон. Подойдя к Чонгарскому проливу с обратной стороны, Россия второй раз в течение ста лет оказалась у последней черты.

Владимир Пастухов
polit.ru