Память всегда ассоциативна, как и даты в календаре

27 января пробуждает мою генетическую память звуками скрипки рвущей сердце мелодии из фильма Спилберга «Список Шиндлера» – это именно те звуки, что заставляют плакать об уничтоженных шести миллионах. И музыка Джона Уильяма, признанная лучшей музыкой, написанной для кино, стала музыкой самого страшного периода в истории еврейского народа – Шоа… Как все с годами смешивается в одно воспоминание того, что было, что в твоей крови и передаётся через поколения – слёзы и плач…

27 января прошлого года я слышала эту скрипку вживую – она пела в руках Ицхака Перльмана, того, кто подарил нам эти звуки Джона Уильяма. И скрипка пела не песни старых местечек, стертых с лица Европы вместе с их еврейскими жителями, она пела свою Поминальную молитву, понятную каждому человеку, на универсальном языке, рассказывавшем о любви и жизни, вернее, любви к жизни и хрупкости последней в мире, в котором ненависть в доминанте.

27 января 2020 года скрипка Ицхака Перльмана пела в зале ООН по случаю 75-й годовщины освобождения одной из остановок ада на земле под названием Аушвиц…

76 лет назад в этот день Красная Армия освободила концлагерь Аушвиц, на территории которого находилось около 7000 тяжело больных узников.

Аушвиц стал символом массового истребления евреев Европы и страдания миллионов других людей, преследовавшихся нацистами. Только с 1940–1945 годы в Аушвице и Биркенау было уничтожено в общей сложности около 1,1 миллиона человек.

Но именно еврейской крови в этом море крови было в наибольшей концентрации. Какое страшное: концентрация и концентрационный лагерь…

А 27 января прошлого года на трибуне ООН по случаю круглой даты политике мира сухим языком сокрушались о мире, сотворившем с миром страшное, плакал о жертвах Холокоста. Но на памятном мероприятии, посвящённом 75-летию освобождения Аушвица, генсек ООН Антониу Гутерриш в своей речи ни разу не упомянул Израиль. Вот так и сокрушаются и с антисемитизмом сражаются от мероприятия до мероприятия. И этого кондового «сокрушения» становится нестерпимо. И только скрипка плачет искренне…

Я не верю в мероприятия «по случаю», потому что Календарь нельзя подогнать под какую-то одну дату. Особенно, когда речь идёт о планомерном уничтожении людей по расовому, национальному, религиозному признакам. Но сегодня вновь звучит страшное Холокост и невольно вспоминаешь о сотнях мест по уничтожению одними людьми других людей.

Собственно, а почему освобождение только одно страшного места дало толчок к международному воспоминанию? А почему, к примеру, не «Хрустальную ночь» взять за точку отсчёта, или дату принятия решения об «окончательном еврейском вопросе»? Да сколько угодно таких дат можно формально притянуть к случаю, который стал закономерным нереагирование мира на слёзы людей. А мир только наблюдал, зная, что на его глазах вытирают из Книги Жизни целый народ. И не один…

А мне вспоминаются те страшные места в Европе, в которых были фабрики смерти – я побывала во многих.

Но именно надпись Jedem das Seine (Каждому своё) была размещена нацистами на воротах концентрационного лагеря Бухенвальд. И эту надпись читал каждый, переступающий врата этого рукотворного Ада уже с 1937 года.

«Каждому своё» – и ты понимаешь, о чем это без объяснений. «Каждому своё», как оправдание неоправдываемого, как страшная истина, которую ты должен принять безропотно, потому что «каждому своё»…

Много лет назад я побывала на экскурсии в Освенциме. Какое страшное словосочетание экскурсия в Освенцим… Потом я побывала в Майданеке, Бухенвальде, Треблинке…

Я плакала у стены Cтароновой синагоги в Праге, где прописаны еврейские имена с разными датами прихода в мир и почти одними и теми же датами ухода. Я стояла на берегу Дуная в Будапеште и плакала, глядя на отлитую из бронзы обувь – тут все ясно и только слёзы…

Я помню каждой клеточкой своей памяти все, что было тогда, когда меня еще и в проекте не было. Я помню и ощущаю запах сгоревших человеческих тел, которые были еще только что чьей-то матерью, отцом, ребенком… Были… И бесконечная обувь, и тонны праха… Я все помню.

Мне довелось беседовать с людьми, на чьих руках были выведены зловещие цифры. И этим людям повезло – я ведь могла прочитать эти цифры и они мне могли о них рассказать. Миллионам других, в чьих жилах текла кровь еврейская, так не повезло…

Мне долго снился детский павильон в Яд Вашем: в кромешной темноте, куда попадаешь из яркого солнечного дня, бесконечной перекличкой звучат имена полутора миллионов еврейских детей с указанием возраста и страны. Это монотонное оглашение навсегда осталось во мне “голосом Катастрофы”. Нет, не крики, не пулеметные очереди и не звук тормозов железнодорожного состава, подвозящего жертвы на сатанинский бал, а именно тихий размеренный голос, звучащий в Яд Вашем.

А ещё я помню в истерике бьющуюся немецкую девочку лет четырнадцати, которая только что вышла из этого страшного павильона. Она не могла говорить и только повторяла короткоe «Warum?» (Почему?), одинаково звучащая и на языке Гёте, и на идиш, языке народа, которому нация философов, ученых, музыкантов и поэтов утроила «Решение окончательного вопроса». Страшно…

И уж никогда я не забуду Бабий Яр и его овраги, в которых моей родни много проросло деревьями. Как память моего друга Мити Быкова о страшной Богдановке тоже уже стала нашей общей. Это память о той самой Богдановке, в которой 50 тысяч свезённых из Бессарабии и всего Юга Украины евреев, нашли своё последнее пристанище. Полуторагодовалому Мите повезло – ему и его маме повезло стать одними из 127-ми спасённых.

Весь цинизм сегодняшнего Международного Дня памяти состоит в том, что установлен этот день Организацией Объединённых Наций, которая в своём подавляющем большинстве, не признает прав еврейского государства, образованного ООН через три года после окончания самой Катастрофы. Потоки антиизраильской резолюций и отрицание прав народа на собственную историческую столицу, память и корни.

И зашкаливающий в мире уровень антисемитизма заставляют все чаще вспоминать о событиях, происшедших в середине прошлого века.

Я все помню, потому что это ведь не только с ними, шестью миллионами произошло, а с нами, с человечеством. И вы вспомните…

Человечество, к сожалению, стало забывать. А потому я не могу с уверенность сказать, что оно чему-то научилось…

Елена Пригова