О злодействах и выживании

В послесталинские времена, помню, многие сетовали: жизнь стала лучше, а люди – хуже. А потом жизнь могла ухудшаться или улучшаться, но людей с ней во времени сравнивать вроде бы перестали. Потому, возможно, что у новых поколений не было для сравнения собственной точки отсчета.

Сталинская эпоха оставила в памяти жившего в ней рядового обывателя не только страх перед ложными доносами и предательствами друзей, но и ощущение общинного по своей природе товарищества по несчастью. Потом индивидуального счастья стало побольше, нужда в таком товариществе иссякала, но ностальгия по нему оставалась. Поэтому и говорили, что люди стали хуже, хотя возвращаться в ушедшую эпоху, в коллективность ее бараков и коммуналок никто не хотел.

Не хотят и теперь. Однако персонификатора той эпохи настроены чтить, и это желание воспроизводится в поколениях уже без ностальгии по тому, что воспринималось товариществом. Воспроизводится подспудным недоверием к самим себе и неверием в прочность российской общности, в наличие в ней иммунитета от войны всех против всех, в способность ее самосохранения без вождя. Этим вытесняется память о сталинских злодеяниях и этим же вызвана неприязнь к тем, чья память сосредоточена именно на них.

Игорь Клямкин
FB