Несколько соображений о вердикте по делу об убийстве Литвиненко

Читаю это занимательное произведение, вижу там следующее:

1. Это доклад судьи-коронера, подготовленный для представления в парламенте – для Палаты общин.

2. Текст написан прекрасным внятным неказенным английским языком – залюбуешься. Читать очень интересно, такой Конан Дойл в прямом эфире, а также яркий очерк быта и нравов мутной российской эмиграции в Лондоне середины 2000-ых. Есть интересные картинки: чайник с зараженными участками, схема собственного офиса, нарисованная Березовским, та же схема, нарисованная полицией, фотографии разных отельных баров и уборных.

3. Текст составлен в традициях катехизиса: автор сам себе задает вопросы и на них отвечает, представляет альтернативные варианты ответов и разбирает их один за другим. В частности, рассматривается и возможность самоубийства, и смерти по неосторожности, и Березовский в качестве заказчика. Это вообще очень полезный шаблон, так еще Фома Аквинский писал – выдвигаешь тезис, ставишь сам себе три возражения, потом на них отвечаешь. Проясняет голову.

4. Судья не приходит к окончательному выводу относительно МОТИВОВ и ПРИЧИН убийства. Его выводы касаются метода, организаторов и исполнителей. Он утверждает, что Литвиненко был отравлен полонием-210, что его травили два раза, первый раз получилось слабенько, второй успешно, сделали это Луговой и Ковтун, отравляющее вещество они получили в России, что это за вещество, они не знали (после рокового чаепития Луговой велел своему восьмилетнему сыну поздороваться с Литвиненко за руку, а Ковтун, как я понимаю, сам пострадал в процессе). Они знали, что яд смертельный, но не знали, какова его природа, и действовали не по собственной инициативе, а по заданию/заказу. Судья утверждает, что операция была организована ФСБ, полоний получен от нее же, у ФСБ есть опыт проведения подобных операций и история политических убийств, в том числе за пределами России. В качестве примеров упоминается не только неудавшееся отравление Политковской и удавшееся – Щекочихина, но и смерть Романа Цепова. Сказано, что ФСБ тестировала радиоактивный яд на заключенных – приводится пример с каким-то несчастным чеченцем, которого в тюрьме пригласили к администрации на беседу, напоили чаем, а через 12 дней он умер с теми же симптомами, что и Литвиненко.

5. Судья считает, что такая операция не могла быть осуществлена без санкции руководителя ФСБ и президента России. Патрушев возникает в деле не в личном качестве, а по должности – никаких указаний на него персонально в тексте нет. То же касается и президента, но в меньшей степени, см. ниже.

6. Одним из основных аргументов вовлеченности государства российского в это дело считается поведение официальных лиц ПОСЛЕ убийства: публичные высказывания о каре, заслуженно постигшей предателя, депутатский мандат Лугового, его орден, неучастие российских следственных органов в расследовании и прямое препятствование ему. То есть это довольно удивительный случай, когда одним из основных доказательств вины является собственное поведение подозреваемого post factum. Иными словами, если б наши сидели тихо, а Лугового с Ковтуном замели под ковер, материалов у суда было бы меньше. Но демонстративное поведение является рациональным в том случае, если цель убийства – устрашение.

7. Интересный момент в документе – Ivanov report, то есть история о том, как Литвиненко собирал досье на Виктора Иванова по заказу его потенциальных бизнес-партнеров, и понаписал такого (в частности, про связи с тамбовской группировкой), что партнеры передумали становиться партнерами, и компания, связанная с Ивановым, потерпела убытки. Судья считает, что если что и могло стать мотивом убийства в неполитической деятельности Литвиненко, то только это.

8. Нет, заключение не обвиняет президента в педофилии и не делает никаких утверждений относительно правдоподобности таких обвинений. Смысл появления этого пассажа в тексте – доказать, что Литвиненко делал публичные персональные нападки на Путина, что могло стать если не мотивом убийства, то, как там сказано, создать атмосферу острой взаимной неприязни.

9. Какие процессуальные, а тем более политические последствия это дело может иметь – совершенно непонятно. Строго говоря, ничего особенно нового в заключение не сказано, исполнителей как не выдавали, так и не выдадут. Машазахарова уже сказала свое веское слово, ну еще тридцать три маши разного пола скажут что-нибудь аналогичное. Бомбежки Воронежа тоже дело традиционное – признают, например, British Council нежелательной организацией – а может и не признают, у нас любят применять ценную пиар-тактику “more bark than bite”, причем чем значительней первый элемент, тем слабее второй (а не прямая корреляция между ними, как часто думают). Есть ощущение, что сами два исполнителя могут через некоторое время поплохеть здоровьем, учитывая нравы их организации и здравую практику “зачистки концов”. Но может, наоборот, сама публичность послужит им защитой на ближайшее будущее.

Екатерина Шульман
FB

Оригинальный текст доклада судьи-коронера здесь:
www.litvinenkoinquiry.org