Несколько слов о российской политике с высоты птичьего полета

Начать, пожалуй, следует с определений. Есть слова, под которыми каждый понимает свое и потом, в разговоре с другими людьми, по этой причине никогда не придет ни к чему путному. Политика – это деятельность, являющаяся борьбой за власть и затем реализацией власти. Соответственно, под политиком я понимаю человека, основная деятельность которого, основные амбиции заключаются в борьбе за власть и удержании этой власти. В целом, власть приятна многим и к ней стремятся многие, но для подавляющего большинства людей она является как бы попутным благом – средством обрести богатство, защитить свою семью и так далее. Людей, для которых стремление к власти не перебивается деньгами и всякими иными приятностями – довольно мало, а в России так и вовсе единицы.

За последние четверть века их всех можно перечислить по пальцам. Это, разумеется, Ельцин. Это покойный генерал-Лебедь, это Лужков в определенный период своей жизни, до того, как ему эти амбиции обломали, одарив вместо них столичной вотчиной, это нынешний глава РПЦ Гундяев (при всей ограниченности сферы власти, к которой он стремился и которой обладает), это Путин, причем не сразу, а уже «по должности», став президентом – власть для него сейчас самостоятельная, причем витальная ценность, тогда как до президентства она была лишь приятным дополнением к разным материально-коррупционным возможностям. И это – Алексей Навальный, единственный на сегодня оппозиционный политик в России.

Все прочие политиками в этом строгом смысле не являются – даже если себя таковыми называют. Жириновский – это бизнесмен, для которого первостепенная ценность – статусная рента, торговля влиянием и пр. Явлинский и Зюганов – тусовщики от политики, занимающие ниши, обеспечивающие им некоторое личное благополучие, которым они не станут рисковать ради властных амбиций. Тогда как первейший признак настоящего политика – готовность пожертвовать всем ради борьбы за власть (ярчайшие иллюстрации – то, что происходит сейчас с Навальным, с одной стороны, и Путин, ради удержания власти готовый на все, то есть совсем на все.)

Таков политический ландшафт. Очень скудный и эта скудность – собственно и есть основная проблема России: нация не способна породить достаточное количество политиков, чтобы у людей был выбор. И это так – давно. Скажем, всяческая критика Ельцина – мол, Ельцин в том нехорош, это не понимал, тут не совладал – бессмысленна, именно потому, что проблема была не в недостаточности его качеств, а в том, что на рынке предложения политических лидеров он был в одиночестве.

По этой же причине не слишком содержательна критика Навального «справа». Дескать, он социал-демократ, популист и все такое. А с кем вы сравниваете, позвольте спросить? С божьим ангелом, который только и достоин бороться в России за власть? Или все-таки с реальной альтернативой, которая есть? Если уж оценивать качества этого человека, то делать это надо не по декларируемой программе – она, не может не быть популистской, невнятной и вообще имеющий чисто политический, но не практический смысл. А, так сказать, апофатически: определяя то, чем Навальный точно не является, и то, что он точно делать не станет, придя к власти. То, что является вне ментальных рамок допустимого для него. И тогда мы видим, в общем, приятные вещи: этот человек в целом понимает, что такое свобода, в частности свобода слова; этот человек обладает незаурядными качествами руководителя – создать с нуля общенациональную политическую структуру и успешно ей управлять несмотря на жесточайшее противодействие государства – такого у нас, кажется, с 1917 года не было. Наконец, этот человек не является порождением бюрократического аппарата, и этот аппарат не является для него, как для Путина, важнейшей ценностью. Это тоже уникальнейшая вещь в России: подобного политика у нас не было с того же 1917 года.

Здесь надо сказать о русских традициях и представлениях, касающихся власти – они как раз многое определяют и объясняют.

Первое – это понятие об источнике власти. Вопреки тому, что сказано в Конституции, источником высшей власти в стране является не народ, а сама власть. Иначе говоря, власть должна зарождаться в собственных недрах и уже из них выходить к людям, в некоторых (но не всех случаях) ища у них санкции. Действительно, все руководители страны, за исключением Ленина, формировались там, внутри государственного руководства – каким бы оно ни было: правящая династия, ближний круг бояр, ЦК КПСС, правительство. Повторю: Навальный – первый после Ленина пример, когда на власть всерьез претендует некто со стороны, являющийся порождением иного источника. Таким образом, факт прихода к власти такого человек уже этим оказал бы мощнейшее благоприятное влияние – надломил бы вредную традицию. Кстати говоря, интересен пример Украины с их нынешним президентом – Зеленским – также не являющимся порождением властных структур. Для Украины это – впервые, и это интересный опыт, говорящий о сдвиге сознания.

Еще одна вещь, связанная с уже сказанным. Как русские традиционно представляют политическую борьбу. Вовсе не так, как в странах Запада, где эта борьба – проявление конкуренции легальных политических структур, все из которых, в общем приемлемы для управления страной, но граждане выбирают из них лучшую, предпочитая ее худшей. В России демократия устроена иначе. Русскому человеку вообще тяжело дается идея равенства и равной конкуренции или, иными словами, отсутствия иерархии.  Соответственно, в политике это проявляется так, что среди конкурентов в борьбе за власть русский человек выбирает не лучшего, а настоящего. Один – настоящий. Остальные – самозванцы, они не просто не должны попасть во власть, но должны быть наказаны за свою дерзость, за свои претензии. При этом настоящий претендент часто, но совсем не обязательно является уже действующей властью. Это не столь важно. Важно, что он может быть только один всякий раз.

На понимании этого момента строилась кампания Ельцина 1996 года. «Голосуй сердцем». Избирателям транслировали послание не о том, что режим Ельцина хорош, лучше оппонентов, открывает перед ними перспективы и т.д., а о том, что он и есть настоящая, привычная, исконная власть. А коммунисты Зюганова при всех своих традиционные ужимках – жалкие имитаторы настоящей власти.

Отсюда, мне кажется, слабость поведения оппозиции в прошедшие годы. И Навальный со своими сторонниками и, скажем, белорусское движение 2020 года, наверное, должны были демонстрировать публике властный дискурс – язык власти: язык приказов, язык статей уголовного кодекса, язык угроз, создать теневой кабинет, отслеживающий действия кабинета реального и т.д. Да, эти слова невозможно было подкрепить действиями, но в любом случае правозащитная риторика никогда не победит в глазах избирателя риторику властную. Правозащитники, в традиционном понимании, это юродивые, старцы – им власть не отдают, они не про это.

И в заключение хочется ответить на вопрос – так ли все грустно, как я описал? Так ли непробиваемы эти иерархически -патерналистские традиции? Ответ, наверное, будет умеренно-оптимистичным. Нет, все движется, все подвержено изменениям – в первую очередь, благодаря сменам поколений. По моим наблюдениям, крайне патерналистское поколение нач. 80-х г.р. теперь подпирают люди, родившиеся после 1990 – а они у нас в России совсем другие. Собственно, они и составляют основной костяк сторонников Навального.

Лев Усыскин