Наш “Крестовый поход детей”

Знаменитый «Крестовый поход детей» из Европы в Святую Землю состоялся в начале XIII века и закончился трагически: из десятков тысяч его малолетних участников мало кто уцелел. Почти все дети погибли от голода и лишений, а самые выносливые стали добычей работорговцев. Но не это сделало его название нарицательным – человеческая история и до, и после видела столько зверств, что гибель тридцати тысяч детей вряд ли заслуживала особого внимания. Думаю, что средневековых историков и пиарщиков привлек сильный визуальный образ. Колонна беззащитных детей, медленно бредущих к свету великой цели по пыльным дорогам бренности, – такая картина обречена на кассовый успех.

Я хочу рассказать вам о другом «походе детей». Правда, его трудно назвать «крестовым» – ведь колонну этого похода составляли лишь еврейские юноши. Да и двигался он в прямо противоположном направлении – из Святой Земли в сторону Европы. Кроме того, заложенный в нем трагический потенциал, к счастью, не успел реализоваться. Но что нам эти детали? Главное ведь – визуальный образ, не так ли? А уж он-то точно имел место. Однако, обо всем по порядку.

При султанах, которые по традиции видели себя халифами, то есть верховными вождями исламского мира, армия Оттоманской империи формировалась исключительно из мусульман – ведь любая война, которую ведет халиф, автоматически представляет собою священный джихад. Так что евреи и христиане от службы освобождались, выплачивая взамен не слишком обременительный налог.

Но в 1908 грянула революция «младотурков», султан Абдул-Хамид II слетел с престола, и новые власти торжественно объявили о полном уравнении в правах. Одним из этих новообретенных прав стало право на военную службу – иными словами, теперь военнообязанными объявлялись все без исключения подданные империи. Трудно сказать, что этот подарок привел в восторг евреев Эрец Исраэль, хотя значительная их часть сохраняла иностранное (преимущественно, российское или австрийское) подданство и потому призыву не подлежала. Более того, в стране действовал режим так называемых «капитуляций», при котором иностранцы пребывали под защитой консулов соответствующих держав.

А вот что касается евреев турецко-подданных (не знаю, как у вас, а у меня это двусловие устойчиво ассоциируется с именем Остапа-Сулеймана-Берты-Марии-Бендер-бея), то они крепко призадумались. Ешиботники Иерусалима даже вышли на специальный молебен у могилы праматери Рахели об отмене военного призыва (не правда ли, тут снова возникают ассоциации, причем совсем недавнего происхождения). Люди побогаче откупались взятками, которые, само собой, выросли многократно по сравнению с прежним налогом и достигали огромной по тем временам суммы в тысячу франков. Другие выправляли фальшивые документы об иностранном подданстве. Третьи пускались в бега: Элиэзер Бен-Иегуда с печалью писал, что новый закон грозит вовсе лишить Страну уроженцев призывного возраста.

В итоге, за несколько лет, начиная с 1908 года и до начала Первой мировой войны, еврейское население Страны поставило под ружье не более нескольких десятков солдат – в основном, выходцев из беднейших сефардских семей, которым было некуда бежать и нечем откупиться. Этот факт повергал в большое смущение тех вождей ишува, которые публично клялись в своей верности оттоманскому отечеству. Среди них выделялись лидеры социалистов (Поалей Цион) – такие, как Давид Бен-Гурион, Ицхак Бен-Цви, Исраэль Шохат и другие. Они видели будущее еврейского ишува в тесной связи с турецкой державой и писали зажигательные статьи, уговаривая молодежь действовать в этом духе, то есть принимать оттоманское подданство, записываться добровольцами в офицерские школы или как минимум отправляться на учебу в университеты Кушты и Измира (а не Парижа, Цюриха и Геттингена).

Но сторонников «оттоманивания» мало кто слушал. До войны в офицерские школы империи были приняты всего 4 (прописью: четыре) еврея из Эрец Исраэль. В силу редкости данного явления, эти герои известны поименно: Карми Айзенберг из Реховота, Авшалом Гисин из Петах-Тиквы, а также Гершон Блюм и Цви Шапира из Шафии. Рассказывают, что последний, услышав от турецкого однокашника замечание, содержавшее устойчивое словосочетание «грязный еврей», немедленно пустил в ход кулаки и избил беднягу так, что того едва не списали с курса. Цви пошел под суд и получил бы шесть недель тюрьмы, если бы не заступничество одного из влиятельных евреев Кушты.

– Понимаете, – якобы сказал тот начальнику школы. – Этот парень родился на Святой Земле и воспитан иначе, чем обычные евреи…

Этот довод настолько удивил начальника, что он отменил наказание.

Карми Айзенберг воевал на Балканах (1912-13), а затем на Кавказе, где попал в русский плен и там умер. Авшалом Гисин во время Первой мировой служил в турецком Генштабе, а при английском мандате отвечал за охрану Петах-Тиквы и погиб на полях родной мошавы. А драчун Цви Шапира прошел всю войну на тяжелом фронте в районе проливов и, вернувшись в Страну, стал одним из создателей Хаганы.

Что и говорить, несколько десятков солдат и четыре офицера за весь предвоенный период – небогатый урожай. Впрочем, в те годы турецкие власти смотрели сквозь пальцы на систематическое уклонение евреев от призыва – прежде всего, потому, что сомневались в их боевых качествах. Однако с началом Первой мировой все кардинально поменялось. Во-первых, были отменены «капитуляции», то есть консульская защита иностранных подданных. Во-вторых, «иностранцев» поставили перед выбором: либо уехать из Страны, либо получить оттоманский паспорт и, следовательно, загреметь под ружье. И, наконец, в-третьих, турки перестали снисходительно относиться к попыткам «косить» от армии, ведь большая война требовала большого количества солдат.

Я уже писал о невзгодах, которые принесла в Эрец Исраэль Первая мировая война: голод, тиф, безработица. Казалось бы, в этой отчаянной ситуации армия представляла собой спасительную возможность перейти на казенный счет, получить гарантированное пропитание и крышу над головой. Но так только казалось. В насквозь коррумпированной империи, где разворовывалось буквально всё, солдаты ходили голые-босые и сплошь и рядом голодали еще больше гражданских.

К этому следует прибавить и хроническое недоверие Кушты к евреям Эрец Исраэль. В принципе, трудно было ожидать другого, ведь сионисты не делали секрета из своих сепаратистских планов. Да и годы повального уклонения от военной службы не могли не сказаться. Поэтому даже те, кто добровольно записывался в армию, посылались не в военные части, а в «амалийю» – турецкий аналог стройбата. В амалийе не кормили вовсе, зато работы были крайне тяжелы. Оттуда мало кто возвращался.

Неудивительно, что военнообязанные евреи всеми силами стремились избежать призыва. Способов «закосить» было несколько – и все почти традиционные, дошедшие до наших дней. Например, записаться в священнослужители (этих не призывали). Так множество жителей четырех святых городов (Иерусалима, Тверии, Хеврона и Цфата) вдруг заделались резниками, моэлями, хазанами и синагогальными служками. Характерен и пример Кфар-Сабы, которая до 1914 года отнюдь не выглядела религиозной, а после вдруг резко ударилась в ортодоксию: все мужчины мошавы поголовно исполняли хоть какую-нибудь, но чрезвычайно священную обязанность.

Другие спасались взятками, фальшивыми документами, бегством. Забавный момент: проще всего было тайманцам (йеменским евреям), которые, будучи пойманными и доставленными на призывной пункт, тут же объявляли себя бедуинами (а бедуинов в армию не брали). А и в самом деле, поди отличи: такое же гортанное арабское произношение, такая же смуглая кожа… – разве что, глаза похитрее, но в глаза еще заглянуть надо.

«Оттоманская» партия Нового ишува с болью в сердце взирала на эту кампанию уклонения, считая ее не только позорной, но и губительной для будущей еврейской автономии. Дабы спасти ситуацию, руководители Поалей Цион выдвинули идею организации чисто еврейских военных частей, предназначенных для обороны Эрец Исраэль (само собой, под командованием турецких офицеров). Расчет был прост: в этих частях можно будет обеспечить приемлемые условия службы, и уклонение прекратится.

Действуя личным примером, в проект подразделения записалась вся редакция партийной газеты «Хаахдут» в составе Бен-Цви, Бен-Гуриона, Кармона, Бренера и других. Набралось всего сорок человек. Такие же группы были собраны в Яффо и Петах-Тикве (оттуда Авраам Шапира привел 15 конников). Увы, Джемаль-паша в Иерусалиме и Хасан-бек в Яффо снова не поверили в искренность еврейских намерений. Идея добровольческих частей была зарублена на корню. Это было тем более обидно, что власти всячески поддерживали создание арабских мусульманских милиций (в ряде случаев им даже передавалось оружие, конфискованное у Хашомера и других групп еврейской самообороны).

Положение казалось отчаянным: раздраженные систематическим уклонением от призыва, турки грозили ишуву серьезными санкциями. Не идти же помирать на строительных работах в амалийе? Спасение пришло с неожиданной стороны – от детей. Впрочем, почему с неожиданной? Разве не учили их в гимназиях, что именно от них зависит будущее Эрец Исраэль? И гимназисты трех средних учебных заведений Страны (тель-авивская «Герцлия», а также гимназия и учительский мидраш из Иерусалима) почти единодушно приняли оттоманское подданство, откликнувшись, таким образом, на призыв лидеров Нового ишува. При этом подразумевалось, что, по прошествии года после «оттоманизации», все выпускники запишутся добровольцами в офицерскую школу в Куште.

Тогда, в начале 1915 года, казалось, что через год война закончится и можно будет спустить дело на тормозах. Пока же власти получили свое, и угроза преследований отодвинулась в неопределенное будущее. Впрочем, часть выпускников была почти сразу мобилизована и направлена в офицерскую школу в Баальбеке; среди них был и будущий министр иностранных дел Израиля Моше Шарет (тогда еще Черток). Почти все они уцелели (лишь один кадет умер от тифа). И сейчас – вот ведь как повернулось – в Баальбеке готовит своих офицеров шиитская армия Хизбаллы.

Так или иначе, но год пролетел быстро, и в Песах תרע”ז (1916) пришло время платить по векселям. Выпускники «Герцлии» исполнили обещание, представ пред сонные очи чиновников Хасан-бека. По заведенному турками обыкновению, их тут же отправили… в тюрьму. Да-да, как правило, путь турецкого призывника начинался именно там – чтоб не сбежал раньше времени. Ребятам было по 18-19 лет. Чтобы представить себе их состояние, нужно вообразить себе эту тюрьму – обнесенный высокой стеной двор, полный нечистотами, тифозными вшами и людьми, больше напоминающими диких зверей (преимущественно иракскими арабами-дезертирами). Так начался «крестовый поход детей» по спасению чести, достоинства и самого существования еврейского ишува.

Потом было еще много чего – плохого и хорошего. Была поездка на поезде до Дамаска, долгое ожидание в тамошней пересылке, пересадка на поезд в направлении Кушты. Тогда линия Багдад-Кушта еще не была достроена, так что путешествие включало в себя тяжелый пеший переход через перевал между горными хребтами Аманус и Таурус. И если историкам и пиарщикам требуется соответствующий случаю сильный визуальный образ, то вот он: колонна наших детей, медленно бредущих по каменистым тропам к неведомому, но, несомненно, крайне неприятному личному будущему во имя будущего своей Страны.

К счастью, против всех ожиданий, офицерская школа на берегу Мармары (Мраморного моря) оказалась неплохой. Высшее начальство было немецкое, турецкие офицеры никак не выделяли евреев среди других варваров (равно презирая всех не-турок). Главные проблемы заключались в незнании турецкого языка и в крайней враждебности арабов – а они попадались и среди однокашников, и среди мелкого начальства. И снова помогло заступничество евреев Кушты: по их просьбе немецкий командир школы объединил еврейских кадетов (числом около сотни) в одну роту, приставив к ним учителей языка и своего личного адъютанта в качестве командира.

С этим турецким офицером ребятам особенно повезло: парень был молод, умен и чрезвычайно амбициозен. Он вознамерился непременно сделать лучшим вверенное ему подразделение и со временем заразил своими амбициями и кадетов. Система муштры была прусской, много внимания уделялось шагистике. Довольно быстро еврейская рота превратилась в образцовую по части церемониального марша. Главный секрет заключался даже не в тренировках, а в… песнях. Заунывная турецкая музыка не слишком подходит для команды «запевай!», зато песни Эрец Исраэль легли под ноги шагающей части, как влитые. «Жиру – жир!» – командовал турецкий офицер, и еврейская рота, поняв его правильно («ширу шир» – пойте песню), заводила на иврите «Ой, страна моя, страна отцов…» Когда они строем проходили по районам Кушты, местное население сбегалось, как на концерт. А когда пришло время сдавать экзамены, кадеты волновались не на шутку, хотя успех на плацу и на стрельбище означал близкую отправку на фронт. Тем не менее, рота стала-таки лучшей по всем показателям.

Что было с ними дальше? Война подходила к концу, англичане захватили Газу, стало ясно, что Оттоманская империя окажется среди побежденных. И без того шаткое доверие турецких властей к евреям еще больше пошатнулось после раскрытия организации Нили, которая шпионила в пользу Англии. Турки не без основания остерегались назначать еврейских офицеров на ключевые места, боялись предательства, дезертирства – тем более что такие случаи действительно были. В качестве примера можно привести Дова Хоза (именем которого названы в Израиле улицы городов и поселков) – он-таки дезертировал, за что был заочно осужден и приговорен к смерти. К счастью Дова, Оттоманская империя умерла раньше, чем успела привести приговор в исполнение.

Но эти случаи были единичными. В своем подавляющем большинстве еврейское офицерство турецкой армии с честью следовало принятой присяге. Да-да – невзирая ни на что: ни на уже определившийся исход войны, ни на обидное (хотя и понятное) недоверие командования, ни на собственные национальные устремления. Лишь в 1919 году, когда войска Антанты заняли Кушту, еврейские офицеры покинули армию – покинули упорядочено, как оно и подобает честному солдату. А именно: прибыли в столицу для оформления законной демобилизации в министерстве внутренних дел.

Впереди у них была еще масса дел. Для еврейского ишува всё только начиналось, и воинский опыт бывших кадетов пригодился немедленно. Всё только начиналось, но турецкий «поход гимназистов», наш «крестовый поход детей» на этом закончился. Впоследствии эта история не слишком афишировалась, как и вообще всё, связанное с «оттоманиванием» и с сотрудничеством лидеров ишува с турками. Что, в общем, понятно: зачем вспоминать о побежденных? Куда перспективней выглядят рассказы о том, как ликующие жители Иерусалима приветствовали отряды генерала Алленби.

Но уж больно красив он, этот чисто визуальный образ щуплых еврейских гимназистов, бредущих по горной анатолийской тропе. На первый взгляд, они идут налегке (вещи погружены на мулов), но это только на первый. В действительности, эти дети несут на своих плечах наше будущее.

Алекс Тарн
alekstarn.livejournal.com