Можем ли мы доверять словам медицинских профессионалов?

Переломным моментом в борьбе с коронавирусом оказалась смерть в Миннеаполисе Джорджа Флойда. COVID-19 слетел со страниц прессы как опрысканный санитайзером.

Представитель Всемирной Организации Здравоохранения Мария Ван Керкхоф сообщила на пресс-конференции очень хорошую, в принципе, новость: асимптоматичные больные коронавирусом заразу здоровому человеку практически передать не могут. И я подчеркиваю: это хорошая новость, верно? Странно, что у меня такой осадок.

За два месяца непрерывной информационной ковровой бомбардировки меня научили бояться асимптоматических носителей вируса, как Фредди Крюгера. Больного человека легко отличить: одышка, кашель, чихание, слезящиеся глаза, высокая температура и т.д. А эти люди ходят среди нас и незримо убивают стариков и обладателей низкого иммунитета. И вдруг – такая смена рекомендаций. Бабах. И смена это далеко не первая. В итоге у меня странное ощущение, что сейчас, в июне, я знаю о вирусе не больше, чем в марте.

Мы все, загнанные в карантинные резервации, надеялись. Каждый на своё. Кто-то говорил: вот, станет тепло, вирусы боятся теплых температур. Нет, резонно возражали врачи, посмотрите: Индия, Катар и т.д. Тепло, а люди умирают. Другие надеялись на чудодейственное лекарство. Всякие гидроксихлорохины, ремдисивиры, цинки и прочие аспирины. Нет, отвечали врачи. Это антинаучно, отвечали врачи. Побочные эффекты, кома, кладбище. Больше всех надеялись (да и надеются) на вакцину. Уколоться и забыться, вернуться к прежней жизни. Упаковать в мусорные мешки сотни неиспользованных масок и перчаток, пойти на пляж, в гости, полететь в отпуск, заказать столик в ресторане. Но вакцина далеко, отвечали врачи. До нее еще будет вторая и третья волна и новые миллионы трупов. Так что сидите дома. Желательно в перчатках и маске. Мойте руки непрерывно, даже воду не выключайте. Поливайте спиртом посылки с Амазона и заказанные продукты. Если уж вынуждены куда-то пойти (а нужда должна быть очень большая, прямо-таки критическая) – дистанция, маска, костюм биохимической защиты. Увидели человека – бегом от него.

За эти месяцы мы обессилели от этого. Нервы были на пределе. Какая-то из наших надежд должна была воплотиться. И воплотилась. Самым неожиданным образом. Переломным моментом в борьбе с коронавирусом оказалась смерть в Миннеаполисе Джорджа Флойда.

COVID-19 слетел со страниц прессы как опрысканный санитайзером. Про него практически перестали говорить. Тема социальной дистанции и опасности скопления большого количества людей перестали быть предметом трогательной заботы эпидемиологов и вирусологов. Напротив. Эпидемиологи немедленно выступили со смелой теорией о пользе протестов для общественного здоровья (если протест, конечно, прогрессивный. Непрогрессивные вроде протестов против локдауна по-прежнему чреваты вспышкой заболевания), а почти 13 сотен медработников подписали целое коллективное письмо этой направленности. Прав был Ленин: нам не нужна наука, не являющаяся партийной.

При Сталине продажной девкой империализма называли генетику. В горбачевское время – историю. Поздравляю, товарищи, здравоохранение и медицина пополнили этот славный список.

Доверие к словам медицинских профессионалов, ВОЗ и CDC колоссально подорвано: слишком много проколов и загадочно политизированных смен дискурса. И в этой связи у меня есть одно большое беспокойство. Помните старый перестроечный фильм “Маленькая Вера”? Там отец главной героини всё время бил на жалость и изображал сердечные приступы. Настолько часто, что ему просто перестали верить. И перестали обращать внимание. И когда ему стало плохо по-настоящему, всем было до фонаря. Так и умер у всех на глазах.

Как бы мы не повторили подобного пути. Доверять-то некому. А пока в моем мозгу продолжают звучать нехитрые аккорды старой песенки ХЗ, перепетой Гребенщиковым: “Жаль, подмога не пришла, подкрепленья не прислали. Нас осталось только два, нас с тобою на*бали”.

Алекс Габриэль
Источник