Фейс Буки (fb275)

Виталий Щигельский

О чем я думаю?

О цензуре. И думаю вот что:

я не собираюсь искать смягчающие синонимы,

я не буду называть подлость – дипломатией,

трусость – необходимостью,

а холуйство – патриотизмом.

Каждая поганая сестра (даже если она считает себя мужчиной) получит по серьге… в нос.

Yurii Nechiporenko

Я с надеждой следил двадцать лет за украинским государством, был рад ещё одной степени свободы, которую получил славянский народ, радовался всем успехам этой страны и горевал вместе с ней о неудачах. Случился майдан, и когда люди начали бунтовать, я понимал их требования, видел тот ужасающий уровень небрежения властей к своему народу, к своей земле – который выражается в разбитых дорогах, жалком положении простых людей, ужасном расслоении на бедных, обездоленных – и богатых хозяев жизни, которым позволено всё. Для меня украинский народ не лучше и не хуже русского, он отличается в чем-то значительно, в чем-то незначительно от людей русских, но вот вопросы культуры как раз и делают эти различия по сути неважными. Здесь работает принцип дополнительности, который по своему сформулировал Гоголь, утверждая, что души русского и малороссиянина дополняют друг друга…

С точки зрения культуры, если мы ставим примат личности человеческой, то вопрос о том, с какой стороны пришёл человек к человечности и величию сердца и души, со стороны культуры книжной – через Пушкина и Гоголя, или со стороны обрядовой, через соблюдения того, как принято и как заведено жить среди людей, имея перед глазами примеры достойной жизни своих родных и предков, не так важно. Не так важно, кем он себя считает, русским или украинцем, если он является человеком с сердцем и умом.

Сейчас перед людьми на Донбассе возникло проклятие выбора – нынешние киевские власти ясно дают понять при помощи танков и снарядов, что выживет только тот, кто отряхнёт прах «сепаратизма» со своих ног и подпишет с ними договор о лояльности, присягнет им в той самой форме, которая принята на майдане. Любой здравомыслящий человек, чтобы спасти себя, свой дом, семью и детей, скажет перед лицом человека с автоматом по первому требованию “Слава Украине”, не вдаваясь в подробности, является ли этот лозунг бандеровским, шевченковским, гоголевским или он идёт из глубины веков, с первых городов на земле и первых битв, с Шумера и Аккада.

Не будете же вы спорить с опасным сумасшедшим, который с лезвием в руке будет требовать от вас поклониться какому-нибудь его божеству, «белой деве Марии» или изваянию с острова Пасхи… Но вот тогда вам придется очень хорошо выучить своих детей, чтобы они оказались в Просвещении с веком наравне, чтобы они были на передовом краю науки, литературы и искусства – и чтобы они не купились на сладкие слова об избранности своей нации и духовном спасении мира – а оказались достаточно искушенными в политике и финансах, чтобы взять власть на том пространстве, что зовётся Украиной уже в своём поколении – и дать нам возможность приехать на старости лет в Киев и отпраздновать там День Победы 9 мая! И, может быть, зайти поглазеть на туристическую достопримечательность города, знаменитый Майдан, где будут на безопасном расстоянии, за решёткой, прыгать со своими отпрысками – как в цирке со зверинцем – те, кто приставляет сейчас лезвие бритвы к вашему горлу.

Игорь Фунт

Апология смешного

Давно не смеялся, с душком, с поддёвкой, чтобы под лавкой.

Тв-радио, камеди, Жванецкий даже, Задорнов, «кривые зеркала», прости господи, – нету смеха, ну хоть лопни.

Стал вспоминать. И что б вы думали? Года полтора назад, в поезде, до слёз, до немоты хохотал над затёртой, не помню откуда вытащенной книженцией «Москва – Петушки». Это был честный здоровый смех, до колик, сродни тому, – помните? – в открытых южных кинотеатрах, когда «Джентльмены…», «Печки-лавочки», да и «Фанфан…», почему нет…

Когда мы по-доброму радовались добрым, мужественным поступкам. И уж если смеялись, то от души, от сердца, дружно заходясь и так же дружно и шумно сопереживая… Выходя из кинотеатра семьёй.

Ещё в «Бесах» смеялся. Но то был не совсем смех. Более стон какой-то. С подвыванием. Но под лавкой.

От редакции. Особенности орфографии, пунктуации и стилистики авторов сохранены.