Андрей Илларионов | Властная заявка на кремлевский трон

Одним из наиболее феерических явлений уходящей недели оказалось тотальное смещение общественного внимания на небольшой эпизод частного военного мятежа при фактически полном игнорировании признаков реального государственного переворота.

В то время как бесчисленные комментаторы наперебой обсуждали и обсуждают впечатляющую, но не имевшую шансы на успех прогулку по шоссе «Дон» колонн авантюриста Пригожина, пытавшегося решить свои частные статусно-коммерческие вопросы и не имевшего ни намерений, ни планов, ни возможностей по осуществлению государственного переворота, свержению Путина, изменению путинского режима, совсем другое лицо, обладавшее и обладающее намерениями, планами и возможностями по захвату власти в России, об этих своих намерениях не только громко сообщило, но и продемонстрировало имеющиеся к тому способности и возможности. О своих грезах на кремлевский трон, казалось бы, полностью утраченных за два десятилетия путинского правления, властно заявил Лукашенко.

Свою программную заявку на высшую власть в России Лукашенко обнародовал в развернутой речи 27 июня, посвященной успешному разрешению им российского внутриполитического кризиса.

Тайминг и форма выступления
Прежде всего Лукашенко выждал необходимую паузу и вместо того, чтобы выступать одновременно (или почти одновременно) с Путиным вечером 26 июня, как было объявлено поначалу, он перенес свое выступление на следующий день с тем, чтобы информационно отделиться от Путина и воспользоваться возможностью произнесения своего рода «последнего слова». На фоне короткого, скомканного, малоосмысленного выступления Путина 26 июня Лукашенко произнес получасовую, тщательно подготовленную, полную деталей, размеренную, логически выверенную, весьма продуманную речь. В которой были сформулированы важнейшие месседжи не столько для белорусских, сколько для российских читателей и слушателей.

Лукашенко – постоянный получатель автономной (независимо от Путина) информации из России
Лукашенко сообщил о своих собственных каналах получения информации из России:
«Но к утру субботы с 8 часов утра мне уже поступает тревожная информация о ситуации в России…
По своим каналам я получил информацию, в том числе от нашего комитета (КГБ. – Прим.) и военных, что они заняли штаб округа (в Ростове. – Прим.)».

Лукашенко – благосклонный восприниматель путинских просьб
Лукашенко не смог отказать себе в удовольствии, поделившись тем, как до него дозванивался Путин с докладом о развертывавшейся ситуации и просьбой о помощи:
«Через ФСБ и наш Комитет госбезопасности, генерала Тертеля мне докладывают: Президент Путин хочет связаться. Пожалуйста. Договорились в полдесятого, что мы переговорим в любое удобное для него время. Когда в 10 он выступил, в 10.10 позвонил и подробнейшим образом проинформировал меня о ситуации, которая происходит в России».

Лукашенко – эффективный руководитель российским государственным аппаратом
Лукашенко сообщил, как в разговоре с Путиным взял инициативу в свои руки и стал давать собеседнику советы (распоряжения):
«Задал (Путину. – Прим.) несколько вопросов, в том числе и про противодействие этому, и понял, что ситуация сложная…
Я также понял: принято жестокое решение (оно и прозвучало подтекстом в выступлении Путина) – мочить. Я предложил Путину не торопиться. Давай, говорю, поговорим с Пригожиным, с командирами его…
Я говорю: “Хорошо. Худой мир лучше любой войны. Не торопись. Я попробую с ним связаться”. Он в очередной раз говорит: “Это бесполезно”. Я говорю: “Хорошо, подожди”…
Говорю: “Как с ним связаться? Дай телефон”».

Далее Лукашенко рассказал, как давал советы, распоряжения, поручения, приказы российским чиновникам, занимающим высокие посты в российских силовых структурах – Евкурову, Пригожину, Бортникову, – и все его беспрекословно слушались:
«То есть Евкуров его позвал, отдал ему телефон: “Вот, Президент Беларуси звонит, будешь ли разговаривать?” – “С Александром Григорьевичем буду”…
В 11.00 (хоть Путин меня предупреждал: не возьмет трубку) он (Пригожин. – Прим.) мгновенно снял трубку…
В контакте были с руководством России, ФСБ занималось в основном этим вопросом, с Бортниковым. Я просто настоятельно просил этого не делать.
Я говорю (Пригожину. – Прим.): “Хорошо. Бортников этим занимается. Тебе надо с ним связаться” – “Он не берет трубку” – “Возьмет. Через 20 минут звони”. Попросил Ивана Станиславовича (Тертеля, председателя КГБ. – Прим.): срочно, говорю, найди Бортникова, пусть мне позвонит. Он позвонил. Я говорю: “Александр Васильевич, обязательно возьми трубку, если тебе позвонит Пригожин”. У него, конечно, внутри все клокочет. Я говорю: “Слушай, отложи все в сторону и сделай, как мы с ним договорились”. Они переговорили. Он развернул колонну и они пошли в свои лагеря в Луганскую область. Они ушли в лагеря…
(я знал, меня Бортников проинформировал)…
…он говорит: “Разрешите мне собрать командиров и посоветоваться”. Я говорю: “Конечно, ты с ними посоветуйся…».

Вишенка в завершение – последнее поручение Лукашенко Путину, выполненное Путиным:
«Я переговорил с Путиным вечером. Я его еще раз попросил: “Ни в коем случае” – “Да. Хорошо. То, что обещал, я все сделаю”. Он выполнил».

Лукашенко – мудрый воспитатель российского общества
Наряду с отдачей распоряжений российским государственным руководителям Лукашенко перешел к руководству другими чиновниками, да и всеми российскими гражданами:
«Сейчас никого не надо сажать. Это я просто обращаюсь к россиянам – ура-агитаторам и патриотам. Не надо никого сейчас сажать, не надо никого расстреливать. Надо остыть и перевернуть эту страницу. Придет время, если будет необходимо, вернемся к этой истории. Но сейчас надо остыть. Не надо накалять обстановку и кого-то упрекать».

Не остался Лукашенко в стороне и от «отеческих» внушений и воспитательных тирад всем россиянам:
«Но в России, как всегда, всегда так бывает, появились ура-патриоты, я увидел эту тенденцию, которые начали выть и кричать, осуждать Путина, требовать от него не прекращать уголовные дела, ловить, мочить, сажать. Вот это то, от чего я хотел бы предостеречь и нас, и российское общество».
«Нам надо быть внимательнее к таким военным коллективам, если мы их породили, как, допустим, ЧВК “Вагнер” и другие. И нам надо вовремя реагировать на их просьбы и запросы. Вовремя встречаться. Их тоже надо ориентировать и поддерживать. Это большой урок».

Лукашенко – справедливый оценщик качеств российских лиц, вовлеченных в конфликт
Лукашенко нашел ласковые слова для всех лиц из российского госапппарата:
«Матвиенко оказалась мужественной, Володин, Патриарх, пара человек – и  все…
Должен в этой связи поблагодарить особенно генерала Юнус-Бека Евкурова. Повезло нам…
Человек очень отважный. Был ранен серьезно, когда в Ингушетии руководителем работал. Очень серьезно. Я помню, мне Путин рассказывал, его еле вытащили из могилы. Человек военный, ответственный, и он очень многое сделал в рамках этих переговоров…
Кто такой Пригожин? Это очень авторитетный сегодня человек в вооруженных силах. Как бы кому-то этого ни хотелось…
Пойдем на Москву, нам нужна справедливость. Мы воевали, мы честно воевали. Вы же, Александр Григорьевич, знаете, как мы воевали?” – “Знаю”…
Я знаю работу Шойгу. Незаслуженно его порой критикуют. Шойгу здесь бывал не единожды… Мы с ним вели очень серьезные переговоры. Генерал Хренин с ним встречался не единожды, и мы спокойно поддерживали, чем могли (а могли многое), и многое сделали. И в этом отношении Шойгу немало сделал. То есть он занял свою нишу там, где он может чего-то сделать…
Бортников умный человек…
И мне было важно с Путиным договориться, чтобы он их не трогал. Он пообещал, выполняет свое обещание…
“Молодец Путин, вчера сказал: “Если кто-то не хочет контракт заключать, воевать там и прочее – хорошо, вы свое отвоевали”».

Лукашенко – настоящий защитник россиян, подлинный противник пролития русской крови
«Я говорю: “Хорошо. Худой мир лучше любой войны. Не торопись. Я попробую с ним связаться”. Он в очередной раз говорит: “Это бесполезно”. Я говорю: “Хорошо, подожди”…
Это было очень важно. Заметьте, это было очень важно, что они, зайдя в Ростов, никого не тронули”…
Поэтому я подумал: замочить можем. Я и Путину сказал: “Замочить можем”. Это не проблема. Не с первого раза, так со второго. Я говорю: “Не делайте этого”. Потому что потом никаких переговоров не будет. Эти ребята, которые умеют друг за друга постоять, которые там и в Африке, Азии, Латинской Америке воевали, они пойдут на все. Тоже можем замочить, но тысячи, тысячи погибнут мирных людей и тех, кто будет противостоять вагнеровцам…
…прежде чем мочить, надо подумать, что будет завтра. Надо посмотреть дальше своего носа, особенно ура-крикунам, которые сегодня топчутся на этой теме…
Я начал уточнять. Я говорю: “Ты чего, убил кого-то там из гражданских, военных, которые тебе не противостояли?” – “Александр Григорьевич, я вам клянусь, мы никого не тронули…
…я его предупреждаю: “Евгений, никакого кровопролития. Как только ты нарочно, ненарочно убьешь хоть одного человека, особенно гражданского, – все, никаких с тобой переговоров не будет, и я с тобой разговаривать не буду”. Он мне поклялся. У нас, говорит, такой цели нет, и я вам клянусь, что этого не будет…
Я также понял: принято жестокое решение (оно и прозвучало подтекстом в выступлении Путина) – мочить. Я предложил Путину не торопиться. Давай, говорю, поговорим с Пригожиным, с командирами его…
Я говорю: “Хорошо. Худой мир лучше любой войны. Не торопись. Я попробую с ним связаться”.»

Лукашенко – более надежная (в сравнении с Путиным) крыша для разруливания внутрироссийских конфликтов
«Если они где-то остановятся, колонна сожмется… Она в кучу соберется… Чтобы не было, знаете, желания и искушения взять и ее тут накрыть. Пообещали: этого не будет. Я и сказал Пригожину: “Это – гарантия” – “Что дальше?” – “Вплоть до того, что я выведу тебя в Беларусь и гарантирую тебе полную безопасность. И твоим ребятам, которые вот сюда продвинулись этой колонной” – “Да, я вам верю. Я верю” – “Хорошо, в этом направлении будем действовать“».

Лукашенко (наравне с Путиным) – руководители общего Отечества, включающего Россию и Беларусь
Одной из наиболее подготовленных оказалась вброшенная Лукашенко концепция «общего Отечества», единой восточнославянской цивилизации, воспринимаемая российскими гражданами, кажется, заметно лучше остающейся по-прежнему вполне маргинальной путинской концепции «исторической России»:
«А наше Отечество – от Бреста до Владивостока. Это земля, свобода и наши народы, которые здесь живут. Два государства, но Отечество у нас общее…
Потому что Отечество одно…
…это наше Отечество…
Мы с Путиным виноваты, что не приняли вовремя меры…
…ни Путин, ни Лукашенко не герои. Мы делали свою работу. Но многое упустили. И даже не упустили, а не придали значения этому…
Я не посредник. Я – такой же участник этих событий, как Президент Путин. Потому что это наше Отечество…
Я потребовал, чтобы все войска были приведены в полную боевую готовность. Всякое может быть…
Мы союзники. Остаться в стороне не можем…
…это общая наша цивилизация. Восточнославянская цивилизация».

Лукашенко – скромный труженик на благо общего Отечества, без каких-либо особых политических амбиций
«Мы делали и делаем свою работу. Притом без амбиций. У меня нет абсолютно никаких амбиций. Я не оправдываюсь, чтобы вы понимали. Никаких амбиций, о которых говорят»…
«Мы, я не раз это говорил, я и Путин – поколение уходящих политиков. Ни у него, ни у меня нет уже таких амбиций».

Иными словами, в ходе недавнего кризиса (только ли в ходе него?) управление силовыми структурами Российской Федерации перешло к лицу, не только не имеющему на то необходимых конституционных полномочий, но и являющимся гражданином иностранного государства. По фактам совершения государственной измены никакие уголовные дела не были открыты, а сами эти лица предателями и изменниками названы не были. Причем ни руководители силовых структур, ни сотрудники правоохранительных ведомств и судебных учреждений, ни внешние наблюдатели, похоже, этого просто не заметили.

Источник