Америка помнит трагедию 11 сентября

Отрывок из повести «Бабелевская Одесса на Брайтоне»

<…> Регина опаздывала, но, хотя она не успела предупредить менеджера о задержке, не расстраивалась и никому не звонила: у программистов рабочий день не нормирован. Она посмотрела на часы и прикинула: пока доедет до Всемирного торгового центра и поднимется на 29-й этаж — опоздает на полчаса. Это в пределах нормы.

Поезд нарочито медленно подползал к станции. Регина кинула взгляд на часы — восемь пятьдесят. «Успею», — подумала она. В то же мгновенье раздался короткий визг и прогремел резкий раскат грома. Поезд остановился. Плавно раскрылись двери, из динамика прозвучал истеричный вопль машиниста: «В чём дело?!»

Регина вышла из вагона — из вентиляционных отверстий на платформу оседала густая асбестовая пыль. Толпа вынесла её на улицу. То, что она увидела, ошеломило её: чадящая верхушка северного «близнеца», обгоревшие бумаги, раскалённые металлические обломки, с грохотом падающие на асфальт, и куски материала, похожего на стекловату, сыпавшиеся повсюду.

— Что случилось?! — вцепилась она в первого встречного.

— Самолёт врезался, — не останавливаясь, буркнул тот.

— Самолёт? Чушь какая-то… Планер, что ли? Но как в такой солнечный день не разглядеть небоскрёб?!

Она поспешила к Центру, всё ещё боясь опоздать работу, не осознавая толком, что её офиса больше нет, механически фиксируя, что из здания в разные стороны хлынули людские потоки. Под оглушительный визг сирен съезжались пожарные, скорая помощь, полиция. Офицеры отгораживали барьерами подступы к Всемирному торговому центру и отгоняли зевак, не осознающих, что на их глазах разворачивается картина гибели современной Помпеи и скелеты отрезанных огнём людей, выглядывающих из окон и машущих белыми платками, погребены будут скоро под слоем вулканического пепла.

Прокатился нарастающий натужный рёв турбин, прогрохотал мощный взрыв, и над вторым зданием вспыхнуло стремительно разрастающееся огненное облако. На землю оседала искрящаяся туча стекла и металла. По асфальту зазвенели осколки. В небе кружились бумаги и крупные листы алюминиевой обшивки, трепетавшие в воздухе, словно кленовые листики.

Полиция без устали отгоняла людей. Под бесформенной металлической конструкцией Регина увидела двоих мужчин, лежащих в луже крови. Одного она узнала — минут пять назад он сбегал в магазин, купил видеокамеру и возбуждённо кричал, снимая на камеру: «Это же исторические кадры!» Кто-то последовал его порыву и рванул в магазин. Теперь возле безжизненного оператора бессмысленно суетились врачи. Поодаль валялась вдребезги разбитая камера.

Полицейские настойчиво оттесняли толпу. Вдруг раздался испуганный вздох сотен людей — из окна одного из верхних этажей выпрыгнул человек. Затем с короткими перерывами выбросился второй, третий, четвёртый… Они летели, неуклюже размахивая руками и ногами, и кувыркались в небе в смертельном воздушном вальсе, а над ними дымился купол оранжево-чёрного цирка. Ветер разносил их в разные стороны.

Регина заплакала.

С грохотанием начала рушиться Южная башня…

— Бегите! — заорали полицейские, но и без этого крика отчаяния толпа дёрнула наутёк. Люди падали, поднимались и снова бежали, бросая сумки на землю. Вдогонку неслось всё обволакивающее облако дыма, огня и пепла. Под истошный вой сирен с десяток полицейских и санитарных машин вынырнули из-под облака и рванули, спасаясь от густо падающих обломков…

Регина забежала в какое-то здание. Волна гари, дыма, пыли и пепла, вихрем несущаяся за ней, окутала не успевших укрыться. Люди накрывали голову майками, рубашками, прикрывали рот от густой пыли, кашляли, задыхались, теряли друг друга в кромешной тьме и перекрикивались…

Облако не успело осесть, как медленно, с тошнотворным лязгом просела и обрушилась Северная башня. За окном наступила темень. Лишь покорёженная железобетонная сердцевина здания ещё несколько секунд торчала как кость, с которой безжалостно содрали мясо. Когда рухнула и она, на месте, где возвышался символ Нью-Йорка, зияла пустота, прикрытая огромным серо-чёрным облаком пыли и пепла.

Когда облако частично осело, закрывая рот и нос носовым платком, Регина вышла из здания и, увлекаемая толпой, заторопилась к Манхэттенскому мосту. Полиция перегородила вход. Офицер в оцеплении пояснял: «Туннели закрыты. Манхэттен-мост открыт был временно, по рации поступило распоряжение о закрытии. Метро не работает, выходить из Манхэттена только пешком — через Бруклинский мост. Его через пару минут откроют».

Толпа шла молча. Рядом с Региной шла нарядно одетая, слегка прихрамывающая женщина средних лет на высоких каблуках-шпильках. Регина взяла её сумочку и поддерживала женщину за локоть, когда чувствовала, что она вот-вот оступится. На выходе из Бруклинского моста по обе стороны дороги выстроились добровольцы, предлагающие соки и воду. Продуктовые магазины выгружали ящики с напитками. Врачи и медсёстры из близлежащих медицинских офисов участливо спрашивали: «Кому нужна помощь?» За ними длинной цепью выстроилась колонна машин скорой помощи.

До Маймонидис госпиталя Регина шла часа три и думала всю дорогу о судьбе и невероятном везении. Если бы утром она не поехала к папе в госпиталь и не опоздала бы на работу, она могла быть захороненной в развалинах «близнецов». У входа в госпиталь она столкнулась с Шеллой. Та бросилась ей на шею и зарыдала.

— Мамочка, успокойся, со мной всё в порядке…

— Папа! — взахлёб рыдала Шелла. — Доченька… Папа!

— Что папа?! — закричала Регина. — Что с папой?! Говори!

— Нет нашего папы! Нет!

Когда Шелла выплакалась, она рассказала Регине, что утром Изя чувствовал себя хорошо и его перевели в обычную двухместную палату: «Сосед включил телевизор. Си-Эн-Эн безостановочно прокручивал кадры самолётов, врезающихся в здания. Мы думали о тебе. Когда здания обрушились, папа вдруг побелел и прошептал странную фразу: “Не обещайте деве юной любови вечной на земле”, — дёрнулся и затих».

— Он спас меня! — ударило Регине в голову. — Если бы не папа… — она обмякла и упала в обморок.

Изя Парикмахер стал неучтённой жертвой теракта одиннадцатого сентября. Когда-то в России он с интересом смотрел телесериал «Телефон полиции: 911». Теперь три эти цифры превратились в зловещие, воспринимаемые как «nine eleven attack».

Месяц после теракта в нескольких милях от скорбного места на всех деревьях и в витринах магазинов висели листовки «Missing person…» — «Разыскивается…» с фотографиями исчезнувших, рядом с плакатами — «Nobody will destroy our spirit» — «Никто не сломит наш дух».

До середины октября в нью-йоркских сквериках горели поминальные свечи. В кооперативе Ворбас в траурный мемориал превратились скверик и парапет возле банка «Астория».

Из книги «Боря, выйди с моря – 2. Одесские рассказы» — https://www.labirint.ru/books/709140/

Рафаэль Гругман
Источник