Журнальный тяни-толкай

Первые сборники Бродского появились у меня в начале девяностых. Питерский – «Холмы», который и до сего дня при всех новых приобретениях книг поэзии и прозы поэта, самый памятный и любимый. А также – «Стихотворения», изданный в 1991 году, кажется, в еще советской Эстонии.

Правда, самого-самого начального у меня, к сожалению, не сохранилось. Кому-то дал почитать или подарил, да так книга ко мне и не возвратилась. Купил я ее на Курском вокзале в Москве, где по какому-то теперь уже и непонятному стечению обстоятельств, почему-то оказался. В книжно-газетном киоске.

Книга издана была в совершенно немыслимом формате – меньше карманного квадратик, толщиной похожий на календарь.

Естественно, все три поэтических сборника прочитал, понял, что стихи прекрасны.

Но только летом 1996 года, что совпало с личными моими переживаниями и исканиями, по-настоящему открыл Иосифа Бродского. То есть, через полгода после его смерти, которая меня потрясла сильно и как-то очень пронзительно, как будто речь шла о близком и родном человеке.

Обо всем, что передумал на полном энтузиазме и едином дыхании написал большую статью, практически книгу о поэзии и прозе Бродского по тем впечатлениям, которые сложились после его ухода из жизни по публикациям в «толстых» отечественных журналах.

Почему-то мне захотелось послать мой опус именно в ленинградский журнал «Звезда», в котором больше и чаще тогда публиковались различные материалы о поэте.

Переживание об ушедшем были настолько мощными и ясными по своей сути, что статья сложилась сама собою и написалась, что называется, на одном дыхании.

Перепечатывать сам я не стал, поскольку всегда такая практика меня мучила, с машинистками дела тогда не имел, интернет в России был, но в первоначальном состоянии.

Короче говоря, в Северную столицу России по наивности и прекраснодушию отправил единственный экземпляр статьи о Бродском. Будучи уверен, что она заинтересует редакцию уважаемого журнала. Как-то поверил тогда предисловию Якова Гордина, редактора «Звезды» к публикации переводной пьесы «Говоря о веревке» в изложении Бродского в «Иностранной литературе». Там подлинный и многолетний друг поэта рассказывал о том, что спрятал листы с машинописным текстом пьесы ирландского автора не в столе, а под ящиком письменного стола, собственно, в щель. Поэтому-то листочки и не нашли при обыске или не искали.

Верится в такую версию с трудом. Но, как бы там ни было, именно там текст Бродского пролежал двадцать лет, пока его опубликовали здесь уже после смерти автора одного и другого.

Но ни Яков Гордин, и Арьев, соредактор «Звезды» или мой текст не читали, или он им не подошел (теперь я понимаю, что мое отношение к их великому знакомцу расходилось с тем, каким они посмертно возвращали его российскому читателю, так что шансов быть опубликованным в «Звезде» именно в связи с Бродским у меня по сути не было никаких.)

С тех пор прошли другие, мои двадцать лет ожидания. Но я так и не получил из редакции «Звезды» никакого ответа о том, хотя бы, что текст получен.

При том, что устно – по телефону – и письменно я обращался в эту редакцию периодически. Последний раз – весной нынешнего года. Можно сказать, что в то время открывали временно музей-квартиру Бродского в Питере, проводили очередную конференцию, посвященную его творчеству в рамках редакционной традиции, ныне – в юбилейный год со дня рождения поэта.

То есть, наверное, было в редакции не до меня.

Как и все предыдущие годы.

Мне казалось, что любое положительное мнение о поэте может быть журналу интересно. А также, что свойственная петербуржцам интеллигентность – не пустой звук. Но, видимо, ошибся и в первом, и во втором.

Мне, в принципе, могли в качестве исключения вернуть статью за мой счет, что я также предлагал сделать. Но и данная просьба «Звездой» оставлена без внимания до сих пор.

О чем очень сожалею, поскольку сейчас появились различные возможности для публикации, да и с тех пор, когда статья о Бродском моя писалась, и о нем самом, и его произведений прочитал очень много, почти все, что издавалось на русском языке (за сознательным исключением сугубо филологических работ, которые вызывают, думаю, не только у меня скуку.)

Журнал «Звезда» постоянно пополняет свою библиотеку книг о Бродском. И моя там тоже могла бы выйти при ином раскладе. Но не вышла и теперь уже, скорее всего, не выйдет никогда, что не то, что очень печалит меня, но вспоминается, как упущенная возможность высказать свое пиететное отношение к поэту.

Может быть, надо еще немного подождать. И по случаю рукопись моя как-то вдруг отыщется в редакции «Звезда».

Буду весьма благодарен сотрудникам журнала, если они возвратят ее мне. Наверное, это будет единственный случай, когда автор радуется, что его текст ему вернули.

Кто знает, есть ли на такое развитие событий надежда или нет.

Было бы замечательно, если бы публикация заметок о том, как потерялся неплохой текст, выйдя в «Континенте», поможет завершить описанную ситуацию благополучно и достойно.

Подождем, а все-таки – глядишь, и выйдет что-то путное. Что вполне реально при наличии доброй воли и порядочности. В том числе, и по отношению не только к скромному автору в моем лице, но и к тому гению, о котором в «Звезде» печаталось много материалов.

Его память тоже достойна внимания и продолжения добрыми делами и поступками, на что я еще продолжаю надеяться, хотя и с большой долей сомнения и разочарования.

Подождем…

Илья Абель