«Жидобандеровец» из Гарварда

Напомню читателям о моем сегодняшнем собеседнике. Д-р Роман Торговицкий, который в интервью украинскому телеканалу с долей самоиронии назвал себя «жидобандеровцем», родился и вырос в Москве, в 1993 году переехал с отцом в США. Окончил Брандейс университет и аспирантуру Гарварда. Занимался исследованиями в области sleep medicine, brain imaging и математической эпидемиологией. Основатель оздоровительной системы “Soma System”. Живет в Бостоне. «Отличился» Роман тем, что после одного из концертов «Виртуозов Москвы» во главе с Владимиром Спиваковым вышел на сцену, чтобы высказать Маэстро свое негативное отношение к письму группы российский деятелей (среди подписантов которого был и Спиваков) в поддержку агрессии против Украины. Собственно, с этого мы и начали разговор с Романом…

Начнем с конца. История с твоим арестом в Бостоне продолжилась, говорят, в Нью-Йорке, где организаторы концертного тура Спивакова не пустили тебя в «Эвери Фишер Холл». Было такое, Роман? И, если было, ты для чего приезжал в Нью-Йорк? Хотел всё же лично вручить свое письмо любимому Маэстро?

Маэстро в Бостоне сказал мне (точнее, прошипел на ухо) на сцене, что не подписывал никаких писем. Соответственно, если он мог такое заявить «неблагонадежному хаму», то было бы прекрасно сообщить об этом публично своим поклонникам-меломанам. Вот я и подумал, что на концерте в Нью-Йорке это могло бы стать для Маэстро прекрасной возможностью для сообщения об этом.

Но ты рассматривал и иные варианты его реакции?

Первоначально мой план заключался в том, чтобы по окончании концерта преподнести Маэстро цветы и конверт с письмом и попросить его всенародно со сцены объявить, что никаких писем он не подписывал и готов удалить свое имя со странички подписантов на сайте российского министерства культуры. Тем не менее, после нескольких долгих дебатов в ночь перед поездкой в Нью-Йорк друзья отговорили меня от этого.

Почему?

Дело в том, что суть моей акции была направлена исключительно на Спивакова. Если выражаться более четко – на прессинг Спивакова (как, впрочем, и на других подписантов), дабы показать всем им, что конформизм имеет весьма осязаемые последствия. Мои действия являлись очень простой обратной связью: человек предает общечеловеческие идеалы – ему об этом напоминают.

Иными словами, друзья убедили тебя, что нельзя требовать от Спивакова покаяния со сцены, а надо всего лишь напомнить ему о предательстве общечеловеческих ценностей. Но ты сам не задумывался, например, о реакции публики на твои действия?

Об общественном мнении и резонансе я особо не задумывался, хотя и понимал их теоретическую важность. Тем не менее, аргумент друзей заключался в том, что общественность может воспринять частичное повторение бостонского эпизода в Нью-Йорке как мое желание “попиариться”.

Кое-кто из читателей именно так это и воспринял…

Собственно, обвинения в том, что я использую известность гения и “Бога” для самопродвижения, и так сыплются на меня от негодующих меломанов. При этом повторяется одна и та же логическая мантра: Спиваков – гений и небожитель, ты – абсолютный ноль, ты никто, куда же моська лезет на слона и какое право имеет ноль тявкать на Бога? Именно это я услышал от одного с виду очень интеллигентного скрипача «Виртуозов Москвы», когда подошел к нему на улице в Нью-Йорке с просьбой передать письмо Спивакову. Такие же обвинения оставляют многие на моей страничке в Facebook.

Как, по-твоему, есть логика в подобных рассуждениях?

Давайте заметим, что упор делается не на то, что “как Вы посмели без приглашения выйти на сцену по окончании концерта с критикой музыканта?” Нет, критикуют меня за другое: мол, для того, чтобы жестко высказываться о недобропорядочном поступке гениального человека, сам критикующий должен быть на вершине социальной иерархии. Не напоминает рабскую психологию?

Ну да, слесарю нельзя критиковать главного инженера, пенсионеру из Урюпинска – кремлевских сидельцев и т.д. Известная психология…

К Спивакову такого типа рассуждения никакого отношения вообще не имеют. Ибо даже он не сказал мне на сцене: «Хам, какого черта ты, сопляк, забрался ко мне, гению, на сцену? Кто ты такой, чтобы вообще меня критиковать?» Напротив, Маэстро признался, что ничего не подписывал. Я не знаю, чем это признание было вызвано, но, вполне возможно, это означает, что он действительно ничего не подписывал, и сам факт, что его имя есть в списке подписантов, ему глубоко неприятен.

Почему же, на твой взгляд, взгляд исследователя brain imaging, многие любители музыки столь болезненно восприняли жесткую критику своего кумира?

Отвечу по-еврейски – вопросом на вопрос. Что вызывает у нас потребность создавать себе концепцию небожителя? Вопрос далеко не новый и не праздный. Недаром одна из общечеловеческих заповедей гласит: «Не сотвори себе кумира». И я надеюсь поделиться своими мыслями об этом в одной из ближайших публикаций в «МЗ». А пока скажу вот что. Самое легкое, что могут сделать любители музыки, оскорбившиеся моим поступком в Гарварде, – это объяснить свое негодование тем, что я неадекватный хам-муха. Более интересный и плодотворный подход, возможно, заключается в осознании, что я, может быть, и хам-муха-неадекват, но более интересно (даже с чисто эгоистической точки зрения) – почему у многих из них мои действия вызвали столь бурную эмоциональную реакцию? Осознание этого является первым маленьким шагом к освобождению личности от нравственных зажимов. И в данной ситуации я ни в коем случае не пытаюсь выступить в роли высокомерного советчика-учителя. Я просто делюсь своим собственным опытом работы над собственными зажимами (коих у меня куча). Но это уже другой разговор…

Впервые услышав о тебе, я подумал: слава Богу, есть нормальные парни в этой ненормальной стране. А подумал я так вот почему. Не знаю, можно ли как-то объяснить такое совпадение, но за день до твоего выхода на сцену в Бостоне я смотрел запись выступления рава Меира Кахане, з”л, перед левыми студентами … в Brandeis University – в том самом, где спустя годы учился и ты. Если эта левизна продолжает существовать до сих пор в студенчестве, откуда в тебе нормальность, незашоренность?

Сделаю предположение, что когда вы говорите о незашоренности, речь идет о желании не только рассуждать о прекрасных интеллектуальных концепциях сидя на кухне, но и действовать, будучи готовым идти на неудобства и лишения ради воплощения в реальность своих убеждений. В этом плане всё очень банально – мне просто не нравится несправедливость.

Я рос в Москве, и мне был исключительно неприятен антисемитизм. Помню, во втором классе лучший друг очень рассердился на другого мальчика и сказал мне всердцах о нем: “Жидовская морда!”. Это было моим первым столкновением с антисемитизмом. В 1991-м во время августовского путча в Москве мы с отцом пошли к Белому дому. Это было одно из самих ярких впечатлений юности – ярких не только из-за удивительного духа, царившего среди защитников, но и из-за собственной трусости.

В какой-то момент прошел слух, что к Белому дому двигаются танки. Мне тогда было 15 лет, отец меня схватил за руку и жестко сказал: «Мы едем домой, не спорь». Мы прошли к метро «Смоленская», поехали домой на Кутузовский проспект. Через полчаса там, у Белого дома, погибли Владимир Усов, Илья Кричевский и Дмитрий Комарь… Осознание того, что мы ушли, когда нужно было защищать Белый дом, было для меня шоком…

Я думаю, если бы мы с отцом были порознь – каждый из нас остался бы, а тут начинает включаться страх за близкого тебе человека. Очень показательно, что на Майдане почти все люди, у которых я брал интервью, прошли эту ступень страха. Многие из них смогли не только эффективно работать или забыть о страхе за собственную жизнь, но и – более того – избавиться от страха оставить своих детей без отца, а иногда – и сиротами… Помните, у Высоцкого:

… Я не люблю себя, когда я трушу,
Обидно мне, когда невинных бьют…

А потом были годы жизни в США и поиски себя … Так получалось, что меня всегда тянуло туда, где было не комфортно, но интересно. Вместо мексиканских пляжей я отправлялся волонтерствовать в Центральную Америку, откуда, кстати, привез свою первую собаку; вместо Эйлата оказывался на Западном берегу реки Иордан в горячие моменты Второй интифады, ездил ночами на машине «Маген Давид адом», устанавливал контакты между ЦАХАЛом и службой палестинской «скорой помощи», работал над фильмом о детях, пострадавших в конфликте – детях еврейских и арабских. Часто бывало страшно… Страшно даже не умереть, а остаться калекой от ранения. Но благодаря этому опыту я начал задумываться об источниках своих зажимов и страхов. Думал о том, чем они обусловлены и как от них можно освободиться.

И что надумал?

На фоне работы в эпицентре ближневосточного конфликта появился бешеный поток эмоций – как положительных, так и отрицательных. Сам того не замечая, я постепенно становился рабом этих эмоций и терял себя. Но жизнь оказалась ко мне благосклонна, и в 2004 году мне посчастливилось встретить человека, который постепенно и дозированно стал вводить меня в сложные физические стрессовые ситуации. В такие моменты организм начинает показывать и проявлять свои физические и эмоциональные зажимы, а значит – появляется шанс их постепенно вывести из организма. А это уже открывает путь не только к более эффективному решению задач, но и к внутренней свободе.

Но эта проблема – не только лично твоя, ею болеет, может быть, половина человечества…

Наше общество стремится к комфорту – красивые дома, машины, хорошо посидеть с друзьями и послушать любимые песни, сходить на концерт, а потом в дорогой ресторан. За это многие из нас платят хроническим стрессом – количество дел и обязанностей на работе на порядок превышает наши временные возможности, но ведь работа дает нам средства, и часть этих средств, естественно, хочется использовать на комфорт. Иными словами, комфорт помогает нам забыть и избежать тех самых проблем организма и наши «зажимы». Я и сам люблю комфорт, но не верю, что стремление к нему способствует развитию человека. Наоборот, скорее именно комфорт ведет к одряхлению тела и духа. Поэтому я всегда пытаюсь идти навстречу проблемам и дискомфорту. Человеку недостаточно сидеть на кухне и разговаривать об интересных концепциях – нужно делать дело, даже если это выводит его из зоны комфорта.

Я бы хотел услышать от тебя о родителях, бабушках-дедушках – их судьбы, профессии. Может, в тебе это от них? Или от воспитания, ауры родного дома?

Не думаю. Скорее, наоборот. Отец мне часто говорил: “Я не боец”. Жизнь его с раннего детства била – и била сильно. Он прошел сквозь огонь и воду и выжил… Но потом сильно заболел… Я не так много знаю о своих родных. Дедушка с бабушкой по отцовской линии умерли до моего рождения и были родом из Кировограда. Вторая бабушка умерла на Урале в эвакуации в 1943-м от заворота кишок, вызванного голодом. Дедушка в это время работал на каких-то закрытых военных предприятиях в Москве, так что некоторое время отец рос один…

А кем они были по профессии?

Бабушка по материнской линии была зубным врачом – семейные истории гласят, что она одна несколько месяцев выходила из окружения… Вот всё, что я знаю. А с трех лет я рос с отцом. Он – ученый, всю жизнь работал в ЦНИИКА в Москве как инженер, прикладной математик и статистик; сейчас он тоже в Бостоне. Мать по образованию юрист, живет в Израиле. Сестра – тоже в Израиле, по образованию она – прикладной математик. Очень надеюсь, кстати, в скором времени навестить семью сестры и побеситься с маленькими племяшками…

«…Навестить семью сестры». А маму – не навестишь? Если вопрос некорректен, не отвечай.

Долгая история. Маму тоже навещу.

Раз уж мы «зацепили» Израиль, хочу спросить: а ты сам не собирался из Москвы сюда, к нам?

Еще как собирался! Даже иврит начал изучать по самоучителю, и много слов помню до сих пор.

Что же помешало?

Я хотел в Израиль, а отец – в США. Выбор был за ним.

Рома, хочу предложить тебе ответить двум комментаторам твоего письма Спивакову, которое мы опубликовали в 449-м номере «МЗ» и повторили в 450-м. Израильтянин Яков Дехтяр пишет: “У Вашего героя “случайно” совпали взгляды с официозом США, где он и живёт. И его односторонняя трактовка событий и бравирование бандитским кличем, возведённым сегодня на Украине Майданом в норму, и яченье своим жидобандерством – всё это пошлость и конъюнктура молодого политкарьериста”.

Яков, я с Вами соглашусь – давайте скажем, что я пошлый политкарьерист. А теперь представим, что Вы в Киеве и на Ваших глазах зверски избивают мирных студентов в ноябре на Майдане – ломая кости и нанося увечья парням и девушкам, которым еще жить, любить и детей рожать. Среди них могла быть Ваша дочь, которая оказалась бы в реанимации… А потом на Ваших глазах был бы застрелен на Майдане сын Ваших друзей, которого Вы знали с пеленок… И Вам надоело бы молчать и Вы вышли на Майдан с требованием к бывшему зэку Януковичу расследовать и наказать виновных – а он засмеялся бы, поржал и вечером свалил бы в свой многомиллионый особняк, построенный на ворованные государственные деньги – в то время, когда у Вашей племянницы не хватает средств на лечение рака у ее ребенка…

А теперь вспомним, что Вы не в Киеве, а в Израиле, где много своих забот и дел. Скажите, какие ощущения у Вас были, когда избивали и расстреливали людей на Майдане по приказу зэковской власти? И главное – что Вы сделали для того, чтобы остановить зверства?

Если Вы действительно хотите услышать из первых уст, а не из программ Первого российского телеканала, ради чего стояли люди на Майдане, посмотрите лишь несколько из множества интервью с Майдана, которые я сам делал в начале февраля этого года и сразу после расстрела Майдана 21 февраля.

От домоседки до революционерки: так изменилось украинское общество:

А вот как Киевская интеллигенция встала на защиту детей:

Так умирали на Майдане:

Яков, конечно, Вы можете меня рассматривать как кого угодно – хама, карьериста, исчадия ада, но я вас призываю вспомнить об эгоизме – и задуматься не только о моих действиях, но и о Ваших ощущениях событий на Майдане, и как Вы претворяете эти ощущения в реальные действия. И если после этих раздумий Вы будете готовы к действиям – например, помогать пострадавшим на Украине – напишите мне, и мы обсудим возможность сотрудничества. И, вполне вероятно, в процессе этой работы у нас появится возможность узнать друг друга лучше на человеческом уровне и таким образом не клеймить людей, которых мы не знаем, навешивая на них ярлыки хама, карьериста и так далее.

Цитирую Ваш комментарий, Яков: «А то, что Спиваков и др. могут иметь свою точку зрения, и это признак демократического общества, – очень сложно, даже невозможно объяснить медико-клиническому хаму псевдодемократического пошиба».

Не совсем понимаю, о каком “своем” мнении идёт речь. Спиваков сказал мне на сцене, что никаких писем не подписывал, и я склонен ему верить.

Судя по хорошо организованной лжи, льющейся из российских СМИ, скорее всего, существуют серые кардиналы, руководящие этим процессом. Одним из них, вполне возможно, является министр культуры России товарищ Мединский. Вполне возможно, что он или другой чиновник просто-напросто вписал имена известных людей, а потом поставил их перед фактом: “Вы же не хотите отозвать свое имя и расстроить товарища Путина, правда? А если отзовете, то даже не знаю как это скажется на финансовой поддержке, которую мы вам оказываем….”. И вот возникает ситуация, очень напоминающая 1937-й… Государство использует аппарат насилия и подминает под себя деятелей искусства. Первыми жертвами становятся конформисты, которые, сами того не замечая, становятся рабами власти и содействуют ей в установлении и укреплении диктатуры.

На личностном уровне я ничего против Спивакова или других подписантов не имею, я уверен что многие из них очень интересные и приятные люди. У меня просто-напросто нет достаточной инофрмации для того, чтобы сформировать мнение о том, подписывали они что-либо и, если подписывали, то по каким причинам. Но я точно знаю одно – имена подписантов стоят на сайте министерства культуры, некоторые из них имели мужество четко заявить, что ничего не подписывали, а имена остальных используются для поддержания истерии лжи в российском обществе. Эта истерия не только калечит людей, но и убила и покалечила сотни прекрасных и светлых ребят на Украине. Поэтому я буду продолжать прессинговать подписантов-конформистов – для того, чтобы они поняли: их конформизм может иметь ощутимые для них негативные последствия. И им в какой-то момент придется выбирать – либо продолжать молчать, тихо поддерживая преступную власть, либо иметь возможность гастролировать не только в Тамбове, но и в Европе и Америке.

Более того, этот прессинг иногда приносит пользу самим подписантам. Согласно недавнему интервью, Спиваков, например, понял: если у него на концерте в Бостоне такие эксцессы происходят, то в Киев лучше вообще не соваться. Я с большим уважением отношусь к благотворительной деятельности Маэстро, но мне ужасно подумать, какой прием он получил бы в Киеве – представьте себе концерт Спивакова, который постепенно переходит в исполнение хитов украинских футбольных ультрас под аккомпанемент “Виртуозов Москвы”….

Роман, мне кажется, ты достаточно полно ответил своему оппоненту из Израиля. А вот еще один комментарий – международного гроссмейстера Бориса Гулько из Нью-Джерси: «… замечательный материал этот надо оставить на следующую неделю. Чтобы видели люди, какой толерантности учат в Гарварде. Если с кем не согласен, ему нужно рот заткнуть. И даже концерт испортить. Это же надо: в Америке растёт разрыв между богатыми и бедными, погода теплеет, а жидобандеровец из Гарварда находит время на концерты в другие города ездить!». Что ответишь гроссмейстеру, да и другим не согласным с тобой?

Каждый год Гарвард оканчивает более двадцати тысяч студентов. Интересно – уместно ли делать вывод о том, чему учат в Гарварде, на основании поведения одного человека? Для меня такое замечание служит прекрасным примером того, как мы ожесточенно реагируем на действия другого человека, игнорируя логику и факты лишь для того, чтобы очернить этого человека и вписать его действия в уже сложившуюся у нас в голове схему.

Более того, рот я никому не затыкал, концерт не прерывал – наоборот, делал много попыток до концерта дать возможность организаторам концерта и Спивакову высказать свою точку зрения о позиции подписантов и установить диалог с его поклонниками, воспринявшими его подпись как предательство. Спиваков и организаторы его гастролей проигнорировали все попытки установить контакт с Маэстро – поэтому пришлось по окончании концерта выйти на сцену, объяснить, что нехорошо игнорировать мнение несогласных с его гражданской позицией и опять-таки предложить диалог.

А вопрос о толерантности Гарварда и нашего общества действительно интересен. Например, для меня было дико, когда Гарвард, по-видимому, по настоянию организаторов концерта принял решение не пропускать в зал цветы – особенно если там были желто-голубые букеты. У меня отобрали большой букет, в котором случайным образом оказался один (повторяю, один!) желтый цветок… Как Вы на это смотрите, Борис?

И еще одно. Посмотрим на современную юридическую систему. Например, после моего ареста полицейский солгал в рaпорте – в этом можно убедиться, прочтя его рaпорт и посмотрев видео инцидента на сцене. Ложь полицейского могла иметь для меня достаточно серьезные последствия, и я уверен, что есть немало граждан, которые пострадали от ложных рaпортов полиции. А теперь вопрос: почему не существует тестирования представителей правовoй системы? Почему мы не знаем, насколько часто невинные люди попадают в тюрьму? И насколько часто виновные остаются безнаказанными? С точки зрения современной науки, правовая система нашего общества отстает в развитии лет этак на 100…

Спасибо тебе, Роман, за то, что нашел время поговорить и ответить на вопросы – не только мои, но и наших авторов и читателей. И напоследок хочу спросить: ты сказал, что планируешь побывать в Израиле. Как я понял, это не первая твоя поездка на Святую землю?

Да, далеко не первая, но, к сожалению, уже лет пять не получалось приехать. Надеюсь, в этот раз получится.

Леонид Школьник, «МЗ»
newswe.com