Железная воля

Есть у Николая Лескова превосходная повесть «Железная воля». Это рассказ о том, как «человек с принципами», не желающий отступать от них даже в критических ситуациях, требующих иного подхода, стал посмешищем в глазах окружающих и погубил себя с сознанием своего превосходства над другими.

Немецкий инженер по имени Гуго Пекторалис приехал в Россию в середине 19 века и успешно начал работать, будучи хорошим инженером-механиком. Все бы хорошо, если бы он не обладал железной волей, которой очень любил похвастаться, упрекая русских в отсутствии таковой и называя их людьми без принципов. Любовь к порядку не раз губила не только отдельных пекторалисов, но и всю Германию потому, что обстоятельства меняются, и принципы тоже следует менять. Русский человек знает это и поэтому выживает при любых переменах. Немец у Лескова этого не знал! Давши себе железное слово ехать, не останавливаясь, не зная ни слова по-русски, Пекторалис приехал осенью в центральную Россию в лёгкой одежде и для начала чуть не замёрз до смерти по дороге. На вопрос, почему он не взял с собою переводчика он ответил, что искать его дело долгое, а он поклялся не останавливаться, и у него железная воля. Он никогда не изменяет своему слову, даже если он дал это слово только себе и никто об этом не знает! Он страдал в дороге, голодал, ждал по три дня лошадей потому, что его никто не понимал, а он тоже, и благодаря своей железной воле допутешествовался до морозной зимы, всё в той же одежде и был спасён на ямщицкой станции случайным попутчиком, говорившим по-немецки. Гуго Карлович, как его стали звать русские коллеги, постоянно попадал в абсурдно дикие ситуации, но от данного слова не отступался, как бы не видя, что ведёт себя глупо и опасно. Над ним смеялись. Он делал множество мелких и крупных глупостей, не желая отступать от раз и навсегда положенного поведения, разорился от этого и позорно кончил свою жизнь, объевшись блинами на масленице, где поклялся съесть больше блинов, чем дородный русский поп, привыкший с детства к такому обжорству.

Западная цивилизация сильно напоминает мне этого немца с его правилом никогда не отступать от сказанного или задуманного даже по ошибке. «У нас демократия», твердят западные либералы, когда мусульмане зверски убивают на улицах граждан только потому, что они не мусульмане! «У нас демократия», твердят они, когда мусульмане оскверняют и жгут синагоги и убивают людей потому, что они евреи. «У нас равенство», кричат либералы в ответ на требования разумных граждан выкинуть из страны тех, кто устраивает восстания в городах, учит в своих медресе ненависти ко всем немусульманам и отправляет своих молодых людей воевать на стороне террористов.

Даже погромы, учиняемые собственными гражданами чисто европейского происхождения по поводу и без повода во многих странах Европы, остаются совершенно безнаказанными. «У нас свобода слова», кричат либералы, не делая разницы между словом и преступным деянием. От всех этих демократических свобод европейские либералы отказываться не собираются, несмотря на явные угрозы самому существованию европейских государств, когда впору в соответствии с Конституцией объявить в стране военное положение с отменой всех этих свобод.

Ну точно, как тщедушный Гуго Пекторалис, объевшийся блинами до удушья только потому, что дал себе глупое слово пересилить русского попа в традиционном на Руси поедании блинов на Масленицу. Святые для западного человека слова «свобода, равенство, братство» мусульмане понимают как свободу установить законы Шариата в Европе. Как свободу убивать «неверных» в городах, принадлежавших «неверным» не менее трёх тысяч лет. Слово «равенство» мусульманам не понятно вообще, а братство они понимают только как братство мусульман против тех же неверных!

По всей Европе строятся мечети, рассадники мусульманской ненависти к неверным, центры воспитания ненависти к евреям и ко всей западной цивилизации. Там готовят террористов, там собирают и хранят оружие и деньги на террористическую деятельность. В одной Германии мечетей больше семи тысяч. А немцы всё твердят о недопустимости вмешательства государства в дела церкви. А не разумнее ли изменить Закон перед лицом событий, невиданных в Европе со времён изгнания мусульман с Пиренейского полуострова и из Восточной Европы? Не логичнее ли объявить мусульманство вне Закона после того, как мусульмане постоянно нарушают законы стран, в которых живут, сеют террор и ненависть, громят города и собирают деньги на международный терроризм?

Европе грозит уничтожение, ибо торжество законов Шариата означает конец Европы! Неужели надо, подобно Гуго Пекторалису, погибнуть ради того, чтобы не изменить своему слову, данному триста лет назад при совершенно иных обстоятельствах?

Марк Зальцберг