Запрещенные слова

Слушания в Сенате, пропущенный “бип”, дебри английской лингвистики, пустое кресло и потеря девственности.

В среду Генеральный Прокурор Уильям Барр пришел на допрос с пристрастием, называемый для отвода глаз “слушаниями”, в Судебную Комиссию Сената, и Империя в лице дипстейта, как водится, на всякий случай решила нанести упреждающий удар, где-то в своих недрах раздобыв и опубликовав в обоих своих рупорах – Washington Post и NY Times – письмо, посланное Бобби Мюллером Уильяму Барру двадцать седьмого марта, спустя три дня после четырехстраничного письма Барра Конгрессу, в котором Барр, если перевести это на язык Трампа, сказал, что в отчете Мюллера “NO COLLUSION, NO OBSTRUCTION”. В своем письме Мюллер мягко намекнул Барру, что он тоже написал краткие выводы по своему отчету, которые, по его мнению, более точно отражают потолицевую работу его тщательно подобранной антитрамповской команды, а то публика, прочитав четыре страницы Барра, может подумать, что специальный прокурор два года бил баклуши. Народ, правда, и так об этом довольно давно догадывается, потому что расследование, обнаружив, что Русская Сага – это плод больного воображения Мадам и ее товарищей по партии и правительству, о чем, правда, Бобби не торопился рассказывать СМИ, которые радостно продолжали обзывать Трампа нацпредателем, довольно быстро ушло в сведение старых счетов Мюллера с Полом Манафортом и дипстейта с бывшим советником Трампа по национальной безопасности Майклом Флинном.

Беседа Барра с сенаторами продолжалась несколько часов, в течение которых сенаторы “Спартакус” Кори Букер, Камала Харрис и Эми Клобучар, вступившие в президентскую гонку, выступили с пламенными предвыборными речами, поэтому с трудом уложились в отведенные им пять минут и толком ничего у Барра не спросили, а остальные демократические члены этой комиссии пытались вынудить Барра признать, что obstruction of justice в мюллеровском отчете есть, ссылаясь при этом на фразу из только что опубликованного письма Мюллера о том, что Барр немного неточно отразил содержание отчета. Барр их немного разочаровал, рассказав, что он после этого письма позвонил Бобби, и они, поговорив по душам и расставшись в очередной раз друзьями, решили, что особенных разногласий по существу у них нет.

Слушания начались с небольшого скандала, потому что председатель этой комиссии Линдзи Грэм, полностью, похоже, излечившийся от влияния Джона Маккейна, выступил с пламенной речью, в которой похвалил Трампа, Барра и заодно на всякий случай Мюллера, и набросился на демократов, обвинив их в хорошо организованных попытках отменить результаты президентских выборов и процитировав для этого фразу из переписки друзей-любовников Питера Строка и Лизы Пейдж “Trump is a fucking idiot”, чем застал врасплох не ожидающих от него такого подвоха телевизионщиков, целиком донесших это расхожее, но запрещенное к использованию на некоторых каналах словечко до многочисленных телезрителей. Линдзи после этой фразы оторвался от бумажки, внимательно посмотрел в камеру и сказал “Sorry for the kids out there”. Некоторые особо одаренные демократы попытались, как водится, встать на неверный путь Fake News, для чего вырезали из речи Линдзи только эту фразу и сказали: “Вау! Республиканцы отвернулись от Трампа!”.

Демократ с красочной фамилией Whitehouse вспомнил, что пару недель назад Барр говорил о том, что за трамповской избирательной кампанией шпионили (spying) и решил вступить с Барром в лингвистическую дискуссию по поводу использования им этого слова, заявив, что слово “шпионить” использовать нехорошо. Барр усмехнулся в несуществующие усы, внимательно посмотрел на Шелдона Уайтхауза и сказал, что он начинал свою карьеру в ЦРУ, поэтому у него никаких отрицательных эмоций это слово не вызывает, и вообще, в английском языке у этого слова синонимов нет. К тому же, добавил Генеральный прокурор, это слово ни у кого никаких нареканий не вызывало до того, как он его использовал пару недель назад. Шелдон попытался ухватиться за последнюю соломинку и сказал, что минюст это слово обычно не использует, на что Барр сказал, что он это слово использует регулярно (“Commonly used by me”).

В четверг аналогичные слушания должны были состояться в судебной комиссии Палаты Представителей, но председатель этой комиссии Джерри Надлер, послушав беседу Барра в Сенате и испугавшись, видимо, что интеллект членов его комиссии сильно не дотягивает до интеллекта Генерального прокурора, решил сорвать назначенные слушания, сообщив Барру, что ему нужно будет беседовать не только с членами комиссии, но и потом за закрытыми дверями с его помощниками, что, в принципе, может продолжаться бесконечно, потому что никакого особенного регламента для встреч за закрытыми дверями не существует.

Барр совершенно справедливо сказал, что правила игры после назначения встречи не меняют, поэтому прийти на слушания отказался. Джерри Надлер, тем не менее, заседание комиссии не отменил, а воспользовался случаем и устроил спектакль с пустым креслом, на котором должен был сидеть Барр, обвинил его во всех смертных грехах и решил наконец-то отомстить республиканцам, признавшим обамовского Генерального прокурора Эрика Холдера виновным в неуважении к Конгрессу за то, что он не предоставил документы по продаже оружия мексиканским картелям (скандал, получивший в свое время название “Fast and Furious”), заявив, что он требовал от Барра полный текст мюллеровского отчета, но так и не дождался, и сказал, что Барра обвинят в неуважении к Конгрессу.

Как выяснилось, Надлер вполне мог ознакомиться с практически полным отчетом Мюллера, потому что минюст прислал конгрессменам слабо закрашенную версию, в которой в разделе про Русскую Сагу было закрашено меньше одного процента, а в милом сердцу демократов разделе про obstruction of justice – вообще одна десятая процента, то есть, порядка восьми строчек. Надлеру этого было мало, и он с пеной у рта стал требовать материалы из допросов Grand Jury, которые по закону предоставлены быть не могут. Знающие люди тут же объяснили, что Надлер, у которого в комиссии, как выяснилось из хорошо осведомленных источников, не хватает голосов для начала официальных слушаний по процедуре импичмента, потому что не все демократы в его комиссии оказались из социалистических республик типа Нью-Йорка и Калифорнии, и демократы из округов, в которых победа пелосиевскому стакану воды с буквой “D” далеко не гарантирована, решили, видимо, что их могут в будущем году и не переизбрать, пытается добраться до документов, которые по закону могут быть предоставлены только в случае начала этой официальной процедуры. Обращаясь к пустому креслу, Надлер в очередной раз обозвал Трампа диктатором, потому что отказ Барра от выступления перед комиссией – это “очередная атака на американскую демократию”, после чего закрыл заседание,  по-демократически выключив на полуслове микрофон у республиканского члена этой комиссии Мэтта Гаетца (Matt Gaetz).

Конгрессмены-демократы обнаружили, что администрация Трампа хочет воспользоваться своим законным правом “executive privilege” (любые разговоры с президентом попадают в эту категорию, и администрация может дать или не дать разрешение на их разглашение) и не дать выступить перед комиссией бывшему трамповскому юрисконсульту Дону Мэкгауну, и так уже допрошенному в течение тридцати часов командой Мюллера, и их искреннее возмущение каким-то образом передалось одному из ведущих конспирологического канала MSNBC Крису Мэтьюсу (Chris Matthews), который неожиданно договорился до того, что пользоваться этой привилегией – все равно, что лишиться девственности, и от неожиданности его собеседницу, одну из кандидатов в президенты от демократической партии Камалу Харрис, слегка перекосило.

К вечеру четверга Нэнси Пелоси решила окончательно перегнуть палку и обвинить Барра в обмане Конгресса, сославшись при этом на его ответ во время слушаний в середине апреля. Тогда конгрессмен Чарли Крист (Charlie Christ) выложил у себя в твиттере видео, в котором он спросил у Барра, известно ли ему о том, что мюллеровцы были недовольны его четырехстраничным документом, на что Барр ответил “Нет”, и на этом видео конгрессмена оборвалось. Нэнси и ее товарищи стали кричать, что Барр знал о письме Мюллера, но грубо соврал, но их пыл немного поутих, потому что в необрезанном видео Барр сказал, что он собирался опубликовать полный отчет, и у него не было намерений отдельно публиковать “конспект”, намекнув, что в конспекте содержание документа может быть немного искажено.

Михаил Герштейн
Источник