Закрытая политика открытых границ

Тайное становится явным, а добровольное превращается в принудительное.

Если вам не знакомо имя голландца Марка Харберса, то можете его и не запоминать. В мае он подал в отставку с поста министра иммиграции Нидерландов, споткнувшись об обвинения, за которые в ФРГ, вероятно, получил бы повышение по службе. В отчете о преступлениях, совершенных беженцами, либеральный политик подробно структурировал все незначительные проступки, однако такие тяжкие преступления, как убийства, разбой или сексуальное насилие, объединил в рубрику «прочее», чтобы закамуфлировать вызывающую общественное беспокойство повышенную криминогенность иммигрантов. В Нидерландах, где, в отличие от Германии, еще имеются многочисленные влиятельные СМИ, не следующие на поводу у явно или подспудно правящей политической «элиты», подобный проступок министра делает невозможной его дальнейшую работу в правительстве.

Больной и не учишься

В Германии ситуация выглядит иначе. Такой вывод можно сделать, ознакомившись с исследованием «Между иммиграционным кризисом и Миграционным пактом: чему научились СМИ?», которое коллектив экспертов Гамбургской школы медиа и Лейпцигского университета под руководством профессора Михаэля Халлера выполнил по заказу близкого к профсоюзам Фонда им. Отто Бреннера.

Два года назад Халлер и его команда проводили исследование, подтвердившее одностороннее освещение германскими СМИ иммиграционного кризиса 2015–2016 гг. Тогда Халлер сделал вывод: «Результаты исследования показывают, что значительная часть журналистов неправильно оценивают свою профессиональную роль и игнорируют образовательную функцию своих СМИ. Вместо того чтобы быть нейтральными наблюдателями, критично относящимися к политике и ее исполнительным органам, информационная журналистика придерживается точки зрения политической элиты и использует ее лозунги. Полученные данные свидетельствуют о большом отчуждении, которое возникло между журналистикой и отдельными частями населения».

Тогда руководители многих СМИ посыпали головы пеплом и пообещали исправиться. На сей раз исследователям предстояло выяснить, насколько журналисты осознали свои тогдашние ошибки и вернулись ли они к соблюдению стандартов профессиональной журналистики. Чтобы ответить на этот вопрос, авторы исследования проанализировали 866 публикаций пяти общегерманских газет (Frankfurter Allgemeine Zeitung, Süddeutsche Zeitung, Die Welt, taz, Bild) и их интернет-сайтов за второе полугодие 2018 г., посвященных Глобальному пакту ООН о миграции (ГПМ, см. «ЕП», 2018, № 9).

Вывод первый. Почти все ведущие германские СМИ старательно замалчивали эту тему, пока отказ США, Австрии и Венгрии подписать пакт не сделали ее скандальной и обсуждаемой в других странах.

Вывод второй. С этого момента произошло отделение зерен от плевел. Верные своей левацкой линии Süddeutsche Zeitung и taz излагали правительственную позицию как истину в последней инстанции, объявляя любое отличное от нее мнение «происками правых популистов» (taz так лезла из кожи вон, что официальным органам государств, не согласных с пактом, пришлось через адвокатов потребовать от издания изложить и альтернативную позицию). Frankfurter Allgemeine Zeitung и Die Welt хотя и не скрывали свою симпатию к пакту, излагали также и аргументы его противников.

Вывод третий. Как и в случае с иммиграционным кризисом, в данной ситуации германские СМИ плелись в обозе политики. Они не выявляли проблемы и не задавали политикам неудобные вопросы, а лишь сообщали о действиях политических актеров. Хотя, как подчеркивается в исследовании, Frankfurter Allgemeine Zeitung и Die Welt, пусть и с опозданием, но все же смогли организовать достаточно объективное обсуждение темы.

За рамками исследования остался анализ причин, по которым ряд СМИ в случае с ГПМ отказались от шапкозакидательской тактики, которую они использовали при освещении иммиграционного кризиса. Но для знатоков отрасли это не секрет. Наряду с политическим позиционированием того или иного издания значительную роль сыграло и то обстоятельство, что после 2015 г. в германском медийном ландшафте (особенно в Интернете) появились и набрали популярность альтернативные и более критичные по отношению к властям СМИ. Это настолько ускорило и без того имевшийся отток читателей от традиционных СМИ, что наиболее трезвомыслящим из их владельцев пришлось задуматься.

Но не для всех владельцев СМИ их детища являются лишь бизнесом. Для некоторых это политический инструмент, предназначенный не только для поддержки той или иной партии или политической доктрины, но и нацеленный на формирование и продвижение собственной политической повестки. Поэтому сегодня можно говорить об олигархически структурированном, тесно переплетенном, взаимовлияющем политико-медийном комплексе, в который интегрированы не только печатные СМИ, но и, прежде всего, общественно-правовые каналы. Его центральная идеология, экспортируемая из США в Европу (см. ниже) и получившая здесь широкое распространение, была недавно описана во Frankfurter Allgemeine Zeitung исследовательницей миграции Сандрой Костнер как «левоидентификационная программа просветления». По словам Костнер, этот не слишком понятный даже социологам термин определяет «особую форму политики идентичности, представители которой позиционируют себя в левой части политического спектра; в основе которой лежат чувство вины и личность жертвы; представители которой добровольно принимают на себя роль виновных и пытаются восстановить моральный авторитет посредством демонстрации очищения, в то время как жертвы требуют подобных демонстраций».

ГПМ – яркий пример подобной идеологии. По мнению ее сторонников, экономически развитые страны («виновники») должны взять на себя историческую ответственность за экономическую отсталость наименее развитых стран («жертв») и приобрести индульгенцию, облегчив переселение все большего числа людей из стран-«жертв» на свои территории. Ну а чтобы подобное переселение не выглядело уж совсем как игра в одни ворота, оно сдабривается массированным вдалбливанием в общественное сознание мантры о том, что подобная массовая иммиграция приносит принимающей стороне экономические и прочие выгоды. Критики же подобной идеологии рассматриваются как не желающие «очищаться» и потому морально неполноценные националисты.

Если в ходе иммиграционного кризиса эта идеология еще не была очевидна, то ныне СМИ четко разделились на ее адептов и тех, кто не приемлет подобную морализаторскую журналистику с ее неизбежными подтасовками и умалчиваниями.

Принуждение к добровольности

Ведь без подтасовок и умалчивания тут никак не обойтись, что демонстрирует пример ГПМ. Осенью 2018 г. и канцлер ФРГ, и глава МИД, и Бундестаг, и большинство СМИ твердили: документ сей – не более чем декларация, юридической обязывающей силы она не имеет, а посему не стоит общественности так волноваться, что участие Германии в этом пакте еще шире распахнет двери в страну всем желающим. Каких только ярлыков не навешивали на те немногочисленные СМИ («ЕП» была в их числе) и политиков из рядов подлинной, а не промеркелевской оппозиции, которые предупреждали об опасности того, что этот «добровольный» акт вскоре приобретет характер обязательства!

В декабре 2018 г. пакт был подписан, шумиха улеглась. Когда общественное внимание ослабло, за дело взялись юристы. Недавно издание Tichys Einblick опубликовало датированный 1 февраля 2019 г. документ под названием «Правовые последствия принятия Генеральной Ассамблеей ООН Глобального пакта о безопасной и упорядоченной миграции», подготовленный четырьмя высокопоставленными юридическими чиновниками ООН и ЕС.

Со ссылками на европейское законодательство авторы разъясняют, что теперь ГПМ должен продвигаться всеми странами – членами ЕС. При этом они ссылаются на совместное заявление всех институций ЕС от 30 июня 2017 г. «Новый европейский консенсус по вопросам развития: наш мир, наше достоинство, наше будущее». Этот документ и вправду во многих местах дословно совпадает с ГПМ, повторяя мантры о демографическом кризисе и о том, что миграция приносит только пользу, но оставляя за скобками все альтернативные мнения и аргументы.

Ссылаясь на этот «консенсус», авторы приходят к выводу, что голосование ряда стран, отклоняющееся от мнения большинства членов ЕС, не имеет значения для дальнейших действий ЕС и входящих в него государств. Далее следует ряд ссылок на решения Европейского суда, которые сводятся к тому, что несогласие некоторых стран – членов ЕС подписать ГПМ не имеет никаких последствий даже для этих стран, а потому пакт имеет правовые последствия для политики ЕС, его существующего и будущего законодательства. Резюмируя, авторы заявляют: «Это означает, что Глобальный пакт ООН о миграции является неотъемлемой частью позиции ЕС в отношении международного сотрудничества», а потому необходимо обеспечить его выполнение во всех странах – членах ЕС.

Ау, Ангела Меркель! Ау, Хайко Маас! Что там вы твердили насчет добровольности? Что повторяли за вами «ручные» СМИ и фейковая оппозиция?

Массовые сокрытия

Вопросы к канцлеру Ангеле Меркель и главе МИДа Хайко Маасу этим не ограничиваются. Подозрения в том, что именно они сыграли существенную роль в продвижении пакта, уже звучали (см. «ЕП», 2019, № 1). Затем к ним добавились обвинения в том, что как минимум часть переговоров, предшествовавших подписанию документа, была скрыта от общественности. Но в феврале 2019 г. в ответ на парламентский запрос фракции «Альтернатива для Германии» (AfD) МИД сообщил, что в контексте переговоров по пакту правительство информировало заинтересованную общественность по многим каналам и указывало на возможности участия в обсуждении, а также наблюдении за ходом переговоров.

Несмотря на подобную «открытость», делиться с журналистами информацией о ходе переговоров МИД не хотел, ссылаясь на конфиденциальность информации и запрещая ссылаться на нее в публикациях. Лишь после юридических действий на базе Закона о свободе информации редакции газеты Tagesspiegel удалось получить от МИДа протоколы заседания германской делегации, которые она разместила в Интернете. Из них стало ясно, что, во-первых, страны исхода мигрантов и принимающие их страны имели в ходе работы над пактом совершенно разные интересы. А во-вторых, переговоры далеко не всегда велись публично.

Не моргнув глазом, пресс-секретарь МИДа сообщил, что «в таких сложных международных переговорах всегда имеют место беседы на полях встреч, это нормальный дипломатический инструментарий, и он никак не меняет того факта, что процесс был прозрачным». И добавил, что министерство всегда подчеркивало: окончательный текст документа был компромиссом между странами исхода, транзитными государствами и принимающими странами. Умолчав, правда, о том, что МИД до сих пор скрывает от общественности те уступки, на которые пришлось пойти принимающим странам для достижения этого компромисса.

Вопросов же немало. Так, в протоколах указано, что первоначально страны исхода не желали делать различия между регулируемой и стихийной миграцией (определить, какие именно государства настаивали на этом, невозможно, поскольку их названия в переданных Tagesspiegel документах зачернены). Аргументация сводилась к тому, что, поскольку мобильность является одним из прав человека, нелегальные мигранты не должны подвергаться уголовному преследованию. Кроме того, страны исхода настаивали на признании климатических изменений законным основанием для миграции.

Сообщается также о возможном достижении консенсуса о том, что «миграционный пакт может обеспечить минимальный уровень защиты всех мигрантов в форме защиты прав человека и доступа к основным государственным услугам, а в дополнение – и предоставление прав в зависимости от миграционного статуса». Некоторые государства безуспешно требовали «права на труд для мигрантов независимо от их статуса», включая нелегальных мигрантов.

Кроме того, было заявлено, что в борьбе с причинами миграции пакт должен быть «сосредоточен исключительно на вопросах экономической помощи». В протоколе отмечается: «Несколько делегаций выступили против этого, сославшись на необходимость борьбы с различными причинами миграции, включая неэффективное управление государством». Страны происхождения потребовали также «полной инклюзии (не интеграции!) всех мигрантов», которые должны были «получить от страны назначения документы, удостоверяющие их личность» (в итоге в пакте содержится запись: «Мы должны предоставить всем нашим гражданам соответствующие документы», которую, вероятно, все же следует понимать как обязательство стран происхождения). В то время как страны происхождения требовали запретить тюремное заключение нелегальных мигрантов, участники переговоров от другого государства, название которого также зачернено, заявили, что «тюремное заключение за миграционные правонарушения не противоречит международному праву, а является законным сдерживающим фактором или наказанием».

Позже появилось новое требование, о котором в протоколе говорится: «Миграционный нарратив должен быть определен заново и дефинирован исключительно позитивно. Медийные компании, сообщающие негативную информацию, должны быть лишены любого государственного финансирования». По крайней мере первое требование – о предоставлении любой миграции исключительно положительного статуса – было выполнено. В тексте пакта появилась формулировка: «Миграция всегда была частью истории человечества, и мы признаем, что в нашем глобализованном мире она является источником процветания, инноваций и устойчивого развития». Пакт также призывает предоставлять «всем гражданам объективную, фактическую и четкую информацию о преимуществах и вызовах миграции, с тем чтобы устранить вводящие в заблуждение нарративы, ведущие к негативному восприятию мигрантов». Документ хотя и упоминает о свободе печати, но содержит призыв «прекратить государственное финансирование или материальную поддержку средств массовой информации, систематически пропагандирующих нетерпимость, ксенофобию, расизм и другие формы дискриминации в отношении мигрантов». При этом неясно, кто должен проверять выполнение этих критериев и в соответствии с какими стандартами. Например, можно ли считать «систематической нетерпимостью» критику политики открытых границ?

МИД ФРГ полагает, что общественности нечего вдаваться в такие подробности. Ей следует довольствоваться тем, что сообщается ведомством Мааса. В ответ на парламентский запрос депутата Бундестага от AfD Штефана Бранднера от 28 ноября 2018 г. оно сообщило: «С самого начала правительство придавало большое значение прозрачности и информированию общественности. Переговорные документы по Глобальному пакту размещаются в Интернете, заинтересованные представители общественности могут ознакомиться с ходом переговоров на месте». Отмечается также, что правительство представило подробную информацию о ходе переговоров: в связи с каждым из их этапов МИД «опубликовал порой даже несколько твитов». Вот, оказывается, как: ведомство, глава которого не стесняется поучать американского президента о том, что «Твиттер» – неподходящее средство политической коммуникации, считает, что собственные сограждане, включая депутатов парламента, тоже не достойны лучшего.

Поэтому германская общественность так до сих пор и не знает, на какие именно уступки пошла ФРГ в ходе переговоров о ГПМ. Интересно обоснование отказа МИД предоставить соответствующую информацию: ее «неограниченная публикация может привести к потере ФРГ своей репутации надежного и заслуживающего доверия партнера».

Союз четырех

Неизвестно, спасло ли это репутацию Германии у ее партнеров, но доверие многих жителей страны Меркель и ее правительство уже потеряли. Хотя, быть может, их больше заботят мнения иных лиц и организаций? Вот что писал еще в 2016 г. в американском интернет-издании thenewamerican.com Уильям Ф. Джаспер.

«Секретные отчеты одной из левых ударных групп Джорджа Сороса свидетельствуют о подрывной деятельности социалистического миллиардера в администрации Обамы, ООН и руководящих структурах ЕС, особенно в связи с искусственно созданным иммиграционным кризисом. Среди многих примечательных моментов, отмеченных активистами Сороса в одном из докладов, можно привести утверждение о том, что “беженское цунами”, уже затопившее Европу миллионами мигрантов-мусульман, должно быть принято как “новая норма” (помните соответствующее положение Миграционного пакта ООН? – Ред.). Это неудивительно, но вызывает тревогу. Неудивительно, потому что Сорос и его приспешники многие годы лоббируют открытые границы и неограниченную миграцию. Это вызывает тревогу, поскольку радикальная повестка дня сети Сороса в области “миграционных прав” находит свое отражение в официальной политике как на национальном, так и на глобальном уровне.

Отчет от 12 мая 2016 г. Института международной миграции (IMI) – проекта соросовского фонда “Открытое общество” (OSF) – позволяет проследить рабочие отношения между активистами IMI из числа беженцев и их союзниками внутри администрации Обамы и ООН. Девятистраничный отчет ведущих сотрудников IMI Энн Кроули и Кейт Росин является одним из многих документов OSF, опубликованных недавно на сайте DCLeaks.com, который позиционирует себя как проект, “запущенный американскими активистами-хакерами, считающими, что граждане США вправе знать, как формируется внутренняя и внешняя политика США и какова она на самом деле”.

Очевидно, что, когда речь заходит об иммиграционной политике, Сорос и его коллеги-глобалисты являются реальными политиками. Сотрудники Сороса Кроули и Росин призывают “принять нынешний кризис как новую норму и выйти за рамки необходимости реагировать”.

В докладе также раскрываются подробности отношений Сороса, IMI и OSF с Питером Сазерлендом – ведущим агентом ООН по глобализму, отвечающим за разработку и реализацию миграционных программ ООН, порождающих хаос. “Колумбийская глобальная политическая инициатива (CGPI, созданная при Колумбийском университете организация, ставшая ведущей силой в продвижении радикальной миграционной повестки), в офисе которой находится секретариат Сазерленда, спецпредставителя генсека ООН по вопросам международной миграции, смогла воспользоваться импульсом, созданным нынешним кризисом, для переосмысления вопросов управления миграцией”, – пишут Кроули и Росин. Они также отмечают ключевую роль, которую играет их “мозговой центр”: “IMI оказал поддержку в разработке проекта доклада Сазерленда, целью которого является создание условий для институциональных реформ в области глобального управления миграцией и открытие новых возможностей для защиты мигрантов… Предоставляя грант CGPI, даже мы были несколько скептически настроены в отношении склонности к реформе институтов, управляющих миграцией на международном уровне… Тем не менее мы признали важность начала этой дискуссии и возможности Сазерленда, используя свой политический вес, привлечь внимание к этому вопросу на высоком уровне. Эта затея, вероятно, оправдалась: по мере формирования программы сентябрьских саммитов ООН и президента Обамы по вопросам миграции команда Сазерленда эффективно использовала свои наработки, чтобы повлиять на масштаб и результаты этих встреч”.

Насколько эффективна была команда Сороса и Сазерленда? Кроули и Розин пишут: “Доступ IMI к обсуждениям команды Сазерленда позволил нам держать партнеров из гражданского общества в курсе событий, с тем чтобы планировать последующие действия… Элитарный уровень CGPI через Сазерленда, который ведет деятельность за кулисами, позиционируя свою команду как экспертов, позволяет оказывать влияние на политику и практические действия по итогам глобальных событий. Это было дополнено нейтральным голосом IMI и его способностью генерировать актуальные для политики исследования и фактологическую базу, необходимые для миграционных дебатов. Этот тандем хорошо зарекомендовал себя, и между специалистами обоих центров налажено естественное сотрудничество”.

Несколько слов о Сазерленде. Его имя не на слуху у широкой общественности, но он хорошо известен в коридорах власти и оказывает влияние практически на каждую семью на планете. Вот неполный список “верительных грамот” этого инсайдера, представляющего сверхбогатую глобалистско-корпоративную элиту: он до 2015 г. возглавлял наблюдательный совет мирового банковского гиганта Goldman Sachs и входил в руководство British Petroleum, был постоянным участником и членом руководящего комитета ультрасекретной и ультраэлитарной Бильдербергской группы, в качестве главного архитектора ВТО он был назван “отцом глобализации”, как один из ведущих еврократов сыграл существенную роль в разрушении национального суверенитета, заменив национальные валюты на евро, а также создав “безграничную Европу”.

Сазерленд и Сорос входят (на тот момент, Сазерленд скончался в январе 2018 г. – М. Г.) в состав Консультативного совета Института глобальной политики (GPI) – ведущего аналитического центра, продвигающего мировое правительство под видом “глобального управления”. Большую часть своей повестки дня в области беженцев Сазерленд анонсировал еще в феврале 2010 г. в эссе “Возраст мобильности: можем ли мы заставить миграцию работать на всех?” для журнала GPI “Глобальная политика”».

Нет партии – нет проблемы

Внедрение в общественное сознание позитивного нарратива миграции – важная задача глобалистов. Но, не будучи уверенными в том, что этого достаточно, они не гнушаются и использованием откровенных подтасовок. Одна из них была зафиксирована в ходе недавней предвыборной кампании перед выборами в Европарламент. Представляя на своем официальном сайте мнения партий по иммиграционной и интеграционной тематике, Европейская комиссия попросту «забыла» упомянуть те политические силы, позиция которых не совпадает с позицией официального Брюсселя. Вот вам и необязательный Глобальный пакт ООН об исключительно положительно трактуемой миграции в наглядном действии!

Михаил ГОЛЬДБЕРГ, «Еврейская панорама»