Заклепка на миллион

Именно заклепки превратили обычные штаны из денима в легендарные джинсы, завоевавшие любовь всего мира. И произошло это благодаря дружбе двух еврейских эмигрантов, приехавших покорять Америку. Ровно 143 года назад Леви Страусс и Джейкоб Дэвис запатентовали идею брюк с заклепками, положив начало многомиллиардным продажам известных каждому джинсов Levi’s.

Историю создания джинсов Levi’s принято рассказывать словами биографии Леви Страусса, ведь именно его имя носят легендарные штаны. Однако мало кто знает, что галантерея Levi Strauss & Co в Сан-Франциско так и осталась бы просто хорошим магазином, где продают прочные брюки из парусины и денима, если бы не открытие Джейкоба Дэвиса. Именно он, стремясь сделать еще прочнее и без того долговечные брюки из ткани, которую ему поставлял Страусс, придумал укреплять швы заклепками. Но обо всем по порядку.

На самом деле, Джейкоб Дэвис был урожденным Якобом Йофисом. Родился он в 1831 году в еврейской семье в Риге. Здесь же обучился портному делу, однако быстро смекнул, что больших доходов в Риге ему с его профессией не получить. Тогда в возрасте 23 лет он эмигрирует в Соединенные Штаты, меняет имя на Джейкоба Дэвиса и селится в Сан-Франциско, где тут же начинает искать поставщика тканей. Все вокруг советуют ему обратиться в галантерею Levi Strauss & Co, открывшуюся в городе всего год назад, однако уже успевшую заслужить любовь жителей отличной одеждой из качественной и прочной ткани. Посетив магазин, Джейкоб не только заключает контракт на действительно понравившуюся ему ткань, но и лично знакомится с основателем – Леви Страуссом. Выясняется, что Страусс – точно такой же эмигрант из еврейской семьи, что настоящее его имя – Лейб Штраусс, которое он точно так же поменял, когда приехал в Америку семь лет назад из баварского городка Буттенхайм. Это тут же сближает двух мужчин, и из деловых партнеров они постепенно превращаются в просто хороших приятелей.

Однако, в отличие от Страусса, дела у Джейкоба в Америке поначалу идут не очень хорошо. Стараясь поддержать друга, Страусс рассказывает, что и его бизнес появился не сразу. Что его отец, Гирш, был бродячим торговцем и имел шестерых детей. И что после смерти отца и переезда в Америку он стал, как и его отец, просто бродячим торговцем галантереей, шагающим с тюком товаров за спиной по просторам штата Кентукки. Однако, говорил Страусс, всё изменила «золотая лихорадка». В 1848 году в Калифорнии были открыты месторождения золота, и на западное побережье США потянулись тысячи людей, желавших на этом заработать. «Всем им нужна одежда, а тут я со своей идеей шить одежду из прочной парусины, – без лишней гордости своим открытием рассказывал Страусс. – Проехался по горняцким поселениям, заключил в местных магазинах договоры на продажу галантерейных товаров. На волне спроса на мои рабочие комбинезоны нанял несколько портных-надомных – вот и весь секрет. Если хочешь, начинай работать на меня как портной». Однако этого предложения Джейкоб уже не слышал. Уловив словосочетание «золотая лихорадка», он решил, что это то, на что ему и нужно переключиться. Он пытается найти место рабочего, отмывающего в реке золото, но вакансий нет: таких желающих в Сан-Франциско на тот момент – тысячи. И Джейкоб отправляется на золотые прииски в Канаду.

Здесь он действительно забрасывает ножницы и иголку и намывает золото в реке. Оказывается, правда, что это не такое уж и прибыльное занятие. К тому же здесь он быстро знакомится с немецкой иммигранткой Энни Паркшер, женится на ней, и у них начинают один за другим появляться дети. Когда через восемь лет их становится шестеро, Джейкоб понимает, что его работы на приисках недостаточно, чтобы прокормить семью. Он начинает параллельно торговать табачными изделиями, и это слегка исправляет ситуацию. Однако как только Джейкобу удается накопить немного денег, он принимает решение вернуться в Америку и тоже, как и Страусс, открыть свое ателье.

В 1868 году Джейкоб с семьей переезжает в крошечный городок Рино в штате Невада и открывает свое ателье. Имея перед собой пример Страусса, бизнес которого с каждым годом растет и развивается, Джейкоб тоже делает ставку на нужды рабочих. Основной товар в его ателье – палатки и накидки для крытых повозок, необходимых рабочим Центральной тихоокеанской железной дороги. Иногда поступали индивидуальные заказы по просьбе знакомых, но не более. Ткани он, конечно, по-прежнему закупал у Страусса. Так спокойно протекала его небогатая жизнь, пока соседка не попросила его сделать пару крепких брюк для ее мужа-лесоруба. Джейкоб подошел к делу с особым усердием и для дополнительной прочности в местах со швами решил закрепить заклепки. Ими же он присоединил карманы к брюкам. Сосед был в восторге от прочности брюк, равно как и его коллеги. Число заказов резко увеличилось, и Джейкоб начал шить брюки, захотев запатентовать свою идею с заклепками. Однако при подаче заявки на патент следовало заплатить пошлину в 68 долларов – по тем временам немаленькую сумму, и ее у портного из Рино не оказалось. Единственный человек, у кого он мог попросить такую сумму, был Страусс. Буквально через два дня после того, как он озвучил просьбу, на стол патентного бюро Сан-Франциско легло совместное заявление от имени Леви Страусса и Джейкоба Дэвиса. Было это 5 августа 1872 года.

Вот так и было положено начало производству известных всем джинсов Levi’s, первые образцы которых хранятся в Смитсоновском музее национальной истории в Вашингтоне как один из символов США. Тогда, правда, они еще не назывались джинсами, значась в каталоге компании как «комбинезон с высокой талией» (waist high overalls). Удивительно, что лучше всего вид этой рабочей одежды можно разглядеть даже не на американских фотографиях рабочих 1870-х годов, а на картине советского художника В. Яковлева «Старатели пишут письмо И.В. Сталину», написанной в 1937 году. Брюки и куртки на заклепках были настолько удобны и прочны, что стали расходиться как горячие пирожки. Только в первый год компания продает их более 20000. Джейкоб переезжает обратно в Сан-Франциско и помогает Страуссу расширять его бизнес, который вскоре перерастает в огромную компанию с сетью ателье и заводов. Именно Джейкоб и будет управлять компанией вплоть до своей смерти в 1908 году, а позже за развитие бизнеса возьмется его сын, Саймон Дэвис.

Страусс же в 1890-х годах отойдет от оперативного управления компанией. И будучи членом еврейской общины Сан-Франциско, начнет уделять активное внимание благотворительности. Пожертвует деньги на покупку земли для еврейского кладбища, а также на строительство синагоги еврейской общины «Храм Эмануэля» (Temple Emanu-El) – роскошного здания, которое было едва ли не самым заметным ориентиром в городе вплоть до землетрясения 1906 года.

Кроме того, он создаст стипендиальный фонд для обучения в Калифорнийском университете лучших выпускников школы при синагоге. Этот стипендиальный фонд действует до сих пор – благодаря наследникам, которыми стали племянники Страусса, так как собственных детей у него не было. Он умер раньше Джейкоба Дэвиса, в 1902 году, сохраняя полувековую дружбу до конца дней.

Алексей Викторов
Источник