КОНТИНЕНТ - Новости и аналитика актуальных событий в мире, мнения и комментарии экспертов и обозревателей
Часть 1. Рыбкины – Ярцевы
Часть 2. «Липач»
Часть 3. «В огненно-рыжую метель…»
Оставайтесь в курсе последних событий! Подписывайтесь на наш канал в Telegram.
Кратко расскажем об этой версии, название которой восходит к самому началу 30-х годов прошлого века. Тогда жил человек по имени Ивар Крейгер, “спичечный король” (в наше время таких называют олигархами), который являлся яростным врагом Советского Союза из-за провала попыток Крейгера получить сырье (советскую осину) и регулировать советскую спичечную отрасль. Его огромная финансово-промышленная “империя” представляла серьезную силу. Советский Союз, в свою очередь, стремился нанести урон сердцевине “империи” Крейгера – тресту “Шведская спичка”, используя демпинговые цены на советские спички, идущие на экспорт. Вот, что можно прочитать в популярной тоненькой книжке для юного читателя, вышедшей в СССР в 1934 г. [1].
Ивар Крейгер в своем кабинете (“Спичечный дворец”, Стокгольм)“После революции вплоть до 1922 г. экспорта спичек из СССР не производилось. Но уже в 1922/23 г. на первой Бакинской ярмарке было продано и вывезено в Персию около 30 тыс. ящиков. Вслед за этим наши спички начали завоевывать турецкий, греческий, а потом западноевропейские и даже американские рынки. В 1927/28 г. наш экспорт уже в 2 1/2 раза превысил довоенный, и мы заняли одно из первых мест на мировом спичечном рынке. Само собой разумеется, что успешная конкуренция советских спичек пришлась совсем не по вкусу капиталистическим спичечным монополистам, и они повели отчаянную борьбу против советского экспорта, не брезгуя при этом никакими средствами. Как вам понравится, например, такое письмо, адресованное германской фирмой одному из своих представителей:
ГЕРМАНИЯ
А. РОЛЛЕР
ТОРГОВОЕ О-ВО
ПО ПРОДАЖЕ СПИЧЕЧНЫХ МАШИН
Берлин 1929 г.
М. Г.
Как вы знаете, русские сбывают в Германии и других странах спички за бесценок. Поставив русским большое количество спичечных машин и предоставив им продолжительные кредиты, мы в настоящее время подвергаемся недоброжелательным пересудам со стороны промышленности тех стран, которым русская конкуренция приносит вред. Мы узнали, что вы также продаете русские спички; когда узнают, что вы представляете и нашу фирму, этот факт будет способствовать разжиганию злобы против нас. Поэтому мы должны просить вас прекратить продажу русских спичек и обязать не производить подобной продажи и в будущем. Если вы не согласитесь с нашим предложением, нам придется 30 сентября отказаться от продления нашего контракта с вами.
Но бойкот предприятий, торгующих нашими спичками, – это только один из многочисленных методов борьбы взбесившихся капиталистов и, пожалуй, один из сравнительно «невинных». Изобретательные монополисты выкидывали штуки и почище этого. Вот, например, в Персии появляются в продаже советские спички, которые оказываются никуда негодными, так как они вовсе не зажигаются. Эти спички были предварительно скуплены нашими конкурентами и выдержаны продолжительное время в сырых помещениях. В Германии закрывается несколько спичечных фабрик, и рабочим, очутившимся вдруг перед ужасами безработицы, говорят, что это происходит из-за «недобросовестной» конкуренции советских спичек. В печати поднимается кампания за бойкот советские спичек, так как они служат якобы “средством большевистской пропаганды и борьбы против святой религии. В Бельгии на специально созванных церковных собраниях домохозяек-прихожанок попы проводят решения о воздержании от покупки русских спичек. В Боливии подстрекают туземное население чуть не к бунту, долженствующему выражать протест против ввоза спичек из СССР. Наряду с этим помещается ряд статей о плохом, якобы, качестве наших спичек, о нашей торговой “несолидности” и т. д.
Особенно отличался в этой антисоветской кампании концерн Крейгера, основным ядром которого был Шведский спичечный трест и во главе которого стоял Ивар Крейгер. На долю этого концерна падало 3/4 мирового производства (без СССР) и 80 % мирового экспорта спичек. Но кроме того Крейгер, вкладывая большие капиталы в спекуляцию недвижимостями, в правительственные займы, в ряд различных отраслей промышленности, занимался очень темными жульническими операциями. И этот жулик стал почти легендарной личностью в загнивающем капиталистическом мире. С величайшим искусством он извлекал сверхприбыли из народной нищеты, обирал доверчивую публику, бросавшуюся покупать его “самые надежные акции и облигации”, получал субсидии от шведского правительства, монополизировал в ряде стран производство и продажу спичек. Крейгер пытался навязать кабальные условия сделок и СССР, но неудачно – советская спичка не давалась ему в руки и пробивала чувствительные бреши в его монополиях. Тогда Крейгер всеми силами и средствами стал бороться против СССР. Он окружил Союз кольцом спичечных монополий чуть не во всех граничащих с нами странах, финансировал антисоветские кампании, поддерживал белоэмигрантские банды в Китае, агитировал всеми способами против наших спичек. Но костлявая рука небывалого еще в истории капитализма экономического кризиса схватила за горло и Крейгера. Окончательно запутавшись в своих темных махинациях, он в марте 1932 г. покончил самоубийством, а концерн его начал расползаться по швам…
Мы проследили историю развития и выделки маленькой спички. Для того чтобы мы могли воспользоваться этой спичкой, нужна затрата труда очень многих людей: лесорубов, горняков, химиков, спичечников, транспортников и т. д. Мы видели, что этот труд может быть легким и радостным только в социалистическом обществе, а продукт этого труда – дешевым и доступным широким массам трудящихся только тогда, когда его производство обходится без участия хищников-капиталистов. И маленькая коробочка спичек, на которой написано «made in USSR» («сделано в CCCP»), вызывает бешеную ненависть иностранных капиталистов не только потому, что она благодаря своей дешевизне угрожает их сверхприбылям, но и потому, что она является грозным напоминанием о близком наступлении и их очереди передать свои фабрики и заводы в руки трудящихся”. [1]
Действительно, в марте 1932 г. случилась загадочная, внезапная смерть Ивара Крейгера, его империя распалась и начала поглощаться кредиторами.
Крушение этого врага отметил сам Сталин в отчетном докладе XVII съезду ВКП(б) (“съезду победителей”) 26 января 1934 г. [2]. “… Большую роль сыграло здесь падение цен на товары. Несмотря на сопротивление монопольных картелей, падение цен росло со стихийной силой, причем падали цены прежде всего и больше всего на товары неорганизованных товаровладельцев, – крестьян, ремесленников, мелких капиталистов, и лишь постепенно и в меньшей степени товаровладельцев организованных, объединенных в картели капиталистов. Падение цен сделало положение должников (промышленники, ремесленники, крестьяне и т.п.) невыносимым и, наоборот, положение кредиторов – неслыханно привилегированным.
Такое положение должно было привести и действительно привело к колоссальному банкротству фирм и отдельных предпринимателей. В продолжение последних 3 лет на этой почве погибли десятки тысяч акционерных обществ в САСШ, в Германии, в Англии, во Франции. За банкротствами акционерных обществ пошло обесценение валют, несколько облегчившее положение должников. За обесценением валют – легализованная государством неуплата долгов как внешних, так и внутренних. Крах таких банков, как Дармштадтский и Дрезденский банки в Германии, Кредит-Анштальт в Австрии, и таких концернов, как концерн Крейгера в Швеции, Инсул-Концерн в САСШ и т.д. – всем известен. Понятно, что за этими явлениями, расшатавшими основы кредитной системы, должны были последовать и действительно последовали прекращение платежей по кредитам и иностранным займам, прекращение платежей по межсоюзническим долгам, прекращение экспорта капитала, новое сокращение внешней торговли, новое сокращение экспорта товаров, усиление борьбы за внешние рынки, торговая война между странами и – демпинг. Да, товарищи, демпинг. Я говорю не о советском мнимом демпинге, о котором еще совсем недавно до хрипоты кричали некоторые благородные депутаты благородных парламентов Европы и Америки. Я говорю о действительном демпинге, практикуемом теперь почти всеми “цивилизованными” государствами, о чем благоразумно хранят молчание эти храбрые и благородные депутаты”. [2]
Здесь необходимо рассказать о том, что произошло в марте 1932 г. и какие это вызвало последствия, более подробно.
Братья-банкиры (Маркус-мл. и Якоб Валленберг)К середине 1931 г. распространились слухи о том, что Kreuger & Toll и другие компании в империи Крейгера были финансово нестабильны. В феврале 1932 г. Крейгер обратился к Sveriges Riksbank во второй раз в своей жизни, чтобы увеличить свои кредитные рамки. На тот момент его общие займы от шведских банков оценивались примерно в половине объема всей шведской резервной валюты, что начало оказывать негативное влияние на стоимость шведской валюты на международном финансовом рынке. Чтобы предоставить ему дальнейший кредит, правительство потребовало предоставить полный отчет о всем концерне Крейгера, т.к. собственные расчеты шведского госбанка (Sveriges Riksbank) показали, что финансовые активы Крейгера слишком слабы, чтобы увеличить его кредитные рамки. В то время Ивар Крейгер находился в США, и его попросили вернуться в Европу на встречу с председателем Риксбанка Иваром Руотом. Крейгер покинул Швецию в последний раз 23 ноября 1931 года и вернулся в Европу на корабле “Иль-де-Франс”, прибыв в Париж 11 марта 1932 года. Встреча с Иваром Руотом должна была состояться 13 или 14 марта в Берлине. Крейгер встретился со своими ближайшими сотрудниками в Париже 11 марта для подготовки к берлинской встрече. Но 12 марта он был найден мертвым в постели в своей квартире на авеню Виктор-Эммануил III. После допроса слуг Крейгера французская полиция и врач пришли к выводу, что он застрелился между 10:45 и 12:10 вечера. На кровати рядом с телом была найдена 9-мм полуавтоматический пистолет. Найденное в комнате предсмертное письмо Крейгера своему вице-президенту было почему-то написано на английском языке, хотя тот был его ближайшим шведским коллегой. [3]
Спустя более 30 лет после смерти Ивара Крейгера многие документы Ивара Крейгера (его концерна и личные) были преданы гласности. Основываясь на них и на своем понимании бизнеса и личной жизни брата, брат Ивара, Торстен Крейгер, в 1963 г. написал книгу под названием “Kreuger & Toll”, где описывается, как концерн Крейгера (Kreuger & Toll) был захвачен. В 1965 г. он же опубликовал еще одну книгу под названием “Ивар Крейгер: Истина, наконец”, утверждая, что его брат Ивар был убит. Впоследствии, эта точка зрения нашла много сторонников. [3]
Смерть Крейгера вызвала крах его концерна, который поразил инвесторов и компании по всему миру, особенно тяжело в США и Швеции. В 1933 и 1934 годах конгресс США принял несколько законодательных актов по реформе в области безопасности, которые должны были предотвратить повторение “краха Крейгера”. Эти законопроекты были в значительной степени успешными и американская финансовая индустрия не стала свидетелем обманов подобной величины до скандала с фирмой “Enron” и схемы Бернарда Мэдоффа. До краха Крейгер выпустил тысячи долговых обязательств. Они были очень популярны, и твердая общественная вера в растущую империю Крейгера убедила шведов инвестировать в эти “бумаги Крейгера”.
После краха Крейгера, как долговые обязательства, так и акции стали бесполезны, и несколько тысяч шведов и мелких банков потеряли свои сбережения и инвестиции. Концерн Крейгера был многомиллиардным международным конгломератом с более чем 400 дочерних компаний. Общая сумма банковских кредитов и доходов от продажи ценных бумаг составляла около 650 миллионов долларов (более 10 миллиардов долларов в сегодняшних ценах). На момент смерти Крейгера активы его концерна составляли около 200 млн. долл. США, что составляло половину того, что утверждал Крейгер в финансовых отчетах. Некоторая усадка произошла из-за депрессивных цен, но многое пошло на выплату дивидендов от капитала за эти годы. [3]
Крупные же инвесторы и поставщики, в отличие от мелких держателей акций, получили 43% инвестиций обратно. Банки, связанные с семейной компанией Wallenberg (клан Валленберг), группой компаний Stenbeck, и Handelsbanken приобрели большинство компаний концерна Крейгера (банкир Якоб Валленберг был членом международного комитета, который должен был соблюсти интересы держателей облигаций Крейгера). Концерн Крейгера контролировал множество законных, прибыльных предприятий, некоторые из которых до сих пор существуют (например, “Шведская спичка” (“Swedish Match”), концерн “LM Ericsson”, Boliden AB, крупнейший в Европе золотой рудник, Skandinaviska Banken и SKF). Львиная доля их сегодня принадлежит клану Валленберг (SKF, “LM Ericsson“, “Swedish Match” и т.д.).
Трест “Шведская спичка” восстановился вскоре после краха концерна Крейгера (как и большинство его других промышленных компаний), получив крупный гарантированный правительством кредит, который был полностью погашен через несколько лет. Однако его американская “дочка” IMCO в США не выжила. Ликвидация заняла девять лет и в конечном итоге была завершена в 1941 году. Банкротство “Шведской спички” стоило американским инвесторам более $250 миллионов (более $4 миллиарда сегодня). [3, 4]
Согласно “спичечной” версии Ивар Крейгер своей деятельностью представлял такую угрозу Советскому Союзу, что его необходимо было остановить любыми средствами. Борьба СССР с Иваром Крейгером, начиная с 1929 года, приобретала все более острые формы. Помимо прямой конкуренции на спичечном фронте, СССР начал через свои подпольные организации сотрудничать с некоторыми международными финансовыми кругами, чтобы посредством клеветы и фальсификаций подорвать существовавшее к нему высокое доверие инвесторов и правительств, а также любыми способами подорвать его финансовое положение. Агент НКВД Александр Орлов (Лейба Лазаревич Фельдбин, 1895 года рождения, уроженец города Бобруйска) возглавил и на завершающем этапе довел до успешного конца проведение операции по ликвидации злейшего врага Советского Союза и мирового коммунизма, шведского миллиардера Ивара Крейгера.
Решение о проведении операции было принято лично Сталиным (перед этим, якобы, Сталину даже удалось путем элементарного шантажа вынудить Крейгера заплатить немалые отступные, причем человеком, который встретился с Крейгером для сообщения ультиматума Сталина, был все тот же вездесущий Орлов, после успешно проведенной операции по ликвидации Крейгера получивший оперативную кличку “Швед”). После убийства Крейгера, большая часть империи Ивара Крейгера досталась клану Валленберг и Сталин, якобы, считал себя вправе требовать “благодарностей” от него и в последующие годы. В свете этого по-иному трактуется описанный выше эпизод о возвращении в 1934 г. части золотого запаса России, хранившегося в банке клана Валленберг. Маркус-старший Валленберг согласился на это не по просьбе Рикарда Сандлера, а по более веским причинам, берущим начало после 12 марта 1932 г. Продолжением этих отношений стала и сделка “платина на сталь” и помощь Маркуса-младшего в достижении соглашения о выходе Финляндии из войны (см. ч.1. Рыбкины-Ярцевы).
В пользу “спичечной” версии говорит и следующий текст из книги П.А. Судоплатова [5]. “Обстоятельства сложились так, что Валленберг оказался в сфере повышенного внимания наших разведорганов. Может быть, через него советское руководство рассчитывало добиться более тесного сотрудничества семейства Валленбергов с нашими представителями в скандинавских странах, чтобы заручиться доверием международного капитала для получения кредитов… В один из весенних дней, по-моему 1970 или 1971 года, вежливый голос по телефону пригласил меня на встречу с начальником управления “В” – службы разведывательно-диверсионных операций внешней разведки КГБ генерал-майором Владимировым. Мы встретились с ним на конспиративной квартире в центре Москвы, в Брюсовском переулке. Владимиров, довольно обаятельный человек, приветствовал меня, объявив, что беседует по поручению своего руководства. В беседе, посвященной выяснению кодовых названий ряда дел в архивах КГБ, он поднял два принципиальных вопроса: о сути обязательств, принятых перед нашим правительством в 1940-1950 годах лидером курдов муллой Мустафой Барзани и о деле… Рауля Валленберга.
По словам Владимирова, он в 1955 году неофициально, по приказу председателя КГБ Серова, в зондажном порядке проинформировал ответственного дипломата в Финляндии о том, что советское правительство уполномочило его наладить доверительные связи со шведскими руководящими кругами, в частности с семьей Валленбергов. На основе возобновленного секретного диалога между представителями Валленбергов и советского правительства, прерванного в 1945 году, в качестве акта доброй воли и стремления установить доверительные отношения советские руководящие круги уполномочили Владимирова передать в неофициальном порядке информацию о смерти Рауля Валленберга, в Москве в 1947 году. Он хотел проконсультироваться со мной, во-первых, по поводу обстоятельств смерти Валленберга, а во-вторых, о причинах резко негативных реакций шведских кругов на это предложение. По словам Владимирова, шведы отказались обсуждать любые обстоятельства по делу Рауля Валленберга в неофициальном порядке. По его данным, семейство Валленбергов проявляло явную заинтересованность в саботировании любого обсуждения миссии Рауля Валленберга в Венгрии и его роли посредника между крупнейшими финансовыми магнатами Швеции в отношениях с деловыми кругами Германии, США, Англии и разведывательными службами нацистской Германии, Швеции, США, Англии и Швейцарии.
Шведы резко дали понять, что Рауль Валленберг имел отношение, по их мнению, лишь к спасению евреев по линии Красного Креста и в меньшей степени к перечислению еврейских капиталов из Германии и Австрии в Швейцарию и Швецию. Причем известный политический деятель Улоф Пальме, оформивший тогда запись беседы Хрущева, особо подчеркнул инициативу советской стороны в постановке вопроса о Валленберге. Я изложил Владимирову свое мнение о судьбе Рауля Валленберга, ознакомившись с показанной мне копией рапорта о смерти Валленберга во внутренней тюрьме. Владимирова особенно беспокоило то, что его неофициальный зондаж завершился скандальной реакцией шведов, когда премьер-министр Швеции Эрландер на приеме в Москве в первый же час встречи с Хрущевым и Булганиным официально поднял вопрос о Валленберге, ссылаясь на беседы Владимирова в Хельсинки. Я разъяснил Владимирову, что из числа сотрудников разведки только Зоя Рыбкина имела личные встречи с Валленбергами. Навряд ли дело Валленберга, заметил я, может быть хорошей исходной базой для установления особых доверительных отношений со шведскими деловыми и политическими кругами на неофициальной основе. Шведы выступали в качестве посредника между нами и Западом в 1940-х годах, то есть в период, когда под угрозу было поставлено сохранение их интересов в Северной Европе, и в особенности в Финляндии, где военное, экономическое и политическое присутствие СССР было особенно ощутимо. Придавая гласности этот эпизод, по-видимому, отраженный в контактах Владимирова по линии шведских и финских архивов, документах СВР, хочу подчеркнуть, что, к сожалению, именно советская сторона не только уничтожила Валленберга, но и сама инициативно, крайне цинично попыталась разыграть его дело с целью глубоко ошибочного замысла восстановления неофициальных связей со шведскими финансовыми магнатами, прерванными в 1945 году. После этого меня больше не тревожили”. [5]
“Сфера Валленберг” 80-е годы прошлого векаО командировке Рыбкина в Прагу в октябре – ноябре 1947 г. Судоплатов полвека спустя вспоминал так. “Наш резидент в Праге Борис Рыбкин к концу 1947 года создал нелегальную резидентуру, действовавшую под прикрытием экспортно-импортной компании по производству бижутерии, используя ее в качестве базы для возможных диверсионных операций в Западной Европе и на Ближнем Востоке. Чешская бижутерия известна во всем мире, и это облегчало Рыбкину задачу создания дочерних компаний “дистрибьютеров” в наиболее важных столицах Западной Европы и Ближнего Востока. В задачи Рыбкина входило использование курдского движения против шаха Ирана и правителей Ирака, короля Фейсала Второго и премьер-министра Нури Сайда. В конце 1947 года Рыбкин погиб в автомобильной катастрофе в Праге, но к этому времени его организация уже начала активно действовать”. [5]
Так какое же отношение имеет убийство полковника Рыбкина к “спичечной” версии в деле Рауля Валленберга?
Материал, изложенный в ч.3, позволяет прийти к выводу, что приказ о странной командировке Рыбкина к Белкину с последующим убийством первого, мог поступить лишь от Сталина.
Тогда операция, которую должен был выполнить Рыбкин в октябре-ноябре 1947 г., по своей значимости заслуживала внимания самой “Инстанции”.
Завершение создания нелегальной резидентуры, действовавшей под прикрытием экспортно-импортной компании по производству бижутерии, не могло быть такой операцией.
Для того чтобы понять, что могло являться операцией, заслуживаемой внимание Сталина в то время, по мнению автора, нужно найти связь между прошлой деятельностью Рыбкина и инсценировкой его гибели под Будапештом (Рыбкин был убит под Прагой – см. ч.3).
Самое главное, что сделал Рыбкин, заключалось в его работе легальным резидентом в Швеции и Финляндии. В Швеции в круг его обязанностей входило наблюдение за “сферой Валленберг”. В Финляндии Рыбкин выступал де-факто личным представителем Сталина в навязывании финнам переговоров об урегулировании отношений между двумя странами перед грядущей “Зимней войной”. (см. ч.1). Осенью 1947 г. Рыбкин вдруг оказался в распоряжении Белкина, начальника УКР МГБ по ЦГВ МО СССР (советские войска в Австрии и Венгрии) и главного советника МГБ в странах Восточной Европы, будущего организатора показательного процесса Ласло Райка в Венгрии, вовлеченного в “вен-герские дела” с весны 1945 г., хорошо знакомого с “делом Валленберга”.
Представляется вероятным, что Рыбкин через Белкина получил приказ Инстанции в какие-то дни в течение октября-ноября 1947 г. нанести визит братьям-банкирам Валленберг с целью активизации контактов между советской стороной и “сферой Валленберг”.
Под активизацией контактов можно понимать проникновение “фирм”, созданных Рыбкиным и/или другими подобными “бизнесменами”, на финансовые рынки Запада.
Побудительным мотивом для “сферы Валленберг” согласиться с этим, Инстанция считала напоминание о прошлом сотрудничестве и обещание урегулировать дело исчезнувшего Рауля Валленберга, племянника братьев-банкиров.
Время, выбранное для данного задания, возможно, было связано со следующим обстоятельством. До и во время Второй мировой войны правительство Швеции привлекало руководство банка “сферы Валленберг” – Stockholms Enskilda Bank – к торговым переговорам с Германией, Великобританией, Соединенными Штатами и Финляндией. Во время войны, в 1939-1941 годах, Stockholms Enskilda Bank приобрел ряд дочерних компаний немецкой группы Bosch, включая американскую корпорацию Bosch . Приобретения были сделаны при условии, что Bosch сможет выкупить недвижимость после войны. Правительство США считало эти приобретения незаконными и американская корпорация Bosch, как вражеская собственность, была конфискована в 1943 г. В августе 1945 г. банк и братья Валленберг были дополнительно обвинены в сотрудничестве с нацистами, в результате чего правительство США наложило санкции на Stockholms Enskilda Bank. Эти санкции были сняты лишь в 1947 году. [4]
Рыбкин был подходящей кандидатурой для выполнения этого задания. Этот человек под фамилией Ярцев был хорошо известен Маркусу-мл. и Якобу по Швеции в 1941-1943 гг., а прошлая его деятельность в Финляндии в 1939 г. позволяла понять, что он действует от имени Инстанции, а потому можно было обойтись без “верительных грамот”.
Рыбкин несомненно получил отрицательный ответ. Судьба Рауля Валленберга никогда не влияла на решения братьев-банкиров и для него еще с 1937 г. был закрыт доступ в “сферу Валленберг” [6]. Кроме того, бандитский захват СМЕРШем Рауля Валленберга в Будапеште в январе 1945 г. и удержание его уже более двух лет в Советском Союзе продемонстрировало всю опасность “высокой договаривающейся стороны”. Самым же главным было то, что во время минувшей войны братья-банкиры вели дела с Германией и СССР, не зная чья сторона в конечном счете одержит победу (поражение Германии не означало гегемонию СССР, ведь победившей стороной были бы и США с Великобританией). Теперь же, в начавшейся “холодной войне” Швеции, хотя и нейтральной, и Валленбергам вместе с ней, было по пути лишь с Западом (мир стал четко двуполярным), братьям-банкирам была понятна вся опасность преступных связей с советской разведкой.
Убийство Рыбкина, как было уже сказано, могло быть санкционировано лишь Сталиным и, вероятно, было следствием неудовольствия провалом миссии Рыбкина, возможно, усиленным воспоминанием о провале переговоров Рыбкина в Финляндии в 1939 г.
Инсценировка гибели Рыбкина под Будапештом, возможно, должна была показать Валленбергам всю серьезность последствий их отрицательного ответа (сообщение о гибели Рыбкина под Будапештом был способен передать, например, тогдашний посол Венгрии в Швеции Вильмош Бём, считавшийся советским (и английским) агентом и знавший лично, как братьев-банкиров, так и Рауля Валленберга) и начать подготовку операции, направленной и против “сферы Валленберг”. Вина за гибель Рыбкина под Будапештом могла быть отнесена на счет венгерского МВД, министром которого в то время был Ласло Райк (в сентябре-ноябре 1944 г. – секретарь ЦК КПВ, один из руководителей венгерского антифашистского фронта, также знавший Рауля Валленберга). Через семь месяцев, в августе 1948 г. Райк был перемещен из МВД в МИД, что явилось дурным предзнаменованием его ареста и казни в 1949 г.
Евгений Перельройзен
ЛИТЕРАТУРА
Эта рассылка с самыми интересными материалами с нашего сайта. Она приходит к вам на e-mail каждый день по утрам.