За Шотландией могут последовать Каталония, Квебек и Бавария

Историк Даниил КОЦЮБИНСКИЙ, давно изучающий проблемы сепаратизма, считает, что именно с 18 сентября 2014 года и начался по-настоящему XXI век.

– Исход референдума в Шотландии стал для вас неожиданностью?

– Скорей, неожиданностью – разумеется, для меня очень приятной! – был бы успех инициативы шотландских сепаратистов. Но – увы. Когда симпатии избирателей по вопросу о чем-то радикально новом раскладываются ровно пополам, то в последний момент обычно торжествует беликовское «как бы чего не вышло». То есть «болото» шарахается в сторону сохранения status quo.

– Какие аргументы сторонников и противников независимости Шотландии кажутся вам верными?

– Аргументы противников кажутся мне абсолютно неверными и, в общем, не слишком достойными. Это либо запугивание, либо «слезное моление». Пугали шотландцев финансовыми санкциями (отказом в банковских преференциях и т.п.), наложением табу на грядущее вступление независимой Шотландии в ЕС, даже военные что-то такое пробурчали мрачно на тему подрыва обороноспособности. Это всё типично великодержавные аргументы, по стилистике очень напоминающие обычную риторику Кремля. Молили шотландцев – и в этом Лондон от Москвы как раз радикально отличается, – напирая на славное совместное многовековое прошлое, на обоюдную свободу и взаимоуважение, даже королеву в шляпке показали народу – для пущего консервативного умиления. В конечном счете, думаю, то и другое – угрозы экономических трудностей и «куртуазные мольбы» – сделали свое дело.

– Почему именно сейчас в Европе активизировался процесс децентрализации, продолжают распадаться империи?

– Об этом я написал подробно в книге «Глобальный сепаратизм – главный сюжет XXI века», которая вышла в прошлом году. Если совсем коротко, то основной политический процесс, который происходит сегодня в мире, – это процесс увядания т.н. национальных государств. Дело в том, что большинство из них – национальные только по названию. А на самом деле представляют собой мини- (или не очень мини) империи, в которых существует негласная иерархия национальностей  и в которых центр так или иначе узурпирует свободу и достоинство регионов. В эпоху, когда идеи свободы и демократии продолжают распространяться во всем мире вширь и вглубь (несмотря на все проблемы и трения, которые этот процесс встречает), демонтаж устаревших «государственных тюрем» – процесс, по сути, стихийный и неодолимый. Правда, именно потому что он стихиен, он и идет пока что весьма трудно – то есть, вяло-внезапно, а не идейно-планомерно, как, допустим, в XIX-XX веках развивались либерально-конституционный и социал-демократический процессы.

– Разве речь не идет о создании новых национальных государств – государство шотландцев, государство каталонцев?

– Речь идет о создании региональных государств. Не стоит путать этнократию и регионализм. В Венеции, где в ходе недавнего опроса 80% высказались в пользу референдума о независимости, люди, как известно, говорят по-итальянски (как и в Шотландии большинство говорит по-английски, хотя и с местным акцентом). И еще недавно, вероятно, считали себя лояльными итальянцами.

Но времена меняются. Процесс регионализации, к слову, напрямую связан с процессом глобализации. Каждый уважающий себя регион в современном мире стремится глобализироваться, то есть интегрироваться с внешним миром, напрямую, без навязчивого посредничества в виде столиц национальных государств. Очень многих шотландцев с некоторых пор стало сильно раздражать, что между ними и Европой, между ними и остальным миром стоит британский премьер. И вообще, сейчас, когда в мире говорят «Англия», то подразумевают  и Шотландию в том числе. А шотландцам надоело быть «вторым сортом». И я считаю, что в таком стремлении людей к тому, чтобы быть самими собой и ни от кого не зависеть, ничего постыдного нет. Наоборот. Это круто.

– Ожидаете, что процессы разделения государств дальше пойдут еще активнее?

– Да, я думаю, что именно 18 сентября 2014 года и начался по-настоящему XXI век. То, что шотландцы проиграли референдум, это не есть поражение. Не будем забывать, что против них солидарно боролись две крупнейшие партии Британии – и лейбористы, и консерваторы! На самом деле шотландцы стратегически победили – они показали, что есть модель мирного демонтажа даже таких мощных государств, как Великобритания. И мир не рушится. Это своего рода мастер-класс для всех. Хотя и не полностью удавшийся.

– Кто реально может отделиться от метрополии – Каталония от Испании? Венето от Италии? Корсика от Франции? Или никто?

– Каталония – следующий кандидат, конечно. Бельгия просто имеет шанс разделиться пополам: на Фландрию и Валлонию. Дальше – Страна Басков, Квебек, Венеция (вообще – весь Север Италии). Корсика, Бретань, Нормандия, «Страна саамов», Силезия, Бавария и некоторые другие европейские регионы, думаю, пойдут во втором эшелоне – слишком уж там тихо последние десятилетия. Потом настанет черед признания независимых государств – Северного Кипра, Приднестровья, Южной Осетии, Абхазии, Нагорного Карабаха, Сомалиленда и др.

Потом у мирового сообщества руки дойдут до менее благополучных стран, где из-за сепаратистских конфликтов постоянно льется кровь. Будет признана Палестина, демонтируются Ирак, Шри-Ланка, Конго и многие другие африканские страны, получат независимость некоторые штаты Индии и Пакистана. Курдистан уйдет от Турции и Ирака. Полагаю, Китай, а также постсоветские государства – не только Украина, но и Россия – также не останутся в стороне от этого процесса.

Анастасия ДМИТРИЕВА, online812.ru