КОНТИНЕНТ - Новости и аналитика актуальных событий в мире, мнения и комментарии экспертов и обозревателей
Опять заспорили о том, является ли пьеса Шекспира «Венецианский купец» юдофобской. Самый главный довод тех, кто не считает эту пьесу юдофобской, более того – якобы, юдофильской: «Там такой потрясающий монолог Шейлока в защиту евреев!» Монологи в спектаклях не играют большой роли. Особенно если монолог произносит заведомо негативный персонаж. Идея спектакля передается ее общим настроем, ее сюжетом, вдалбливанием идей, тем, кто в финале получает плюшки (любимую женщину, большие деньги, высокую должность), а кого наказывают.
Оставайтесь в курсе последних событий! Подписывайтесь на наш канал в Telegram.
На фото Аль Пачино в роли Шейлока
Я своим оппонентам, твердящим, что «Венецианский купец» не антисемитский навет, предлагал просто перечесть пьесу, будучи уверенным, что это раскроет им глаза; никто из них этого не сделал.
Так давайте вместе почитаем и ответим на вопрос, антисемитская она, или нет.
Уже в самом начале Шейлок, еврейский ростовщик, говорит о своей ненависти к Антонио. Почему Шейлок, согласно этой пьесе, ненавидит Антонио?
Цитата (здесь и далее – перевод Т. Щепкиной-Куперник; курсив и звездочки вместо букв всюду в цитатах мои – Ю.М.):«Бассанио – Вот и синьор Антонио.
Шейлок (в сторону) – Вот истинно на вид слащавый мытарь! Он ненавистен мне как христианин».
То есть зритель в зале слышит, что Шейлок ненавидит Антонио за то, что тот – христианин. Уже одна эта фраза в глазах христиан (а пьеса адресована им), характеризует героя и закладывает в их душах ростки юдофобии. Что бы вы сказали о человеке, который ненавидит вас только за то, что вы – иудей? Но это только цветочки. Ростовщик Шейлок, по воле автора пьесы, поясняет, почему еще он ненавидит Антонио:
Цитата:
«Шейлок – Но больше тем (Антонио ненавистен ростовщику Шейлоку – Ю.М.), что в жалкой простоте/Взаймы дает он деньги без процентов
И курса рост в Венеции снижает.
Ох, если б мне ему вцепиться в бок!»
Что это?! Вы можете представить себе где-нибудь во вселенной зал, который не возненавидит ростовщика за эти слова? Ростовщика, который только что сказал, что ему ненавистен человек как христианин? Залу коротко сказали: христианин дает взаймы даром, еврей берет высокие проценты и ненавидит христианина за его доброту. Далее Шейлок бросает фразу, которая понятна зрителю, но почему-то не замечается моими оппонентами.
Цитата:
«Шейлок – О отче Авраам! Вот каковы
Все эти христиане: их жестокость
Их учит и других подозревать!»
Это «отче Авраам» призвано лишний раз напомнить зрительному залу, что Шейлок такой вот злодей потому, что он – потомок Авраама. Дальше по ходу пьесы мы видим, что персонажи-христиане – великодушны, готовы помочь ближнему, а жестокий – именно Шейлок, и именно потому, что он – еврей. Антонио, тоже внушая зрителям, что зло Шейлока исходит из его религии, бросает:Цитата:
«Антонио – Ступай же, добрый жид. (Шейлок уходит). Еврей придет к Христу. Он стал добрей!»
То есть зал получил еще одну порцию юдофобии: если еврей становится чуть добрее, то это означает, что он отходит от (ужесточающего сердце) иудаизма и приближается к (проповедующему доброту) христианству.
Шейлок требует вырезать фунт мяса у сердца должника (обрекая его тем самым на смерть), отказывается получить вдвое, втрое больше суммы долга и объясняет свое упрямство не своим характером, не юридическими мотивами, не финансовыми обстоятельствами, а:
Цитата:
«Шейлок – Я вашей светлости уж объяснял:
Поклялся я святой субботой нашей,
Что получу по векселю сполна».
Святая суббота вынуждает Шейлока быть кровожадным!
Восторгающая моих оппонентов монолог-жалоба Шейлока в финале ничем не поддержана в рамках пьесы, зрители не видят никаких сцен преследований, которые он упоминает. Поэтому для них это – пустой звук. Могу догадаться, что все эти века зрители воспринимали его ламентации как попытку оправдать свою – вызванную приверженностью вере отцов – каннибальскую жестокость. Монолог Шейлока вас умиляет? А вот монолог Антонио, монолог, подтвержденный всеми прежними репликами в пьесе – и сами решайте, что вызовет больше симпатии и доверия у зала:Цитата:
«Антонио – Прошу, подумай — споришь ты с ж***.
Скорей ты можешь стать на берегу
И повелеть понизиться приливу;
Скорей у волка спросишь, почему
Овцу заставил плакать о ягненке;
Скорее запретишь ты горным соснам
Качать вершиной и шуметь ветвями,
Когда их клонит ураган небесный;
Скорее ты свершишь труднейший подвиг,
Чем умягчишь (что в мире жестче?) сердце
Его еврейское! Я умоляю,
Оставьте все попытки, все старанья,
Но коротко и ясно: пусть свершится
Мой приговор, как хочет ж** того».
Видите, как благороден христианин: он готов идти на смерть, поскольку еврейское (sic!) сердце по определению нельзя смягчить.
Еще цитаты:
«Грациано – Об душу, гнусный ж**, не о подошву,
Ты точишь нож; но ни один металл, — Секира палача не так остра, Как злость твоя. Мольбы тебя не тронут».
«Грациано – Молить все силы неба о смягченье
Жестокого ж***!»
«Грациано
О новый Даниил! — Ж**! — Даниил! —
А, нехристь, ты теперь-таки попался!»
Раз за разом нам внушают, подчеркивают, что речь идет не о ростовщике как таковом, а именно о представителе определенного народа.
Сам Шейлок объясняет залу свою жестокость тем, что его дочь украла все драгоценности и сбежала с любовником. То есть все перечисленные им гонения ни при чем – это его дочь, еврейка, озлобила его сердце – эти его слова лишают смысла его монолог о преследованиях.
Шейлок, оправдывая легитимность доходов от дачи денег в рост, приводит рассказ из ТАНАХа, где Яаков идет на хитрость, чтобы выгадать. Он говорит, что Яаков так же поступал, когда пас овец Лавана. Антонио спрашивает: “Он проценты брал?”. Шейлок поясняет:
Цитата:
«Шейлок – Нет, не проценты…
То есть, не проценты
В прямом значенье слова; но заметьте,
Что сделал он: условился с Лаваном,
Что всех ягняток пестрых он получит».
(Дальше Шейлок долго и нудно рассказывает, что Яаков во время случки овец ставил перед их глазами пестрые ветки, и потомство получилось пестрым – то есть досталось ему). (Акт 1, сцена 3).
Можно, конечно, посмеяться над наивной попыткой первой «генной инженерии», но сегодня мы о другом: какая связь между ростовщичеством и коварным поступком доморощенного «генетика» праотца Яакова? Ничего кроме глупости Шейлока и его желания выкрутиться зритель в этой сцене не увидит. Зато ему еще раз говорят: поступки этого мерзкого человека продиктованы его Библией, в которой он ищет оправдания себе.Повторяю, через всю пьесу красной нитью: христианин дает беспроцентную ссуду, еврей сдирает шкуру с должника. Не потому, что он жадный человек, а потому что он – еврей.
Что в результате оказалось эффективнее для зрительского восприятия, судьбоноснее для евреев: один маловнятный (для христианского слуха) монолог-жалоба выставленного злодеем ростовщика, или вот эти неоднократные выпады, тирады, упреки на протяжении всей пьесы? Тут и спорить нечего – эти реплики и сюжетные ходы и другие кровавые наветы в других выдающихся произведениях вместе со слухами породили погромы, преследования, ненависть и как апофеоз всего этого – Холокост. А монолог… Кто о нем вспоминал, идя на очередной погром? О нем только сами евреи и знают.
В финале в рамках пьесы разрешается конфликт между двумя верами (не двумя личностями или характерами!): постановляют, чтобы Шейлок немедленно принял христианство – опять делается упор на то, что мерзкое поведение Шейлока связано с его верой.
Цитата:
«Порция – Что медлит ж**? Бери же неустойку!
Еще: во-первых, чтоб за эту милость
Немедленно он принял христианство».
Хотел того Шекспир или нет, являлся он юдофобом или нет, но у него получилась не пьеса о столкновении двух характеров, двух личностей, а противостояние христианства и иудаизма. Да, Шейлоку дали возможность оправдаться, но приговор вынесен однозначный – всей этой пьесой, а не только репликой в финале, не Шейлоку – всему его роду.
***
В израильском национальном театре «Габима» работают люди умные, там прекрасно понимают, что пьеса антиеврейская, и поэтому подготовили именно ее для участия в шекспировском фестивале в Лондоне несколько лет назад; надежды не оправдались, лакейское подлизывание не помогло, «Габиме» в Лондоне юдофобы все равно устроили шейминг – только потому, что он – израильский, еврейский.
***
Один из моих особо яростных оппонентов написал мне, что он театральный режиссер, и много лет назад в СССР поставил эту пьесу, и поэтому лучше меня знает, что она не юдофобская.
Не знаю, как он ее поставил. Если его актеры произносили все вышеприведенные реплики, и приговор прозвучал так, как в пьесе – то она у него против его воли получилась юдофобской. Либо он все это вымарал, тогда он поставил что-то другое, не пьесу Шекспира, потому что эти реплики и этот сюжет в основной канве этого опуса.
***
Я видел упомянутый выше спектакль «Габимы». Режиссер там пошел еще дальше Шекспира. Я сидел в первом ряду, и когда несчастного должника-христианина по требованию еврея Шейлока привязали к столбу, готовясь вырезать фунт мяса у его сердца, одна из героинь (по замыслу режиссера – в пьесе этого нет) подошла ко мне и к моим соседям и вручила нам концы веревок, которыми была привязана жертва – как бы «привязав» и нас, живущих в Израиле евреев 21 века, к кровожадному действу Шейлока.
***
«Венецианский купец» – это комедия о том, что дружба христиан в Венеции может преодолеть любое зло; Шекспир (не сам – он, по обыкновению, взял бродячий сюжет), вывел в качестве этого абсолютного зла еврея-ростовщика. И мы теперь триста лет расплачиваемся за его драматургический прием.
***
Ребята, никакой загадочной природы у юдофобии нет, она вот таким образом вкладывается в души людей, для которых еврей – жадный, коварный, жестокий. А значит – ату его!
Эта рассылка с самыми интересными материалами с нашего сайта. Она приходит к вам на e-mail каждый день по утрам.
Даже непонятно, как можно думать, что пьеса не юдофобская. Очень напоминает советские времена, когда освободительную войну Израиля за независимость каждая поганая советская газетёнка иллюстриривала карикатурами на евреев. Были они все носатые, скрюченные, вооруженные до зубов. Особенно доставалось Моше Даяну. Так в чем же разница? Раз еврей, то уж непременно кровопийца. Фунт плоти ему, видишь ли понадобился! Кстати, если посмотреть с другой стороны, то будь Шейлок поумнее, записал бы в контракт наличие в мясе крови. Какой бы тогда вышла пьеса? А вот какой: нечестный христианин пытался обмануть еврея, но промахнулся!
Сама идея о фунте плоти в качестве легального залога – это уже фантазия даже для эпохи средневековья. См. мою позицию более детально в отдельном комментарии.
Пафос автора впечатляет. Но он просто не знает, что в в конце 16 века “жид” (потом политкорректное Jew ещё не являлось этнонимом а было соционимом. Термином обозначавшим профессию банкир. См. пьесу Кристофера Марло того же времени «Мальтийский жид» или «Знаменитая трагедия богатого мальтийского жида». дело в том, что еврейский народ тогда только придумывался.
Разве пафос автора направлен на то, что в пьесе фигурирует слово “жид”? Статья совсем о другом. Вы не заметили?
А что это как не пафос см завершающую фразу статьи: “никакой загадочной природы у юдофобии нет, она вот таким образом вкладывается в души людей, для которых еврей – жадный, коварный, жестокий. А значит – ату его!” Мой коммент заключается в том, что слово “Жид” Jude было во время создания пьесы соционимом. Повторяю: еврейский народ тогда только придумывался
Ефим, будучи культурным человеком, могу послать вас только к психиатру. Но хотел бы послать вас ещё дальше.
Разве банки в христианских странах ныне дают беспроцентные кредиты?
совершенно верно! И банкиров считают, как и считали тогда, когда они звались жидами, жадными, коварными, жестокими. Но что интересно – и тогда и сейчас без услуг банков обойтиь никто не может.
На мой взгляд, самый очевидный антисемитский фактор этой пьесы в её совершенно гротескном и карикатурном контракте на займ денег. Гротескном и карикатурном даже для жестоких законов средневековья. Пусть меня поправят знатоки тогдашней юриспруденции, но по моему разумению, контракт на отдачу фунта собственной плоти был бы нелегитимным даже в те времена. Тогда и долгового рабства уже не было.
Шекспир специально выдумал вот такой фантастический залог на займ, чтобы еще раз подчеркнуть, какие евреи кровопийцы (и еще раз протолкнуть социалистические бредни о том, что банк якобы может и должен функционировать давая займы бесплатно).
Этот залог в виде фунта плоти примерно то же самое, что и залог в виде 2 литров крови (на мацу). Что-то, однако, удержало Шекспира от использования традиционного навета.
Так, что весь этот сюжет был утопией или дистопией уже тогда, сочиненной именно для еще большей популяризации кровавого навета.
Да, Александр, Вы действительно не знакомы с нравами банкиров-ростовщиков. Ни того времени, ни этого… Тогда за мелкие долги сажали в долговые ямы. А за крупные резали не только куски мяса…
— Я бы хотел взять кредит в вашем банке.
— Пожалуйста.
— А если не отдам?
— Ну… Тогда стыдно будет.
— Как это стыдно? Перед кем?
— Перед Господом Богом будет стыдно, когда предстанете.
— Э! Когда это еще будет.
— Ну, если 15 мая не отдадите, 16-го и предстанете.
«Большая книга еврейского юмора»
Уильям Новак и Моше Уолдокс
The Big Book of Jewish Humor
by William Novak & Moshe Waldoks
И не надо наворачивать про кровавый навет. Наивно.Тем более, что в те времена, слово “жид” было соционимом – термином для обозначения банкира, ростовщика. Миф о существовании еврейского народа только начинал внедряться в сознание масс. И качества: “жадный, коварный, жестокий” есть ни что иное как профессиональные качества трудящихся финансовой сферы. То есть “Венецианский купец” пьеса ( более того, как анонсировалась она тогда как комедия) производственная аля “Сталевары” Бокарева или “Премия” Гельмана. Только из жизни торгового мира.
За хороший анекдот – спасибо, но сие не есть разъяснение тогдашних законов по отношению к банкроту не могущему вернуть долг. Долговая яма или долговая тюрьма – да, но не убийство же должника, что никак не помогло бы вернуть долг все равно. Не говоря уже о том, что банки или ростовщики давали заем под залог (превышающий стоимость заема) – а не под одни обещания и надежды на лучшее; и, конечно же, НЕ за право наказать должника путем бессмысленного увечья или убийства!
Я продолжаю считать, что “фунт плоти” – это специальная гротескная и “комедийная” выдумка Шекспира, невозможность которой была очевидна всем даже в то время.
Все же Ваши прочие возражения – это не ко мне. А вот Ваше заявление что де “Миф о существовании еврейского народа только начинал внедряться в сознание масс” окончательно дискредитирует Вас как автора чего бы то ни было…
Александр, ваш взгляд интересен. А вот что я опубликовал на эту же тему на своей странице в Фейсбуке 27 февраля сего года:
“У меня есть своя теория, своя версия того, как возникли кровавые наветы, эти поклепы на еврейский народ – про использование крови для мацы, эта пьеса Шекспира «Венецианский купец», в которой еврей-ростовщик настолько глуп, настолько кровожаден и непрактичен, что отказывается от любых денег и хочет только отрезать фунт мяса у своего должника.
Начнем с последнего примера. Напомню коротко: еврей-ростовщик Шейлок в пьесе Шекспира дает в долг венецианцу-христианину при условии, что если ссуда не будет возвращена в срок, то этот должник должен будет расплатиться фунтом мяса из своей груди.
Долг вовремя не погашен, и Шейлок (как сказано: глупо, вопреки разуму, рискуя получить наказание от властей) отказывается взять деньги, даже сумму, вдвое превышающую долг, упрямо требуя фунт мяса из груди должника. Так (объясняет пьеса) ему диктует его вера.
Есть в иврите выражение לטרת הבשר (литра́т а-баса́р), буквально – фунт мяса, а переносно – полагающаяся доля. Видимо, какой-то писака (у которого позже Шекспир позаимствовал, по своему обыкновению, этот сюжет), услышал, как евреи в Венеции говорят о «литра́т а-баса́р», о полагающейся доле, понял это буквально, закрутил вокруг этого своего непонимания сюжет, и вот уже несколько столетий актеры и режиссеры с наслаждением клевещут со всех сцен, в том числе – со сцены израильского еврейского национального театра.
Такой же лингвистический корень у кровавого навета про использование крови. В иврите словоדם (дам) означает и кровь, и деньги. דמי חג – праздничные деньги, которые по традиции родители вручают детям. דמי תיווך – (дмей тиву́х) плата посреднику, דמי שכירות (дмей схиру́т) арендная плата. Никто эти обороты не связывает с кровью, всем понятно, что в данных словосочетаниях речь идет о деньгах. А у злоречивых людей рождается образ кровопийцы. То есть – по моей теории – лингвистический казус породил эти наветы.
Но не спешите упрекать евреев в том, что они сами виноваты, что у них такой образный язык. Услышав в русской речи «девка – кровь с молоком», никто же не утверждает, что в России девушек вскармливают на крови с молоком. Понимают, что это – образный оборот.
Просто у других народов было желание обвинить евреев в чем-нибудь, вот и подвернулась такая возможность. Ненависть к евреям была первичной, а лингвистическое недоразумение – вторичным. Не будь этого, придумали бы что-то другое”.
Мы многократно сталкивались с “проблемой перевода”! Действительно, что многие понятия из иврита НЕ переводятся ДОСЛОВНО. Но этой тонкости древнего языка конечно не знали тогда в Англии, да и сейчас без интернета и часто без толкователя правильный перевод не получить. Шекспир в этой пьесе “зашел не на свое поле”…
Многоуважаемый автор! Поскольку система извещений в комментировании здесь не работает как следует, я чисто случайно вернулся сюда и увидел Ваш ответ! Очень интересно! Спасибо!
Вильям, как бездельник-бумагомаратель, наверняка сидел в долгах.
Что за профессия такая бумагу пачкать? Шутовской бизнес!
Ему отказали в очередном кредите.
Директор банка был иудей (вероятно).
Умный, состоятельный, успешный, трудолюбивый человек.
Банковское дело сродни бухгалтерии, там нужен математический и юридический склад ума. Банкинг – это вам не пьески кропать!
Из мести и зависти Шекспир написал вот такой пасквиль (черноюморной) с несуществующими “традициями” иудеев.
Интернета тогда не было…
Перевод Шулхан Орух, Талмуд, Пекарей Авот и прочее на нглийский отсутствовал.
То есть, проверить истину, что там с похмела накропал Шекспир – трудно.
А народу надо: хлеба и зрелищ.
Не знаю, что там наваяли в «Габиме», но уверен, что праведный (и справедливый!) гнев Уважаемого Юрия был бы во стократ гневнее, приведись ему поглядеть спектакль поставленный в Москве в 2001 году дорогим, ныне, увы, покойным Михаилом Козаковым, воротившимся тогда из первой по счёту репатриации в Израиль. Надышавшись воздухом исторической Родины, он на протяжении всего спектакля олицетворял сразу и царя Давида, и Иосифа Прекрасного, и пророка Моисея, и просто мудрого ребе. Всё в одном флаконе. Изредка он даже позволял себе даже сваливаться в образ «гнусавый еврей из антисемитского анекдота». В кульминации, отыгрывая тоску и вековую муку изгнанного народа, Козаков на всхлипе, падал замертво. А в финале спектакля на авансцене, как вишенка на торте, замирала пригорюнившаяся любимая рыжекудрая дочка Шейлока Джессика (Наталья Громушкина). С зажженным семисвечником в руке. Именно в этом же направлении искали сценическое решение недавно в московском театре «EtCetera» (режиссёр Роберт Стуруа) сработали в том же ключе. Находясь в плену традиций, и режиссёр и актёр ( как и Козаков) ТРАКТУЮТ термин «жид» как национальность, хотя в первооснове термин “жид” Jude был соционимом и обозначал профессию – банкир, ростовщик. И посему старательно наевреивают. Вплоть до того, что ключевой монолог Шейлок-Калягин произносит не как-нибудь, а готовясь к молитве в накинутом на голову молитвенном покрывале талите. Он же талес. И, конечно, в спектакле участвует семисвечник. Семисвечник, Юрий, семисвечник! Если чего, вот вам, читатель, линк на полное видео спектакля: https://www.youtube.com/watch?v=Y71QEGnZJp
О чём и речь. Любое сценарий можно поставить в любом же жанре и с даже с разными смыслами. А что имел ввиду автор? А кто теперь узнает?
1. По закону иудей НЕ может клясться (давать клятвы). 2. Требование получить часть тела другого человека, тем более противоречит массе иудейских законов. 3. Любой сюжет можно приподать публике (поставить на сцене,) и как комедию, и как трагедию.
И ещё… времена достаточно древние. Полагаю, что Вильяму нашему Шекспиру, понадобились гроши на опохмел, и он побежал в ломбард.
С него поимели процент (или вовсе отказали в займе, как закредитованному пьянчуге-бездельнику) и тогда он выместил свою обиду – этой пьесой…
Жалобных книг и контрольных организаций тогда было не очень.
Пьеса ВК была написана в 1596. А в 1599 был открыт театр Глобус. То есть как раз в это время 1596 акционеры театра (закредитовывались на строительство), наскребали денег на свой театр. Понятно, что банкиры для них – классовые враги.