Юрий Фельштинский: Путин всегда грамотно делал то, что на языке гэбешников называется «разводкой»

Часть 2.

С момента начала вооруженного конфликта на Донбассе прошло практически 10 месяцев. За это время погибло, только по официальным данным, не менее 5000 людей. По информации губернатора Донецкой области Александра Кихтенко, 800 тыс. человек бежали от войны либо в другие области Украины, либо в Россию. Существует вероятность того, что спровоцированный Россией вооруженный конфликт может иметь продолжение в виде полномасштабного вторжения России в Украину с последующей оккупацией других ее территорий. В первую очередь, речь идет о юго-восточной части страны. Именно такой вариант развития событий во второй части интервью «Главкому» озвучил доктор исторических наук, с 1978 года проживающий в США Юрий Фельштинский. Известный историк также рассказал, кого поддерживают в США русские эмигранты, и анонсировал свою новую книгу об Украине, над которой он сейчас работает.

– Российские историки, в частности Андрей Зубов, оккупацию Крыма сравнивают с оккупацией Германией Судет и Австрии, которая произошла практически без единого выстрела перед началом Второй мировой войны. Насколько корректно такое сравнение, во всем ли нынешние исторические события являются зеркальным отображением 1938-1939 годов?

– Сравнение, конечно же, корректно. Аналогия с оккупацией Австрии и Судет Гитлером в 1938 году с последующей оккупацией Чехословакии в 1939-м настолько очевидна, что она не может не бросаться в глаза. Здесь двух мнений быть не может. Такие черно-белые аналогии как эта редко бывают в истории. Поэтому мы знаем, как такого типа войны начинаются и чем эти войны заканчиваются.

– Есть мнение, что России более выгоден не захват территории Украины, а поддержка постоянного очага военного напряжения на востоке страны, чтобы мешать демократическим реформам.

– Из тех заявлений, которые делает Путин и другие высокопоставленные члены российского правительства, к сожалению, следует, что планы Путина не ограничиваются созданием очага напряженности в Украине. Мы постоянно слышим из уст Путина и его соратников о восстановлении исторической справедливости, об исправлении «трагических ошибок» 1991 года, когда распался СССР. Путин поведал нам о неком «русском мире», который нужно объединить в пределах одного государства; о особом «русском гене», который отделяет русских от остального человечества. Это все вроде бы из серии анекдотов. Но в сентябре 2014 года российскому информационному агентству было возвращено старое название «ТАСС» (информагентству ИТАР-ТАСС было возвращено, которое было при СССР – «Главком»). А это уже не анекдот. У меня такое ощущение, что к сентябрю по «плану Путина» было намечено и восстановление СССР. Просто СССР восстановить еще не успели, а указание о переименовании информагентства в ТАСС забыли отменить. Путин, безусловно, пытается восстановить российскую империю, СССР – как угодно называйте. Речь идет о серьезных внешнеполитических амбициях Путина. Я более чем уверен, что планы Путина не ограничиваются захватом Украины. И начались они, кстати, тоже не с Украины, а с Грузии в 2008 году.

– Но пока полномасштабного вторжения России нет. Кремль отказался от проекта «Новороссия»?

– Кремль, может быть, и отказался от проекта, который изначально у него был. Планировалось быстро аннексировать Крым, поставить испугавшуюся Европу и ошарашенную Америку перед свершившимся фактом; затем, тоже быстро, разжечь пожар антиукраинской ненависти в восточной и юго-восточной Украине, быстро создать «Новороссию» и выйти к Приднестровью еще до того, как в Украине будет избран президент, сформировано правительство, избрана Рада. Думаю, Путин правильно рассчитал, что Нобелевский лауреат мира президент США Барак Обама не будет начинать большую войну с Россией и не среагирует на его агрессию в Крыму. Путин считал, что после крымского блицкрига у него будет достаточно времени захватить Украину без большого боя, через пятую колонну. Наверное, он руководствовался теми сводками, которые клало ему на стол руководство ФСБ.

Этот сценарий не сработал даже не потому, что Европа, или НАТО ощетинились, а в основном потому, что крымский вариант захвата не сработал в юго-восточной Украине. Он не сработал потому, что украинцы стали сопротивляться. Тысячи погибших – это результат сопротивления Украины оккупации. Я думаю, что именно это на практике привело к изменению планов Путина по захвату Украины. Если изначально планировалось все закончить к сентябрю, то сейчас через 10 месяцев после начала военных действий, планы приходится пересматривать, поскольку российская армия не смогла продвинуться глубже двух восточных областей. Но, повторюсь, ничто не указывает на то, что Россия снижает агрессию, отводит войска. Все наоборот: Россия готовится к длительной конфронтации.

Вместе с тем, стратегическое положение Украины сегодня выглядит намного лучше, чем в марте-апреле 2014 года. Тогда казалось, что Украина готова сдаться без единого выстрела, капитулировать, как Чехословакия в 1939-м. Путин посчитал, что, если Украина без боя сдала Крым, она готова отдать сначала Восток и Юго-Восток, затем и оставшуюся территорию, тоже без сопротивления. Так что украинцы, конечно, сдачей Крыма послали Путину неправильный сигнал. Путин этот сигнал понял так, что и Украина готова капитулировать, и Европа с США готовы позволить аншлюс Украины. Со временем выяснилось, что это не так.

Не секрет, естественно, что на востоке и на юго-востоке Украины определенный процент населения симпатизировал России и иденцифицировал себя с Россией. Я не знаю, какой именно это процент, и не столь важно, говорим ли мы о 10% населения или о 60%. И в том, и в другом случае это существенная прослойка населения. Но если в марте-апреле 2014 года эта пророссийски настроенная прослойка населения существовала, то сейчас ее нет. Она уничтожена войной. Одно дело абстрактно хотеть присоединиться к России, а другое – понимать, что в результате этого абстрактного желания твой дом будет уничтожен, а твоя семья погибнет.

Я думаю, что в тот момент, когда демонстрации с требованиями референдумов, отмены украинского языка как единственного государственного и даже с требованиями выхода из состава Украины сменили российские танки, настроение людей, проживавших в восточной и юго-восточной частях страны, резко изменилось. У России сегодня не осталось ни одного инструмента влияния на украинскую политику, кроме военного. А одними танками Украину ни захватить, ни удержать нельзя.

– Считаете, если бы Украина начала активно сопротивляться оккупации Крыма, то войны на Донбассе, удалось бы избежать?

– Мы, наверное, сейчас с вами уже не узнаем, какая поддержка населения России в Крыму реально была. Я не военный человек. Профессионалы, возможно, скажут, что возможности сопротивляться российской оккупации Крыма с военной точки зрения не было. Но главное, может, вовсе не это. Главное то, что в марте 2014 года была надежда, что этот конфликт закончится бескровно. Революционное украинское правительство, которое на тот момент не было даже сформировано, пыталось сохранить жизни – и украинцев, и русских. К сожалению, агрессора добрыми намерениями не умиротворишь. Те жизни, которые были спасены в Крыму, все равно были затем потеряны на востоке Украины. Тем не менее, наверное, в марте 2014 года был некий шанс: если бы Украина начала сопротивляться уже в Крыму, возможно, не было бы войны на Донбассе. Сейчас по этому поводу можно только гадать.

– Почему, США и страны ЕС отказываются предоставлять нам летальное оружие? Они боятся неадекватных действий со стороны России?

– Во-первых, и ЕС, и США – страны с очень строгой бюрократической машиной. Она – медленная. В ЕС и США не диктаторы правят и, соответственно, единолично в сжатые сроки решения о поставках оружия принять нельзя. Хорошо это или нет, не знаю.

Затем, и Европе, и США очень важно понимать, кому и зачем поставляется это вооружение. Украина, к сожалению, за все предыдущие годы зарекомендовала себя как страна коррумпированная. Европейцев и американцев, поставляющих любую помощь, а особенно военную, больше всего волнует вопрос о том, попадет ли эта помощь в правильные руки, будет ли она по назначению использована, не будет ли она разворована. На мой взгляд, коррупция – одна из самых серьезных проблем Украины, куда более серьезная, чем медлительность Европы и Америки.

Конечно, до сих пор непонятно, готова ли Украина правильно распорядиться этой помощью, что именно нужно поставлять, есть ли у Украины человеческие ресурсы для того, чтобы эту военную помощь использовать. Это сложный комплексный вопрос. Украинцы готовы отстаивать свою независимость, готовы воевать и готовы умирать за свою свободу. Это всем уже очевидно, и в России, и в остальном мире. И если Украина будет продолжать сопротивляться, а, похоже, что именно так и будет, НАТО вынуждено будет начать поставки в Украину вооружений, даже если сегодня руководители Европы, США и Канады считают, что этими поставками проблему решить нельзя. Я думаю, что вопрос поставок оружия в Украину – это вопрос относительно недалекого будущего. Потому что любому здравомыслящему человеку, представляющему интересы Европы, Америки и Канады, понятно, что лучше противостоять российской агрессии на территории Украины, не являющейся членом НАТО, чем на территории, например, стран Балтии, входящих в НАТО, ведь тогда мы будем говорить о начале Третьей мировой войны. А в этом Европа и Америка, конечно же, заинтересованы меньше, чем в российско-украинской войне.

На мой взгляд, руководство НАТО все это понимает уже сейчас. Но согласны ли с такой точкой зрения европейские правительства и администрация президента США? Думаю, что пока не согласны, хотя постепенно они начинают склоняться к тому, что на российскую агрессию в Украине придется реагировать адекватно.

– Какой точки зрения на вооруженный конфликт в Украине придерживается российская диаспора в США. Говорят, что многие из тех, кто убегал от КГБ, сегодня рьяно поддерживает Путина и «Крымнаш»?

– Большинство диаспоры (российской), безусловно, солидарно с Украиной. Другое дело, что серьезный процент эмигрантов солидарен и с Путиным. Не секрет, что украинский вопрос расколол не только российское общество, но и российскую эмиграцию. Скажу так, что большинство россиян, проживающих в США, не столько на стороне Украины, сколько против российской агрессии в вашу страну. Причем если в марте 2014-го, когда речь шла только о взятии Крыма без боя, на стороне России были многие, сегодня, как мне кажется, поддержка Путина уменьшается на глазах, ее динамику можно сравнить с графиком падения рубля.

Кроме того, нужно учитывать, что есть «старая» и «новая» эмиграция. В «новой» много бизнесменов, которые приехали в США заниматься бизнесом, или выехали из России по каким-то другим соображениям, не по политическим. Здравый смысл говорит о том, что действия Путина, мягко говоря, не рациональны и даже неправильны. Большинство эмигрантов люди рациональные и придерживаются здравого смысла.

– Почему Россию не останавливают санкции? Если анализировать сводки с фронтов Россия приняла решение наоборот активизировать наступление.

– Это вовсе не противоречит тому, о чем я говорю и пишу с марта 2014 года. Если российским руководством принято принципиальное решение о начале большой войны и о готовности ее вести, то почему, собственно, санкции должны являться неожиданностью и что-то менять? Безусловно, Россия была готова к тому, что Европа будет противостоять агрессии. Поверьте, что противостояние через санкции – это самый мягкий вариант противостояния. В этом смысле, я думаю, Путин доволен слабым уровнем сопротивления Запада. Российский Генштаб, уверен, закладывался и на военное противостояние уже в марте 2014 года. Другое дело, что слабые экономические санкции совпали с падением цен на нефть. Этот момент был для российского руководства, конечно же, неожиданностью.

– Где граница между слабыми и сильными санкциями. Проще говоря, что может остановить Путина?

– Нет предела санкциям. Конечная точка санкций – это война. До объявления войны можно усиливать санкции хоть каждый день. Европа – сообщество демократических государств, и в каком-то плане каждое из них решает самостоятельно, какие санкции вводить против России. Что-то делается согласованно, что-то нет. Демократия дорого стоит. К сожалению, сегодня, через 10 месяцев после начала конфликта, понятно, санкциями остановить Путина невозможно. Если бы уже в марте 2014 года против России были применены максимально жесткие экономические санкции, может быть, тогда Путин сделал бы вид (к чему подталкивали его и из Европы, и из США), что речь идет только об аннексии «исконно русского» Крыма. Теперь остановить Путина экономическими санкциями невозможно. Все это уже слишком далеко зашло.

После того, как в 1991 году Украина получила независимость, вопрос Крыма, вопрос пересмотра границ мог решаться только в формате переговоров. При этом не имеет никакого значения, справедливо или нет были определены границы в 1991 году и если несправедливо, то в чью пользу несправедливо. Изменение границ могло теперь происходить только в результате нового соглашения. Когда абсолютно неожиданно Россия решила оккупировать Крым, все застыли в шоке, не понимая, как быть дальше: идти на открытый военный конфликт с Россией; попробовать договориться; или даже попытаться закончить этот конфликт на Крыме, т.е. принести Крым в жертву, но сохранить такой ценой мир?

В России сегодня у власти политики абсолютно безответственные, не отвечающие за последствия своих действий. Это политические отморозки. Они часто встречаются в истории. В Европе и в США политики – люди ответственные, они хотят понять цену вопроса. А цена вопроса, если речь идет о войне России против Украины, очень высока. В Европе это поняли с первой минуты конфликта. Именно по этой причине из всех уголков Запада Путину был послан абсолютно четкий сигнал: скажите, что на оккупации Крыма заканчивается глобальный конфликт; скажите, что пересмотр границ с Украиной заканчивается на Крыме; тогда мы найдем возможность все забыть и зажить по-старому. Конечно, это было малодушие со стороны Европы, это было классическое умиротворение агрессора. Это была, как Европе и Америке казалось, выгодная цена за мир. Эту же цену Европа, кстати, платила в 1938-39 году за мир с Гитлером. Как мы знаем, тогда это не помогло, хотя и оттянуло большую войну до сентября 1939 года.

Довольно быстро выяснилось, что Путин не собирается останавливаться. У всех политических отморозков программы были большие и долгосрочные. Они не собирались останавливаться на достигнутом. Вообще в истории никогда еще не было, чтобы агрессор сам остановился у какой-то границы. Он всегда доводил конфликт до того состояния, пока его, в конце концов, не уничтожали. Потому что у остальных не было другого выхода. Это относилось ко всем, от Наполеона до Гитлера. Тем не менее, после оккупации Крыма Европе показалось, что Путин остановится. И Европа готова была предать Украину, предать Крым, но сохранить мир. В сентябре 1939-го от болезни умиротворения Европу вылечил Гитлер, напавший на Польшу. Летом 2014-го от умиротворения Европу вылечил Путин, вошедший в Восточную Украину.

Тем не менее, введение санкций было постепенным: Европа предоставляла и до сих предоставляет Путину возможность отступления без потери лица. К тому же в НАТО, Европе и США не хотят распада и ослабления России. Мысль о том, что Запад только этого и добивается – это болезненное воображение Путина и его окружения. В Европе, наоборот, очень боятся ослабления России, дестабилизации внутреннего положения этой страны и распада Российской Федерации.

– Насколько велика вероятность распада России?

– Если начнется большая война между Россией и Украиной, то вероятность распада Российской Федерации будет 100%. То есть не 99%, а 100%, – я хочу это подчеркнуть. Я сейчас объясню почему. Отчасти, это разный философский взгляд на происходящее. Путин считает, что все те несчастья, которые есть в России, являются результатом распада СССР в 1991 году. Я же считаю, что все те проблемы, с которыми сталкивается Россия сегодня, являются результатом недораспада СССР. Российскую Федерацию можно назвать как угодно, хоть СССР, хоть Российская империя, но Россия никогда не сможет стать федерацией в полном смысле этого слова. Федерация подразумевает равное положение разных народов внутри одного государства. Представить себе, что русские будут искренне – я подчеркиваю – искренне – считать себе равными, например, ингушей, дагестанцев или чеченцев абсолютно невозможно. Никогда россияне ни в глубине души, ни публично не согласятся с тем, что Россия и Ингушетия, например – это равные голоса в неком споре. Это та причина, по которой Россия не может существовать как федерация с другими народами. В лучшем случае Россия готова быть покровителем этих народов. В худшем – покорителем.

Первая и вторая чеченские войны, постоянные теракты в Ингушетии и Дагестане – это отголосок проблемы недораспавшегося СССР. Понятно, что как только происходит мировой или континентальный катаклизм, империи начинают раскалываться по определенным границам. В многонациональных империях эти границы являются национальными. Эти национальные границы применительно в Российской Федерации нам известны уже сегодня.

– Что имеете в виду под катаклизмом для России?

– Конечно, прежде всего, революции и войны. Если вы посмотрите на историю России, то увидите, что каждый раз российские революции являлись результатом неудачных военных действий. Внешний фактор становился причиной внутренних взрывов. Первая русская революция произошла после русско-японской войны. Вторая русская революция произошла в результате тяжелой и неудачной для России войны с Германией. А распад СССР был следствием, в том числе, войны в Афганистане, куда серьезно вмешалась в формате поставок современного оружия афганской стороне Америка.

Не во всех странах происходило так, как в России. Во Франции, наоборот, революции были вызваны внутренними проблемами, а не внешним фактором. В России внешний фактор – основополагающий для крушения режима. До того момента, пока Россия не создала сама для себя этот внешний элемент в виде вторжения в Украину, я считал, что режим Путина – прочный и стабильный. Во всех своих интервью ранее я говорил, что Путин – всерьез и надолго; он будет править в России до 2024 года, до конца своего второго президентского срока. Сейчас мы столкнулись с ситуацией, когда, наконец, появилось вмешательство в российскую историю внешнего фактора. Поэтому прочность режима Путина теперь под очень большим вопросом.

– Жизнь простых россиян становится хуже. Вместе с тем, рейтинг Путина остается высоким в России. Более того, многие русские, проживающие за границей, его также поддерживают. Как объяснить этот феномен?

– У России и россиян в целом выработался некий комплекс неполноценности. Россияне, проживающие в РФ, в большинстве своем убеждены, что во всем мире их не любят и только и мечтают о том, чтобы от них избавится. Россия – огромная богатая страна. Мы с вами видели уровень этого богатства в марте 2014 года, который явился пиком благосостояния России. Это благосостояние было достигнуто, если не считать грузинскую войну, не танками, а мирным путем, за счет того, что Россия нашла возможным включиться в мировую экономику, стать частью мирового рынка и продавать свои продукты (нефть, газ, металлы) по мировым ценам. Благодаря этому Россия и россияне стали зажиточными членами мирового сообщества. Тем не менее, у всех у них остался комплекс неполноценности. Да, мы богаты. Да, у нас много денег. Но нас не любят и не уважают.

И вот на арену вышел Путин. У него, в этом смысле, очень серьезная, хорошая для определенных задач школа. Он всегда грамотно находит болезненные точки народа, трещины для дальнейшего раскола, ведь он всю свою жизнь проработал в КГБ. Это то, чему их учили: найти трещину для вбивания клина. На языке ГБ это называется «разводкой». Большевики всегда находили этот раскол: между буржуазией и пролетариатом; между бедными и богатыми; между кулаками и крестьянами; между крестьянами и деревенской беднотой; между русскими и чеченцами; русскими и грузинами. Теперь эту разводку устроили в Украине: между русскими и украинцами. Это старая советская гебистская школа.

Возможность найти место раскола очень важна для КГБ/ФСБ, которые сегодня управляют Россией. Путин понял, что выгоднее всего использовать именно этот комплекс неполноценности россиян, которым мало быть богатыми, мало, чтобы им в Европе улыбались. Им нужно, чтобы их еще и боялись, как Сталина во времена Советского Союза. За это, как оказалось, жители России готовы вытерпеть и экономические неурядицы внутри страны, и неодобрительные взгляды окружающих их за границей иностранцев. Показатели внутрироссийских опросов на эту тему абсолютно чудовищные. Но я бы не стал уделять им слишком большое внимание, поскольку опросы имеют значение, когда они проводятся в свободных странах. Анализировать опросы общественного мнения в странах с отсутствующей свободой слова и печати вещь бессмысленная.

Да, есть периоды в жизни целых стран и народов, когда все они сходят с ума. Северная Корея сегодня, Сталинский Советский Союз, Гитлеровская Германия. Я могу продолжить этот список. Но ведь уже ясно, о чем идет речь. Французы, между нами говоря, раскиданы по миру не меньше русских. Но если бы президент Франции выступил завтра по национальному телевидению и сказал, что есть «Французский мир», который надо объединить в пределах одной границы, есть французский ген, который отличает французов от не французов, его ожидали бы два варианта развития событий. В одном случае его сдали бы в сумасшедший дом; в другом – высмеяли бы и отправили в отставку как слабоумного идиота. А когда то же самое говорит президент в России, он получает (согласно официальным опросам) 85% поддержки у населения. Это и есть разница между русскими с их комплексом неполноценности и, например, французами, у которых комплекса неполноценности нет.

– Что должно произойти, чтобы первопричину своих бед россияне видели не в абстрактном Западе, а, прежде всего, в руководстве своей страны?

– То, о чем вы говорите, работает в открытом демократическом обществе. Если бы политик в таком обществе повел себя как Путин, его бы свергли внутренними силами именно потому, что так потребовал бы народ. У избирателей было бы понимание, что правитель ввергает страну в катастрофу. Но сегодня в России создалась советская система. Кремль сам по себе, народ сам по себе. Инструментов для воздействия избирателя (народа) на правительство и президента нет. Завтра хоть вся Россия может быть против Путина. И какие у этой России будут инструменты, чтобы добиться его ухода? Никаких. Системы выборов уже нет. Возможности высказать свою точку здения в центральной прессе тоже нет. Остается только «Великая французская революция». Но ведь мы не во Франции. Мы в России. Я бы не делал ставку на революцию в России.

– Возможна ли в России демократическая смена власти в обозримом будущем?

– На данный момент не вижу такой возможности, а потому не верю в нее. В тоталитарных обществах в период кризиса обычно на короткий период происходит консолидация общества. Правительство, которое до кризиса высасывает из пальца доказательства враждебной деятельности окружающего мира, в случае войны находит повод консолидировать народ и общество. Не то, что это важно для диктатуры (она ведь независима от народа). Но поскольку даже путинская хунта не хочет считать себя диктатурой, все эти сфальсифицированные опросы общественного мнения очень Путину помогают. В итоге, он не считает себя диктатором. Он искренне думает, что все, что он делает, хорошо для государства под названием Россия. А значит, все, что он делает, – справедливо и правильно, что он действует в интересах России и российского народа. А раз то, что он делает, правильно, значит можно и внутри страны расправляться с врагами, и весь мир под откос пустить, если понадобится. Соответственно, для демократической смены режима в России возможностей не оставлено. Для революционной, если иметь в ввиду классическую народную революцию, типа Майдана, нет сил (потому что нет желания). Так что революции в формальном смысле этого слова я в России не ожидаю. Демократической смены власти – тем более.

– Вы сейчас пишите книгу о событиях в Украине. Почему вам интересна наша страна?

– Для написания книги об Украине было две причины: во-первых, в марте 2014 года в мире произошло что-то неслыханное. Этого в России никак не могут понять ни население, ни правительство. Я имею в виду пересмотр границ европейского государства соседним европейским государством. После 1945 года в Европе подобное считалось невозможным. Если бы год назад я вам сказал, что через год Россия будет воевать с Украиной, вы бы решили, что я сумасшедший. И правильно бы сделали, потому что год назад такая идиотская мысль никому в голову прийти не могла. Прошло 10 месяцев, и мы уже практически в состоянии войны в Европе. Причем, в Европе понимают, что это не локальный российско-украинский конфликт, а европейская война. Не случайно падает не только рубль, но и евро (против доллара). А ведь Европа уже прошла через две очень тяжелые войны в XX веке. Сейчас Европа оказывается свидетелем того, как ее втягивают в Третью мировую войну. С учетом всего вышесказанного не взяться за украинскую тематику было сложно.

Вторая причина для написания книги – личная. Все мы, жившие в СССР (я первые 20 лет своей жизни тоже там прожил), никогда не могли понять, как цивилизованная Европа могла допустить приход Гитлера к власти и разжигание мировой войны. Мы не могли понять, как на глазах большого числа умных людей в 30-е годы возникла мировая катастрофа; как цивилизованный культурный немецкий народ дал себя одурманить до такой степени, что позволил Гитлеру втянуть себя в преступления мирового масштаба и под конец угробить собственную страну. Я взялся за книгу, чтобы через много лет никто не мог мне сказать: «Почему ты молчал?». Я не молчал. Я с марта 2014 года (на самом деле с 2000-го) ору: остановите Путина. Раньше никто не слышал. Сейчас начинают прислушиваться.

– Вашу книгу «ФСБ взрывает Россию» в России печатать отказались. Полагаете, такая же участь постигнет и книгу об Украине?

– У меня довольно много книг. Есть издательства, в которых я регулярно издаюсь: «Центрполиграф», «Терра-Книговек», «Эксмо»… Книга «ФСБ взрывает Россию» подпала по санкции в РФ, как сейчас бы сказали. Потому что тогда ФСБ подсуетилось и получило судебное постановление о запрете распространения издания под предлогом разглашения государственной тайны. Но за исключением этой книги все остальные мои работы в РФ были изданы. Например, книга «Корпорация. Россия и КГБ во времена президента Путина», очень даже антипутинская и антиФСБшная, была издана двумя тиражами, в 2010 и 2012 годах (оба тиража распроданы). Это книга о том, как Путин и ФСБ захватывают в России власть. Двумя изданиями также вышла в Москве книга «КГБ играет в шахматы». Книга об Украине, к сожалению, была отклонена абсолютно всеми российскими издательствами, к которым я обратился. А ведь это были дружественные мне издательство, хорошо знающие меня как автора. Вот вам и ответ на вопрос о том, как изменилось российское общественное мнение за последние годы.

Издатели, конечно же, являются частью, а может даже авангардом российского общественного мнения. Причина, по которой они отказались издать книгу не в том, что они боятся правительственных кар, а в том, что они понимают, что книга будет плохо воспринята их читателями. Потому что у любого издательства есть свой круг читателей, которыми издатели дорожат. Вот это и есть ответ на вопрос о России и российском общественном мнении. Мы имеем дело с цензурой и правительственными запретами. Но к этому прибавляется еще и самоцензура в лице издателей.

– Где будете печатать книгу, ведете ли переговоры с украинскими издательствами, будет ли она переведена на украинский язык?

– Исходный текст книги, естественно, на русском языке. Вероятно, книга будет переведена еще на какие-то языки. Определенный интерес к этой теме есть. Боюсь, что он будет только возрастать со временем, поскольку конфликт, начатый Россией в марте 2014 года, не сгладится и не уйдет в историю быстро. К сожалению, опыт моих книг показывает, что они не устаревают. «ФСБ взрывает Россию» была написана в 2001 году, а бестселлером стала в 2006-м, когда убили Литвиненко. «Корпорация…» была написана в 2006 году, но только в 2014-м все поняли, что Путин именно такой, каким он был показан в этой книге, а не тот, каким его видел президент Буш, когда сказал, что «этому человеку можно верить».

Конечно, я заинтересован в том, чтобы моя новая книга была издана в Украине. Но, между нами говоря, я заинтересован и в том, чтобы «ФСБ взрывает Россию» была переиздана в Украине, чтобы «Корпорация…» была издана у вас, ведь она в Украине не издавалась. Но вопрос издания книги, к сожалению, это и вопрос рынка и книжного бизнеса. Украинский читатель, который читает по-украински, наверное, и так на моей стороне. То, что я пишу, украинский читатель легко воспримет, никаких возражений написанное у него, наверное, не вызовет. Посмотрим, вызовет ли эта книга отторжение у украинских русских.

– Вы считаете, что если человек в Украине разговаривает по-русски, он склонен поддерживать Россию в этом конфликте?

– Я живу в эмиграции с 1978 года. Как вы, вероятно, заметили, говорить по-русски я не разучился. Русский остался моим родным языком. При этом, повторяю, я живу в Америке, а не в России, и мыслей о том, что нужно объединить США и России в рамках некого «Русского мира» у меня нет. Концепция о том, что люди, говорящие на одном языке, должны жить в одном государстве, абсурд и средневековье. Этого не было никогда, это выдумки националистов XIX века.

Со стороны кажется, что после российского вторжения в Крым ситуация в Украине резко изменилась. И если до марта 2014 года Украина действительно была расколота 50 на 50 примерно, то сейчас впервые, как мне кажется, этого раскола нет. Новая Рада впервые сумела избавиться от коммунистов, которые являлись олицетворением стремлений избирателя вернуться в Советский Союз. Эти избиратели до сих пор не поняли, что СССР уже нет. Не случайно те демонстрации, которые мы видели после аннексии Крыма на востоке и на юго-востоке Украины, организовывались на площадях вокруг памятников Ленину, с красными знаменами с серпом и молотом. То, что сейчас происходит в Украине – то, что было подстегнуто российской агрессией – это столкновение новой Украины и старого Советского Союза, к которому нынешняя Россия пытается вернуться с помощью Украины, захватив часть ее территорий.

Мне непонятно, почему только сейчас в разных городах Украины начинают сносить памятники Ленину; почему все эти 24 года они продолжали стоять; почему госадминистрации независимой страны их не снесли раньше?

Что касается вопроса языка, то, безусловно, человеку нельзя запретить говорить на его родном языке. Это невозможно. Но если вы считаете, что проблема русского и украинского языков в Украине – это редкие конфликтные случаи, вы заблуждаетесь. Если вы посмотрите на Испанию, Францию и Бельгию, вы увидите, что в этих странах живут люди, говорящие на разных языках. Я уже не упоминаю Китай, где несколько основных языков. Так что это абсолютно нормальная вещь. При этом столь же нормально, что государственным языком практически во всех вышеупомянутых странах является один. Это не нужно воспринимать как обиду, как оскорбление, как унижение.

Я действительно не вижу никакой проблемы между тем, что в Украине есть два разговорных языка и один государственный. Мне кажется, что это нормальная практика. С другой стороны, если бы было принято решение самими украинцами о том, что должно быть два государственных языка, я бы с таким решением также согласился. Любые варианты здесь приемлемы настолько, насколько вопрос этот решают сами украинцы.

Михайло Глуховский, «Главком»
glavcom.ua