Яков Фрейдин | Последние слова в зале суда

Масон

Иллюстрация: kontinentusa.com / AI

Последнее слово подсудимого Халявкина Кузьмы Дмитриевича в районном суде города Пинжаковска Саратовской Области:

Граждане-товарищи, Маруся и робяты с завода!

Вот я тут в клетке сижу почитай неделю и меня судят при всём честном народе. За что – понять никак невозможно. Этот прокурор уж который день мне талдычит: «Сознавайся, мол, Митрич, иначе хуже будет». А в чём сознаваться? Он говорит: «Потому как оказался ты жидо-масоном, и по закону ты есть иностранный агент и шпиён. В этом, говорит, и сознавайся». Видали! Почему это я шпиён? Разъясните, если кто понимает, а я не понимаю. Меня тут в заводском посёлке все знают. Я кем работаю? Печник я. Печи и дымоходы кладу в избах. Из кирпича. На цементном растворе, который мне со стройки на заводе робяты из мешалки отливают. Спросите, они могут подтвердить.

Учитель с районной школы Егор Спиридоныч, он детишек истории и физкультуре учит, всё вокруг меня крутится, когда я кирпич кладу. Особенно, ежели он выпимши. Наблюдает и советует. Хотя что он может в кладке понимать? Кладка – дело тонкое, это тебе не история, тут соображать надо! Вот он всё глядит, да глядит, как я работаю, а потом вдруг говорит: «Ты, Митрич, коли кирпич кладёшь, значит по-научному теперь называешься масон». Что это слово значит, не пояснил, но мне какая разница? Ну, масон, так масон, от меня не убудет. Я ему даже в ответ пошутил: «Ты меня хоть горшком назови, только в печь не ставь. А то зажаришь». Он посмеялся юмору и ушел, да ещё пальцем погрозил и опять обозвал: «Масон ты, Митрич, как есть масон!» А куда он пошёл? Ясен пень – вон к этому прокурору плешивому и пошёл. Ябедничать, что я масон.

Так я о чём? Ах да, о растворе – с него-то весь сыр-бор и разгорелся. Если кто не знает, на печь и дымоход совсем мало раствора идёт. Две тачки, не более. В аккурат по цене одного пузыря, что я робятам даю, когда мне из мешалки отливают. А тут в прошлом месяце на завод опять от укропов прилетело и всё там нахрен порушило. Стройку на заводе покамест остановили и раствор больше не мешают. А мне печи-то класть никто не отменял! Раствор нужон! Без него ведь никак. Тогда стал я сам раствор мешать, хотя подзабыл пропорцию. Лет десять как сам не мешал. Однако, промашка вышла, раствор у меня жидким получился. Так и что? Велика важность! Дело-то поправимое!

А учитель этот, который Егор Спиридоныч, опять тут-как тут! В раствор палец сунул, помешал и говорит мне: «Что же ты, масон, делаешь, у тебя жидковатый раствор выходит. Я знаю, говорит, ты это нарочно сделал, потому как ты есть иностранный агент и желаешь, чтобы кладка твоя быстро развалилась, когда по заводу опять прилетит. От укропов. Ты, говорит, неспроста этот раствор зажидил. Потому, значит, по-научному теперь будешь называться не просто масон, а жидо-масон. А жидо-масоны, говорит он, они против Расеи и специальной военной операции, из-за которой прилетело и всё на заводе порушило». Пальцем мне снова вот так погрозил и опять пошел к этому прокурору на меня ябедничать.

За что, граждане, меня в обезьянник заперли и судят? Прокурор говорит, что раз я жидо-массон и кирпич кладу на жидком растворе, значить я враг и шпиён; хочу, чтобы завод порушило, когда опять прилетит. И американцам хочу секрет продать про то, как мы хорошо живём. Он меня в тюрягу на 15 лет хочет запереть. За что, граждане? Это ему учитель наябедничал, что у меня раствор жидкий! Так за это сажать? Эх! 

«Манишевич»

Последнее слово подсудимого Иуды Ципермана в суде округа Тибуртина города Рима, Италия.

Досточтимая синьора Председатель и вы, сеньоры заседатели. Ну что вам сказать за мою вину? Да, было это. Вышел грех, виноват я… Сознаюсь и голову пеплом посыпаю. Только не в том виноват я, что распяли Иисуса. В этом никак. Сами ведь знаете: чего не случается, когда выпьешь, особенно бормотухи? Войдите в положение и поймите. Сейчас поясню. Вышло всё так. Было у меня большое гулянье, собралась вся мишпуха. Да и как не собраться, когда на дворе Песах? Такой праздник! Конечно, Иисуса мы тоже позвали, он хоть и дальний, но всё же родственник. По матери.

Он пришёл со всей своей компанией, у него дружков почитай целая дюжина была. Ну, пришли и ладно, мы не возражали, выпить-закусить для всех найдётся. Чего там у нас на столе только не было: и карп фаршированный, и суп с кугелями из мацы, и цимес, и книшес. Я вам скажу так – пальчики оближешь, как моя Двойра готовит! А тут как раз подали бутылки красненького «Манишевича». Наши дамы его очень уважают за сладость. Сразу себе налили. Как не выпить, когда такой праздник? Дамы все выпили и закусили, но Иисусовой братве это не показалось. Говорят: «дамской сок» – им подавай что покрепче. Тогда Петя с Павликом, это те ребята, которые с Иисусом пришли, достали пузырь, что с собой принесли, и в бутылки к «Манишевичу» долили. Для поднятия градуса.

Ежели вы, синьора Председатель, не знаете, разбавить «Манишевича» бормотухой – действует на мозговую и половую деятельность с большим эффектом. Очень рекомендую. На этой почве наша мишпуха возбудилась, стали громко песни петь и 7-40 танцевать. Всё бы хорошо, но мой Додик по малолетству более других возбудился и Иисусова дружка Мотю обозвал язычником. За то, что тот не пил, а что-то в свою книжечку записывал. «Ты, говорит ему Додик, почему не пьёшь и зачем в книжечку пишешь? Значит ты стукач и язычник!» Тогда этот Мотя, Матвей то есть, Иисусу на ухо чего-то пошептал и на меня пальцем показывает.

А я уже был крепко выпимши ещё до этого креплёного «Манишевича» и соображал невнятно. Тут Иисус ко мне подходит, меня за ворот обеими руками цап и говорит: «Ты моего Мотю не трожь, это Додик твой стукач и ты сам, Иуда, тоже стукач! Я знаю, ты на меня сегодня же карабинерам донесёшь, что я бормотуху гоню!» Я, конечно, обиделся, руки его от моей рубахи отодрал и культурно ему отвечаю: «Ты всё, Суся, врёшь! Я-ж тебя ребёнком нянчил, от твово папаши Йоси защитил, когда он тебе хотел рашпилем по заду заехать! Не помнишь? Не донесу я на тебя, не боись, хотя бормотуха твоя дрянь. Дай лучше я тебя поцелую!» Но Иисус от меня увернулся, целоваться не захотел и вместо этого по шее мне со всей силы заехал. Тут его жена Магдалина, она позже пришла, моей жене Двойре в волосы вцепилась, когда она за меня заступилась. За ней другие бабы, которые креплёного «Манишевича» выпили, тоже в драку полезли – и началось!

Мне от этого очень грустно стало, что на Песах такой конфуз вышел. Я на улицу выскочил, а там в аккурат карабинеры на синей машине с мигалкой проезжали. Я попрёк их пути встал, руками замахал и кричу: «Синьоры карабинеры! Этот Иисус неправильно бормотуху варит и мне по шее заехал!» Ну, они из машины выскочили, ко мне в дом побежали – а там драка уж полным ходом. Тогда карабинеры по радио помощь вызвали и всех повязали, но баб вскоре отпустили. Иисус от них сперва стал отбиваться, за что получил в правое ухо. «Ах так, кричит он, раз вы мне в правое ухо заехали, тогда вот вам моё левое ухо, бейте и в него. Для симметрии. Я за свою бормотуху готов на крест идти!». И карабинеру – раз по зубам. Короче говоря, повязали они его и меня тоже. Иисуса распяли за то, что он карабинеру в целовальник заехал, а меня вот тут судят, вроде как зачинщика. Виноват я, синьора Председатель, но не в том, что Сусю распяли, а что я позволил его корешам «Манишевич» мерзкой бормотухой разбавлять. Вот за это готов понести суровое наказание.

© Jacob Fraden, 2025.

Веб-сайт автора: www.fraden.com