КОНТИНЕНТ - Новости и аналитика актуальных событий в мире, мнения и комментарии экспертов и обозревателей
В последние несколько месяцев на фоне то затихающего, то вновь разгорающегося конфликта на Украине, в прессе и в политических кругах все чаще звучит термин «холодная война». В данный момент соглашение о перемирии привело к некоторому затишью на востоке этой страны, однако мир слишком хрупок, и до разрешения этого конфликта еще далеко.
Оставайтесь в курсе последних событий! Подписывайтесь на наш канал в Telegram.
Западные страны и Россия продолжают обмениваться санкциями, и Москва подняла ставки, заявив о том, что она может закрыть авиапространство над своей обширной территорией — над всеми девятью часовыми поясами.
Еще одним отголоском той эпохи, которая началась с возведения Берлинской стены, стали планы Украины по строительству стены вдоль ее сухопутной границы с Россией длиной в 1600 километров. О начале ее строительства было объявлено на страничке украинских служб безопасности в фейсбуке.
Разумеется, многое изменилось со времен холодной войны — этим термином обозначался 40-летний период после окончания Второй мировой войны, в течение которого Советский Союз и его восточные партнеры боролись за идеологическое и военное влияние в мире с США и их западными союзниками.
Этот термин обрел популярность в 1947 году, когда журналист Уолтер Липпман (Walter Lippmann) опубликовал серию статей под названием «Холодная война», хотя это словосочетание прежде уже использовалось другими общественными деятелями, в том числе писателем Джорджем Оруэллом (George Orwell). Он писал, что страна, получившая ядерное оружие, это страна, которая «моментально становится непобедимой и оказывается в перманентном состоянии холодной войны со своими соседями».
И Россия, и США обладают значительным ядерным потенциалом, который становится источником нарастающего беспокойства, поскольку в отношениях между ними наступил период крайней напряженности. Между тем, в настоящее время все большее значение приобретают современные формы устрашения, такие как кибер-война.
Иные ставки, снижение численности войск
«Советую скептически отнестись к довольно странной идее о начале “второй холодной войны”, — говорит Марк Крамер (Mark Kramer), директор отдела изучения холодной войны и старший научный сотрудник Центра Дэвиса при Гарвардском университете. — На самом деле в данном случае речь не идет о глобальном военном и идеологическом противостоянии. Это региональный конфликт, и ставки здесь совершенно иные».
Численность армии России, утратившей ту огромную военную мощь, которая была у Советского Союза, значительно меньше численности вооруженных сил США. То же самое можно сказать и о ее бюджете, который уступает бюджету американской армии. Россия потеряла ключевые военные базы в нескольких восточноевропейских государствах, которые теперь входят в состав НАТО.
Кроме того, России не хватает еще одного ключевого элемента противостояния холодной войны: марксисткой идеологии, которая некогда помогала ей объединить множество стран по всему миру под своим влиянием — даже в 1980-х годах, когда к ним присоединились Никарагуа и Эфиопия. Сегодня Россия интегрирована в европейскую экономику, и, обладая обширными запасами природных ресурсов, она является крупнейшим поставщиком природного газа, нефти и угля в Европу.
«Россия до сих пор остается крупнейшей страной мира, но она все равно гораздо меньше бывшего Советского Союза», — добавляет Крамер, являющийся соавтором книги «Imposing, Maintaining, and Tearing Open the Iron Curtain: The Cold War and East-Central Europe, 1945-1990» («Введение, поддержание и снятие железного занавеса: холодная война и Центрально-Восточная Европа, 1945-1990»). НАТО удалось расшириться на восток с того момента, как соперничающий с ним альянс советских республик и государств-сателлитов — блок Варшавского договора — распался вместе с распадом Советского Союза, когда в 1991 году 15 его республик обрели независимость.
«В текущем кризисе мы можем обнаружить множество непосредственных отголосков распада Советского Союза», — объясняет Крамер.
И одним из таких отголосков стал конфликт на Украине. «В 1991 году Россия также потеряла ряд важнейших военных и транспортных объектов, которые фигурировали в процессе развития текущего конфликта на Украине, таких как ключевая база российского Черноморского флота», — добавляет Крамер.
Эта база, расположенная в Севастополе, после 1991 года оказалась на территории независимой Украины, и вплоть до 2014 года Россия должна была оплачивать ее аренду. «Тысячи российских солдат, размещенных в Севастополе по договору об аренде военной базы, стали инициаторами аннексии Крыма Россией в марте 2014 года, когда Путин решил воспользоваться ситуацией сразу после окончания революции на Майдане», — отмечает Крамер.
Холодная война 2.0
Тем не менее, нынешняя риторика и напряженность очень напоминают нам о десятилетиях холодной войны, поэтому Владимиру Путину и Бараку Обаме приходится мириться с возрождением этого термина, несмотря на то, что они выступают против его использования.
«Природа текущего конфликта иная», — считает Василий Кашин, аналитик московского Центра анализа стратегий и технологий, научно-исследовательского института при Министерстве обороны.
«Текущий конфликт напоминает скорее конфликт между великими державами 19 века», времена борьбы между Британской и Российской империями за господство в Средней Азии. «В данном случае речь идет скорее о попытках развивающихся держав, таких как Китай и Россия, противостоять преобладающему влиянию США. Я считаю, что мы находимся на пороге довольно сложного периода в наших отношениях», — добавляет Кашин.
Тем не менее, российские лидеры заявили, что санкции Запада могут во многом стать полезными для России, добавляя, что санкции против Китая после подавления восстания на площади Тяньаньмэнь в действительности укрепили Китай. В тот момент, когда на этой неделе Европа ввела новые санкции против России, президент Путин находился с визитом в Душанбе, столице Таджикистана, где он встретился с лидерами стран альянса, который, по мнению некоторых экспертов, может стать ответом Востока на НАТО: речь идет о Шанхайской организации сотрудничества, евразийской политической и военной организации, куда входят Россия, Китай и ряд стран Средней Азии. По словам Кашина, отношения России с азиатскими партнерами могут привести к гораздо более существенным последствиям, чем ее отношения с Европой в условиях украинского кризиса: «По мнению некоторых экспертов, попытки США изолировать Россию лишь подталкивают ее к будущему возможному альянсу с Китаем».
Тем не менее, политика «око за око», характерная для времен холодной войны, до сих пор имеет место. Новый пакет санкций в отношении России направлен против ее энергетического сектора, а Европа, между тем, начала разработку плана действий на случай, если зимой Россия внезапно прекратит поставки газа. Россия рассматривает возможность закрыть свое воздушное пространство для западных авиакомпаний, что, по словам премьер-министра Дмитрия Медведева, может спровоцировать банкротство многих западных авиакомпаний, учитывая то, что площадь территории России составляет почти 17 миллионов квадратных километров и занимает одну восьмую населенной площади планеты.
Политика quid pro quo проявляется на самых разных уровнях, от закрытия ресторанов McDonald’s в Москве и до сообщений о том, что Россия собирается создать новое поколение ядерных и традиционных вооружений в ответ на шаги НАТО и США, предпринятые ими в последнее время, которые включают себя решение о размещении сил быстрого реагирования в странах Восточной Европы.
Напряжение накапливалось в течение многих лет. К примеру, расширение НАТО на восток долгое время было причиной серьезных опасений России, как утверждает Арчи Браун (Archie Brown), заслуженный профессор Оксфордского университета и автор книг «The Myth of the Strong Leader» («Миф о сильном лидере») и «The Rise and Fall of Communism» («Взлет и падение коммунизма»). «Представьте себе, что случилось бы, если бы, скажем, Канада и Мексика начали рассматривать возможность присоединения к Варшавскому договору, если бы он до сих пор существовал. Вы можете себе представить, как на это отреагировал бы Вашингтон?»
Тем не менее, добавляет Браун, «называть это второй холодной войной — преувеличение, несмотря на то, что многие детали этого конфликта очень напоминают настоящую холодную войну».
(“National Geographic”, США)
Ева Конант (Eve Conant)
inosmi.ru
Эта рассылка с самыми интересными материалами с нашего сайта. Она приходит к вам на e-mail каждый день по утрам.