Выборная лихорадка

Сразу четыре ключевых государства региона, три из которых являются соседями Израиля, охвачены в эти дни выборной лихорадкой.

В Ираке парламентские выборы, от результатов и последствий которых вполне может зависеть судьба государства, состоялись 30 апреля. В Ливане, Египте и Сирии речь идет о выборах президентских. И если в двух последних выборы (правда, сирийскую клоунаду считать таковыми могут лишь люди с очень буйной фантазией) должны состояться через считанные недели, то в Ливане только за последние дни главу государства выбирали от одного до трех раз (в зависимости от метода подсчета).

Несмотря на то, что с момента народного волеизъявления в Ираке прошла уже неделя, окончательные его результаты на момент написания этих строк отсутствовали. Более того, по словам главы Высшей независимой избирательной комиссии, ждать этой публикации, возможно, придется еще неделю.

Прямую угрозу голосованию представляли небывалый, по меркам последних лет, разгул террора, а также военное противостояние суннитских исламистов и местных племен в западных провинциях страны силовикам шиитского режима премьера Нури аль-Малики. Пессимистические прогнозы не оправдались, и хотя без терактов и крови в день выборов не обошлось, в целом, по иракским стандартам, все прошло относительно тихо. Способствовали тому и беспрецедентные меры безопасности. Например, в Багдаде 30 апреля было запрещено передвижение автотранспорта.

В целом по стране явка избирателей составила около 60%. При этом среди шиитского большинства и курдов она, как и ожидалось, оказалась выше, чем у арабов-суннитов. Военные действия в западной провинции Анбар, где значительная часть населенных пунктов вообще не подконтрольна Багдаду, а также крайне негативный настрой суннитов в отношении шиитских властей, очень активному их голосованию никак не способствовали.

Несмотря на отсутствие окончательных результатов, пожалуй, наиболее важная тенденция все же прояснилась. Несмотря на возросшее недовольство в шиитской среде и обострившиеся отношения с курдами и суннитами, согласно предварительным данным, “Коалиция правового государства” премьера аль-Малики набирает наибольшее количество голосов и побеждает своих шиитских конкурентов. Как показали опросы общественного мнения, для многих избирателей аль-Малики оказался своего рода наименьшим злом. Иными словами, шансы главы правительства сохранить свой пост значительно возросли по сравнению с тем, что могло показаться перед голосованием. Дополнительным козырем для аль-Малики стал тот факт, что его кандидатура, по всей видимости, найдет поддержку в Тегеране. Как сообщила газета “Аль-Хайят”, премьер-министр и другие политики 3 мая тайно посетили Тегеран, дабы тамошние лидеры поспособствовали созданию коалиции, фундаментом которой станут шиитские партии. Если победа аль-Малики на выборах начинает обретать реальные очертания, то говорить о том, что ему удастся сформировать устойчивую коалицию, в которую войдут курдские и хотя бы часть суннитских сил, пока еще очень рано, а без таковой стабилизация обстановки в Ираке окажется невозможной. Более того, угроза распада государства обретет реальные очертания. Для предотвращения этих сценариев аль-Малики должен будет в значительной мере отказаться от нынешних методов своего правления, которые в значительной мере способствовали кризису в отношениях с Курдским автономным регионом и еще большему обострению жесткой конфронтации с суннитами.

На этом фоне особенно громко прозвучало сделанное 5 мая предупреждение президента Иракского Курдистана Масуда Баразани о том, что если после выборов политика Багдада не изменится, автономия “будет вынуждена принять меры для своей защиты”. Кто бы в итоге ни формировал правительство (даже в случае победы аль-Малики нельзя исключать, что это будет кто-то из других шиитских политиков), важнейшим пунктом в данном контексте остается скорость, с какой будущая коалиция будет создана. Если данный процесс затянется, шансы на эскалацию в Ираке, который все более походит на пороховую бочку, значительно повысятся.

От выборов состоявшихся перейду к выборам “многократным”… Одной из своих главных задач правительство Тамама Салама, получившее вотум доверия всего полтора месяца назад, считает избрание нового президента Ливана. Полномочия нынешнего, Мишеля Сулеймана, согласно закону, истекают 25 мая, а переизбранным на следующий срок он быть не может. По принципам государственного устройства Страны Кедров президентом должен стать лишь представитель общины христиан-маронитов, а избирается он парламентом, состоящим из 128 депутатов. Первый тур голосования прошел еще 23 апреля, и уже перед ним было абсолютно ясно, что имени нового президента мир по его итогам не узнает. Дело в том, что для избрания в первом туре необходимы голоса чуть более 2\3 парламентариев, то бишь 86 депутатов. В условиях жесточайшего противостояния двух лагерей – “14 марта”, ведомого суннитом Саадом аль-Харири, и “8 марта”, сплотившегося вокруг “Хизбаллы”, – никто не хочет, чтобы президентом стал кто-то из ярых противников: все же глава государства обладает в Ливане весьма широкими полномочиями. Первый круг убедительно выиграл Самир Джааджаа, возглавляющий входящую в “14 марта” партию “Ливанские силы”. Он получил 48 голосов, Анри Эллу, ставленник друзского лидера Валида Джумблата, – 16, а представитель клана Жмайель, Амин, давшего стране не одного президента, – всего 1. Однако самым важным оказалось то, что еще 59 депутатов или не проголосовали вообще, или воздержались. Таким образом, неминуемым стал второй круг. Спикер парламента Наби Бэри, лидер шиитского движения АМАЛ, назначил его на 30 апреля. Во втором туре правила игры уже меняются: для победы кандидату необходимо простое парламентское большинство в 65 голосов. Однако важно и то, чтобы в заседании участвовали как минимум 86 народных избранников. Еще один момент: кандидатуру может выставить не только победитель первого круга, но и политики, в нем участвовавшие. Кандидатура Джааджаа и для “Хизбаллы”, и для ее христианского союзника Мишеля Ауна, и для кого-либо из продамаскской партии оказалась абсолютно неприемлемой. И неудивительно. Еще во время гражданской войны Джааджаа завоевал авторитет как видный командир “фалангистов”, сторонников будущего президента Башира Жмайеля, активно противостоявшего сирийцам (позже ими ликвидированного) и тесно сотрудничавшего с Израилем. Командуя милицией “Ливанские силы”, Джааджаа был чуть ли не самым последовательным в Ливане противником сирийского присутствия в стране. В 1989 году его группировка поддержала антисирийский мятеж генерала Мишеля Ауна, однако в дальнейшем между ними вспыхнули противоречия, и недавние союзники прямо на фоне сирийского прессинга начали междоусобную войну. Это лишь ускорило конец Ауна, по итогам сирийского наступления покинувшего Ливан в 1990-м.

Сирийцы и их ливанские марионетки не преминули свести счеты со старым и потенциально опасным врагом. Случай представился в 1994 году, когда Джааджаа был отдан под суд за создание вооруженной, группировки, “дестабилизацию обстановки в стране и преступления, совершенные во время гражданской войны”, включая убийства ведущих политиков. Лидеру “Ливанских сил” выпала сомнительная честь стать единственным местным политиком, осужденным за содеянное (или якобы содеянное) в годы гражданской войны. В итоге Джааджаа оказался в одиночной камере в подвале ливанского минобороны, где в тяжелейших условиях пребывал аж до 2005 года. После вывода сирийских войск он был амнистирован парламентом (единственными, кто воздержался на том голосовании, были депутаты “Хизбаллы”). Еще во время отсидки он отказывался изменить свою политическую позицию в обмен на перспективу освобождения. После выхода Джааджаа на свободу его партия продолжала оставаться одним из самых последовательных противников Дамаска и “Хизбаллы”. Неудивительно, что такой президент оказался Хасану Насралле и его союзникам не по душе. И потому на второй тур голосования явились всего 76 депутатов. Ввиду недостачи 8 человек для кворума Бэри объявил его несостоявшимся и перенес на 7 мая (а позднее с 7-го на 15 мая. – Ред.).

Если Джааджаа оказался неприемлем для лагеря “8 марта”, то для сторонников аль-Харири и лидера “Ливанских сил” не менее неприемлемой была кандидатура Ауна. Правда, последний не стал официально ее выставлять, заявив, что сделает это лишь в том случае, если заранее будет иметь в парламенте широкую поддержку. В итоге провал и третьего “тура” выборов оказался совершенно прогнозируемым. Устраивающего всех кандидата стороны к моменту заседания так и не обнаружили, после чего поддерживающие лагерь “Хизбаллы” парламентарии бойкотировали голосование: явка составила всего 73 депутата. Спикеру не осталось ничего иного, как продлить выборную сагу, назначив очередной, четвертый раунд, на 15 мая.

Президентские выборы в Египте пройдут 25-26 мая. Единственным оппонентом недавнего министра обороны Абдель-Фатаха ас-Сиси является лидер насеристской партии Хамден Сабахи, ставший третьим “призером” на недавних выборах, где победу одержал Мохаммед Мурси. Несмотря на то, что ас-Сиси является стопроцентным фаворитом, предвыборная политическая ситуация в Египте представляет немалый интерес (в одном из ближайших номеров “НН” ей будет посвящена отдельная статья).

Ну и последние в этой череде… 3 июня состоятся “выборы” президента Сирии. Если избрание президента Ливана традиционно оборачивается фарсом, то в этом случае можно говорить о низкосортном цирковом представлении. То, что уже более 10% населения страны оказалось за границей в качестве беженцев, число жертв противостояния, по всей видимости, близко к 200 тыс., а больше половины территории Сирии правительством не контролируется, Башара Асада нисколько не смущает. В этом году истекает его семилетний срок на посту. На безальтернативных выборах 2007 года Асад “заполучил” феноменальное количество голосов избирателей – почти 98%. Решив, что оставаться президентом и по истечении срока как-то нехорошо, он решил срочно оформить еще один срок. На этот раз выборы пройдут на альтернативной основе, как это прописано в новой конституции, принятой в 2012-м, на фоне гражданской войны. Несмотря на то, что в нынешней ситуации даже сама идея проведения выборов носит гротескный характер, депутаты парламента умудрились еще и обусловить потенциальных соперников Асада целым рядом ограничений: кандидат должен быть старше 40, последние 10 лет проживать в Сирии и не иметь иностранного гражданства. Подобная неуклюжая попытка отсеять оппозиционеров выглядит тем более анекдотично, что никто из них участвовать в этом действе не собирался. Тем не менее, альтернатива (вернее, целых две) Асаду все же нашлась: за высший пост в стране с ним “поборются” малоизвестные политики Маэр Абдель Хафиз Наджар и Хасан Абдель Илляхи ан-Нури.