Война в Чечне. Как это было и как это будет. Беседа конца прошлого тысячелетия

Интервью с майором Измайловым

Часть первая

17 лет назад, в 5 утра 6 августа 1996 года, чеченские боевики начали штурм Грозного, блокируя российские войска в городе. Так началась цепочка событий, приведшая к так называемому Хасавюртовскому миру. И именно эта цепочка событий во многом определила дальнейшее развитие России..

Парадоксально (хотя, скорее, закономерно) – но недавняя Чеченская война остается самой неизвестной войной в истории России. Что привело к ней, кто и как принимал тогда судьбоносные решения, что, на самом деле, происходило на полях и улицах сражений и в  их окрестностях – о Бородинской битве мы знаем, пожалуй, больше.

Это интервью было взято по совсем еще горячим следам, четырнадцать лет назад, в трехлетнюю годовщину событий, жарким израильским летом 1999 года в столице пустыни Негев городе Беер-Шева, для израильской бумажной прессы – однако было опубликовано лишь частично в тель-авивской газете «Вести». Большую часть кассет я даже не расшифровал тогда – на Израиль накатывалась своя война. Данный текст – тоже документ эпохи, своего времени и места – поэтому я оставляю его без изменений.

И ещё:

Кавказ ли не отпускает Россию, Россия ли не отпускает Кавказ – мнения националистов с двух сторон тут прямо противоположны – но регион этот давно охвачен огнем. Пока федеральным СМИ удается скрывать от большей части населения Российской Федерации масштабы кризиса, а Федеральным Властям сдерживать разгорающийся пожар – путем огромных финансовых вливаний и работе силовых структур – работе напряженной, но малоквалифицированной. Однако накатившийся на Кремль мировой финансовый кризис, несомненно, обострит все имеющиеся проблемы – в том числе и на Кавказе. Впрочем, партизанская война на Кавказе уже вовсю идет. И если в то время, когда бралось это интервью, она шла только в Чечне – то сегодня –  еще и в Ингушетии, Дагестане. Черкесских республиках, Татарстане и Центральной России. Российское общество за эти годы привыкло к выстрелам, СМИ – к контролю власти,  а Власть – изощрилась в контроле над общественным мнением, поэтому тот факт, что Кавказский пожар, на самом деле, разгорается с каждым месяцем – остается неотрефлексированным. Что не отменяет масштабы происходящего кризиса. Если сказать, что федеральные власти осознают, насколько сложен и запутан Кавказский узел – это будет сильным преувеличением. Еще большим преувеличением будет утверждение, что Кремль принимает эффективные меры для решения существующих проблем и недопущения их эскалации в будущем.

Хорошо известно, что корни всех важных событий, происходящих сегодня – уходят в прошлое. И без знания прошедшего нельзя управлять настоящим. Однако за прошедшие годы события на Кавказе (как и вообще в России) развивались столь стремительно, а абсолютно все принимавшие участие в политическом процессе стороны предпринимали столь мощные усилия, чтобы дезинформировать широкую публику и друг друга – что не только подробности, но и основную суть происходившего в недавнем прошлом  знают немногие.

Надеюсь, предлагаемый вашему вниманию текст хоть немного поможет этой беде. И осознание ошибок недавно закончившейся кавказской войны поможет в надвигающейся новой кавказской войне.

В которой, наконец, все хорошие люди убьют всех плохих людей.

Еще один примечательный момент. Тот строй, который возник в Чечне в короткий период её независимости, можно определить как военно-феодальную республику. С точки зрения историка то, что произошло там – безумно интересно! Страна, подобно феодальным раннесредневековым европейским государствам, была поделена между полунезависимыми от центра баронами (которые называются в данном случае “полевыми командирами”), каждый из которых имеет собственную армию и является хозяином в своем районе. Живет он, в значительной степени, за счет военной добычи, в первую очередь – за счет выкупа, получаемого за пленных, его “дружинники” совершают  даже точечные набеги в глубь территории России, охотясь на конкретных  людей, за которых можно получить богатый выкуп. Роль земельных наделов, распределение которых контролировал лично король, играет грозненский нефтеочистительный завод имени Ленина. Распределение нефтяных доходов, стержня экономики Чечни (в средневековье таким стержнем, дающим основную долю материальных средств, являлось земледелие) находится в руках президента –  Масхадова, что и дает ему преимущество перед всеми остальными силами в государстве.

***

Это давнее выступление в российской телепрограмме “Взгляд” запомнилось. Невысокий майор в армейской форме спокойным, уверенным голосом говорил на всю страну вещи, казалось бы, носившиеся в воздухе, но которые почему-то мало кто решался произнести вслух: о бессмысленности недавно начавшейся чеченской войны, о полном непрофессионализме армейского руководства, о коррупции, царящей в российской армии, и о том, что за все это расплачиваются своей кровью восемнадцатилетние мальчишки.

Запомнилась также простая русская фамилия майора – Измайлов. Слушая выступление офицера, я вспомнил свои мысли начала восьмидесятых годов. Дело в том, что все годы моего участия в советском диссидентском правозащитном движении меня не покидало чувство некоторого тягостного недоумения – слишком уж высок был процент евреев среди борцов за права человека – человек-то этот, в конце концов, был, в основном, русским!

Ну что ж, подумал я, когда передача закончилась – вот евреи, в том числе и многие евреи-правозащитники уехали, но и среди славян есть достаточно борцов за справедливость. Впрочем – что я Гекубе и что мне Гекуба! Слава Б-гу – эта война уже не имеет к нам никакого отношения. За окном, на просторах Иудейских гор, стремительно сгущалась ночь, и все, что происходило в горах Кавказских, казалось далеким сном. Я выключил телевизор, мысленно пожелав смелому майору удачи, подумав при этом: никто, конечно, не знает, с кем сведет его судьба, но вот этого Измайлова я уж точно никогда не увижу живьем, что даже немного жаль – человек вроде хороший.

***

Жаркое лето 1999 года. Последние числа августа. Автобус минут десять кружит по окраинам Беер-Шевы, среди аккуратных одноэтажных домиков. Я еду на встречу с тем самым Измайловым, который оказался по каким-то, пока неизвестным мне причинам, в Израиле.

Около остановки, у одной из калиток, меня ждет невысокий, одетый в футболку и полосатые шорты, человек. “Так вот как выглядит живая легенда!”, – думаю я  – животик, блестящая, видная издалека лысина (несколько раз эта лысина, как рассказал мне Измайлов, спасла ему жизнь), спокойный внимательный взгляд.

***

Та, первая, война в Чечне уже давно закончилась,  однако эхо  тогдашних боев, вопреки моим тогдашним мыслям, докатилось и до нашей страны, отозвавшись слезами боли и отчаяния во многих израильских домах.

Дело в том, что после победы в войне с русскими и обретения независимости, горная страна превратилась в один из центров современной работорговли. Сотни людей, российских и иностранных граждан, похищаются чеченцами, увозятся в республику и содержатся там в нечеловеческих условиях, в ожидании выкупа. Многие гибнут в неволе. Не проходит и дня, чтобы пресса не сообщила о новом человеке, украденном иногда за сотни километров от Северного Кавказа.

К сожалению, все эти, казалось бы, далекие и дикие события имеют прямое отношение и к нашему народу.

В последнее время чеченские бандиты устроили настоящую охоту на евреев – особенно имеющих  родственников в Израиле или израильтян. Ведь известно – у евреев есть деньги и в беде своих они не бросают.  Несколько десятков евреев, среди которых есть и женщины, и дети, есть и граждане Государства Израиль, похищены и находятся в плену в Чечне. Бандиты требуют у родственников очень крупные суммы денег. Семьи, как правило, не в состоянии заплатить баснословный выкуп. Некоторые евреи томятся в неволе полтора-два года, некоторые – уже убиты чеченцами, о судьбе многих нет никаких сведений. Ведущиеся сейчас военные действия еще более ухудшили их положение. Чтобы ускорить “получение денег “, похитители время от времени отрезают своим жертвам пальцы, уши и другие органы. При этом они звонят домой их семьям, так, что бы родственники слышали крики своих близких…

В общей сложности, в чеченском плену в разное время оказалось около пятидесяти евреев.

***

Измайлов здоровается со мной, пожимает руку (обычное крепкое рукопожатие) и приглашает войти в дом. Я уже знаю, что майор посвятил себя поиску и освобождению пропавших на Северном Кавказе людей. Практически в одиночку ему удалось освободить из неволи около сотни заложников, как военных, так и гражданских. Он исходил пешком и объездил весь Северный Кавказ, встречался  практически со всеми более или менее значительными чеченскими лидерами, полевыми командирами, главарями бандформирований – Масхадовым, Радуевым, Басаевым, Хаттабом и десятками других. Не раз рисковал жизнью, Вряд ли есть в современной России человек, лучше осведомленный о том, что же происходит сейчас в Чечне – проклятой стране, которую даже журналисты и дипломаты давно уже обходят стороной.

Кто, как не он, может дать ответы на вопросы: каково положение евреев-заложников и что можно сделать для их освобождения? Что вообще представляет собой эта Чеченская Республика Ичкерия, как началась и почему так бесславно закончилась для “непобедимой и легендарной” российской армии эта странная необъявленная война огромной империи против “Чечено-ингушской автономной республики в составе РСФСР”? Что именно происходит там сейчас, и чем может окончиться этот новый виток двухсотлетней кавказской войны?

Мы входим в небольшой деревянный домик, садимся за стол. Молодая красивая девушка приносит тарелку фруктов. Я включаю диктофон.

А.Ш.–  Расскажите для начала, как Вы стали заниматься проблемой заложников.  И, кстати, как Вы оказались в Израиле?

В.И.–  Зовут меня Вячеслав Яковлевич Измайлов. Майор запаса российской армии, в настоящее время – военный обозреватель московской “Новой Газеты”. Заложниками стал заниматься в силу сложившихся обстоятельств – просто больше некому было этим заниматься, а государство бездействовало. Я вам все расскажу по-порядку, как меня втянуло в это дело.

Как я оказался в Израиле? У меня здесь семья, жена и дочь. Это их дом. Жена – горская еврейка. Приехал повидать их на пару недель. Да и сам я – еврей. Измайлов очень распространенная фамилия среди горских евреев. (Вот тебе и славянин! – подумал я. И здесь без нас не обошлось!). Родился в Махачкале, в Дагестане, в октябре 1954 г. Мать у меня европейская еврейка, ее родители попали на Кавказ во время войны, а отец – горский еврей. Я четыре года проработал учителем в школе, поступил в Саратовский Университет, на исторический факультет, со второго курса был призван в армию, и остался там, закончив впоследствии университет в Махачкале. У меня три высших образования: еще Новосибирское военно-политическое училище и Московский институт международного права и экономики, юридический факультет, уже в начале девяностых годов.

В армии мне пришлось служить везде – и в танковых войсках, и в саперных, и в автомобильных, и в артиллерии, поскольку я был офицером-политработником. Служил в Закавказье, на Дальнем Востоке четыре года, в Сибирском военном округе. Более двух лет, с сентября 85 г. по октябрь 88 г. провел в Афганистане, был замкомандира отдельного автомобильного батальона. Потом два года в Эстонии, под Таллинном.

А.Ш. – В то время там находился также генерал Советской Армии Джохар Дудаев. Он был командиром дивизии стратегической авиации. Вы знали его?

В.И. Лично я с Дудаевым не встречался, хотя и отправлял в его дивизию людей из моего саперного батальона для строительства капониров. Но в 89 г., до того, как  Дудаев стал, как говорится, Дудаевым, я был отправлен в Германию, где пробыл почти до 92 г. Квартира у меня была в Эстонии, даже ордер остался.

А.Ш.– Вы можете воспользоваться им?

В.И.– Какое! Там давно уже другие люди живут. Когда нас вывели из Германии, Эстония уже была независимым государством, и меня отправили в Московский Военный Округ. В 92-95 гг. я служил в военкомате подмосковного города Жуковский и через год службы, как афганец, получил там квартиру.

А.Ш.– Вы записаны в документах евреем?

В.И.– Да.

А.Ш.– И как вам было в армии? Я знал много евреев-офицеров, которые служили в СА в застойные годы, и у меня такое впечатление, что большинство из них останавливали где-то на уровне капитана-майора.

В.И.– По-разному бывало, у кого как сложится служба. Если бы я был, как говорится, под козырек и прихлопнуть каблуками, то, может быть, и получил бы все, что хотел.

А.Ш.– И все-таки, то, что вы еврей, мешало карьере?

В.И.– Наверное, все-таки – да. Я хотел учиться, поступить в Военно-политическую Академию, был аттестован для этого, но мне не разрешили. Трижды был представлен к награждению орденами, но так и не был награжден. И вообще, я вполне мог бы быть подполковником-полковником, как другие. Но, впрочем, у меня никогда не было этого чисто военного, карьеристского подхода, не заболел я этим.

А.Ш. – А на бытовом уровне?

В.И. – Ну, когда задевали конкретно, я отвечал, конечно!

А.Ш.– Вы из такой, еврейско-традиционной, семьи, вот у вашей дочери, в комнате, вижу, стоят субботние подсвечники. Горские евреи все-таки не европейские, они никогда не забывали, что они евреи. Почему тогда вы остались в Советской Армии, ведь СССР в семидесятые годы фактически находился в состоянии войны с Израилем.

В.И.– Почему я остался в армии? У меня отец тоже был военным, окончил погранучилище. Брат отца в восемнадцать лет погиб на войне. Отец в шестнадцать лет, узнав о его смерти, бежал на фронт, сказав, что ему двадцать. Его бабушка вернула.  Наверное, в генах есть что-то такое, военное. А во время срочной службы я почувствовал, что могу преодолевать то, что другие люди не могут.

А.Ш.– То есть вы чувствовали себя в армии в своей тарелке?

В.И.– Мне многое, конечно, не нравилось, но я чувствовал, что нужен, и что там, где другой не сможет взять на себя ответственность, я смогу. А насчет Израиля – у меня такой “экономичный” ум, я мало думаю о том, на что не могу повлиять. И потом, очень многое зависит от конкретного человека. Я не умею думать как-то в общем. Я знаю, что вот, я нахожусь на этом месте, и вокруг меня не может быть ничего плохого. Все, что плохо, все, что грязно, через меня не пройдет, этому надо препятствовать. Хотя грязь, она текучая, она пропитывает все, и даже если ты стоишь камнем, она сквозь тебя может просочиться, но у меня такая позиция – сквозь меня она не должна пройти!

А.Ш.– Но вернемся к нашему рассказу, к заложникам.

В.И.– Я дослуживал в военкомате, у меня была уже выслуга лет, и тут началась война в Чечне.

Продолжение следует.

Авраам Шмулевич
apn.ru

.
.
.