Война – не ошибка?

…Как рвалась в бой Настя Станко во время недавнего круглого стола в Укринформе, посвященного принципам и этике военной журналистики! Легендарная хрупкая девочка, которой всего лишь немногим больше 20-ти, военный репортер, проходящая эту войну «от» и «до», побывавшая в плену, именно рвалась в бой в мирном, теплом помещении, где проходил круглый стол, – стараясь убедить «взрослых»: мы должны слышать всех, не только «своих», там, на войне, и каждый воюющий, хоть свой, хоть «чужой», – это всегда индивидуальная, конкретная история и судьба… 

Настя потеряла в этой войне близкого человека. Настя много чего важного сказала участникам круглого стола. Она не всеми и не во всем была услышана, порой мне казалось: самые сложные вещи, известные только тому, кто «щупал» войну руками, Настя говорит в пустоту, и глухота многих-многих почти безнадежна…

Я рванула за интервью к Анн Нива буквально на следующий день. Вот когда созрело наше интервью! Анн прилетала из Парижа в сентябре как военный репортер и писатель от Le Point. Мы много общались и работали с ней перед ее полетом в Днепропетровск и оттуда в зону боевых действий, и сразу после возвращения оттуда через 10 дней – она в Донецке попала под обстрел и вернулась в Киев совершенно больная, хотя говорила, что простыла…

Мы тогда говорили и обсуждали взахлеб, не могли наговориться и насмотреться друг на друга, – когда еще увидимся?.. – и до интервью как-то руки не дошли, все урывками. А тут, на исходе ноября, – созрело. Интервью с человеком, которого я с некоторых пор боготворю. «Подарил» мне знакомство с ней полтора года назад Леонид Школьник, главный редактор еженедельника «Мы Здесь!» («МЗ»). Аня явилась щедрым «подарком судьбы» многим людям, многим украинцам, включая истеблишмент страны и топ-журналистов. 12 книг написаны Аней и вышли с 1997 г., в основном, в издательстве «Fayard» (Франция), на французском языке, четыре книги переведены на английский. Они – о горячих точках планеты: Сирии, Ливане, Чечне, Ираке, Афганистане, – а также о России. Это настольные книги, о какой бы войне ни шла речь. Недавняя статья Ани об Ираке и США этих дней была с восторгом напечатана в переводе с английского изданиями «Каспаров.ру» и американским «Континентом», – их главреды моментально оценили ее и согласились, что статья – учебное пособие для украинских военных, журналистов, политологов в связи с событиями на Донбассе… Аня и сейчас в горячей точке – не скажу, какой, секрет. Пока не вернется – держу кулачки за нее. В разгар крымских событий этой весной Анн побывала в Крыму, и вот, в сентябре – на пылающем востоке Украины. Украина стала темой ее репортажей во многих изданиях мира, а также темой недавнего выступления в Страсбурге. Мы говорили с Аней 25 ноября, а 26-го она улетела…

– Аня, скажи, война как метод решения проблем стран и народов – легитимна, не ошибка? Ты лично принимаешь войну как метод? 

– Я стала почти пацифисткой. Но я не пацифистка, я человек циничный и понимаю, что никак не смогу менять курс мира. Но из-за того, что я сама физически была на войне, и не один раз, мне кажется, что война на самом деле не решает ничего. Она просто дает ощущение политикам, что они решают проблемы. На самом деле это не так. Война меняет все проблемы, она трансформирует их, и возникают другие проблемы. И думать, что война – это решение проблем, – значит глубоко ошибаться, это иллюзия. Но в этой иллюзии человечество будет и впредь продолжать купаться. Я уверена, что всегда будут войны.

– Даже всегда? Значит, и в украинской войне сейчас практически ничего не решается? И те, кто руководят, заблуждаются? 

– Скажу так. Никто официально не говорит, что он воюет на самом деле. Как будто в Украине непонятно, что творится. Непонятно, что к чему. Но не признавать боевых действий таковыми – это первая, на мой взгляд, ошибка.

– Как ты думаешь, люди, которые руководят этими боевыми действиями, слышат людей? Беженцы с востока Украины, их разрушенные дома и судьбы, убитые, – кто за всё это ответит? 

– Есть люди, которые воюют. Есть люди, которые страдают от войны. Есть политики, которые принимают решения. Но на самом деле это разные люди. Те, кто принимают решения, не могут знать чувства тех, кто страдает от войны. Никогда. Это не совпадает, понимаешь. И это так не только в России и Украине. А за что воюют – это, Наташа, вопрос не к журналисту. За что воюют – это вопрос идеологический. Война – это война. Есть разные точки зрения. Но одна из многих проблем состоит в том, что в Украине никто на самом деле не принимает какие-то решения, чтобы идти – либо в сторону войны, либо дальше, в сторону мира.

– Почему военному репортеру важно не только быть свидетелем военного конфликта с одной стороны, но и побывать в стане противника? 

– Ну как почему?! Это не только желательно, это обязанность. Потому что как можно понять – не только конфликт, а и любую ситуацию! – если не услышишь все стороны?! Это просто невозможно! Это вопрос умного подхода, правильного выбора: надо связаться со всеми, описать ситуацию в мельчайших деталях… Иначе журналист больше не является журналистом. Он СТОРОННИК. Это другая работа. Это другой анализ. А если мы говорим о том, что журналист хочет рассказать своему читателю правду, он обязательно делает попытку описать ситуацию полно, глядя на нее со всех сторон.

– Аня, во время одного из круглых столов в Киеве я попыталась рассказать о том, как работаешь ты, как это важно – описать стан противника. Там были важные лица… 

– Они были в шоке?

– Они были в шоке! Замахали руками. Уважительно, но все равно. Во-первых, сказали, что журналиста захватят в плен. Во-вторых, собственник издания, которое их отправило в зону конфликта, подумает, что журналист продался врагу… 

– …подожди. Те, которые в принципе могут посметь так думать, – что журналист продался, – на мой взгляд, сами не журналисты! Они тогда ничего не знают о журналистике! Я как журналист никому не принадлежу. НИКОМУ!!! И только в таком случае журналист может работать. Те, кто так не думает, уже продался – своему хозяину. И уже показал, что он не журналист. А чтобы никому не принадлежать, надо иметь строгую этику.

– Настя Станко говорит, что нет механизма, по которому украинский журналист смог бы попасть на территорию противника и беспрепятственно там работать, без опасения оказаться в плену. 

– И она совершенно права. Отсутствие в Украине этого механизма – пока – объясняется тем, что оппоненты Украины – в информационной истерике. Никто не уважает профессию журналиста. Мне легче как француженке работать в Украине на обеих сторонах, чем ей, Насте. И так не должно быть.

– А как можно решить этот вопрос? Как думаешь? 

– Это можно решить только на уровне общества. Если все думают о журналистах только как о купленных людях, тогда это конец, тогда никакого улучшения в этом вопросе не будет.

– Есть ли, на твой взгляд, уважение к журналисту в Украине, России? 

– Никакого – ни там, ни там! Потому что это всё – остатки советизма. Когда никакой журналистики не было, была одна пропаганда. Но медленно-медленно ситуация меняется. Есть у Вас отличные журналисты. В России они тоже есть. Но я не хочу сказать, что ситуация на Западе намного лучше. У нас лучше, но ненамного! Тоже есть зависимость от собственников изданий, от власти. Люди, которые думают, как я, – в меньшинстве.

– Тогда вопрос. Возьмем Францию. Она смотрит на события в Украине скорее с точки зрения России. Франция вместе с Америкой воюет с ИГИЛ. Издание Le Point может поддерживать эти точки зрения. Тогда как поступаешь ты – вслед за изданием поддерживаешь во всем официальную точку зрения? 

– Мне абсолютно все равно, для кого я работаю. Я, конечно, не буду никогда предлагать свою статью какому-то «экстремальному» изданию…

– …подожди. Например, если дружба с Россией будет официальной политикой Франции, даже не говоря об издании, ты как будешь поступать? Будешь больше придерживаться, скажем так, «украинских целей» или «российских»? 

– Я никогда не буду зависеть от политики моей страны. Для меня важно, как я сама думаю. Ведь журналистика – это мой образ жизни. Полная независимость!

– Ага, хорошо. Один высокий чиновник недавно сказал, обращаясь к украинскому военному журналисту: «Что это вы говорите – «противника надо понять»? Его не надо понять, его надо уничтожить!» 

– Меня это абсолютно не удивляет. Но это полный тупик. Это вообще дурацкие слова. Если каждый человек будет думать, что надо только «уничтожать врага», и больше ничего, то как мы будем жить все вместе на одной планете?! С такими мыслями в головах чиновников никогда не будет в обществе уважения к тем же журналистам. У нас на Западе – совершенно невозможно, чтобы чиновник так говорил.

– Аня, ты много дискутировала со специалистами и много думала на эту тему. На данный момент какова твоя оценка этой войны (так условно называю боевые действия на востоке Украины): она захватническая, гражданская, спровоцированная мировым сообществом в связи со слабостью мировых экономик, еще какая-то? 

– Я не могу тебе это сказать. И вообще дело не в этом. Это одни слова и слова. Они не так уж важны. Важны дела. Важно – что сделано или не сделано в том месте, где воюют, чтобы прекратить боевые действия.

– Почему никто не хочет их прекратить? 

– На мой взгляд, до сих пор, до сегодняшнего дня, ничего не сделано конкретно для прекращения огня на Донбассе. Но я не знаю, почему. Я не могу сказать. Я не нахожусь в голове Путина или в голове Порошенко. Но мне кажется, что ни одна сторона – ни Порошенко, ни Путин – не знают, что делать и куда дальше идти. У них нет плана. Они просто реагируют друг на друга. Понимаешь? И это очень плохо. Это значит, что стратегии нет. И действительно, когда объявляется, что происходящее на Донбассе уже не зависит от Украины, и Украина перестает участвовать в жизни людей, находящихся на захваченных территориях, это играет на руку Путину, люди говорят: вот, мы Украине не нужны, и Путин нам поможет. Как Киев теперь может претендовать на что-то, если он громко объявляет подобное? Это парадоксально. Я не уверена, что с такими заявлениями будет лучше, что не будет войны. Мне кажется, наоборот.

– Вот понимаешь, никто не хочет прекратить. Все продолжают войну. Тогда – кто с кем и с чем воюет? 

– Наташа, это не мое дело – объяснить, что у вас происходит.

– …а это так же «у нас», как и «у вас». Потому что мы – на одной территории Земли. 

– Да, но это полный хаос. Мы, во Франции, не можем влиять на то, что происходит в Украине. Это внутреннее дело Украины. Европа не может влиять!

– А вы бы смогли во Франции влиять на события, если бы нечто подобное произошло где-то на вашей границе? События в Украине стали болью всей Европы, угрозой всему миру! Какое же это внутреннее дело Украины?! 

– Я не думаю, что то, что творится в Украине, – это что-то более страшное, чем в Сирии или Ираке.

– Конечно. Но то, что происходит в Сирии и Ираке, тоже угрожает не только этим странам. Это угроза и другим странам тоже. 

– Ну, может быть. Но наивно думать, что мировое сообщество может соединиться и быть одним голосом, быть согласным решить проблемы войн. Потому что есть разные интересы и политики. Это всегда так было и так и будет.

– Знаешь, о чем сейчас думаю? Не только мировое сообщество не может соединиться – любая страна не может соединиться в одно целое, чтобы прекратить войну! В каждой стране – разные идеологии, разные сообщества, у каждого свои интересы, а рвачи и мародеры – вообще каждый сам за себя, только о себе пекутся. Украина – это не одна страна, это восемь, девять разных Украин: политики, олигархи, профессиональная элита, нищие, сумасшедшие… 

– Ну да, но государство – одно. И политика, в принципе, существует для того, чтобы решить проблемы с помощью диалога, круглого стола. А здесь, когда идет война, значит – политики стали не нужны.

– Вот мы к этому и приходим! Сейчас хаос больше управляет ситуацией, чем политики, которые могут хоть куда-то страну повести. Хаос, кулаки и Путин. Да? 

– Если у вас к власти не приходят политики, которые могли бы решить проблемы на востоке не военным путем, тогда и имеем все это. Тогда все будет продолжаться.

– Не все так просто. Начала-то свистопляску-заваруху не Украина. В этом все дело. А что касается прихода во власть, у нас механизм прихода к ней – ничем не удивлю тебя – это наличие денег и связей. А еще вернее – кровное родство или близкое знакомство с топ-фигурами истеблишмента. А у вас? Во Франции может прийти во власть человек, который ни чем другим не отличается, кроме как талантом, знаниями и работоспособностью? 

– Я не могу точно объяснить. На мой взгляд, самая большая разница между нами и вами – это то, что у нас гораздо больше опыта демократии, чем у вас. Кроме этого, все остальное – абсолютно одно и то же. Абсолютно.

– Спасибо, Аня. Тебе завтра лететь… Скажи, о каких горячих точках, кроме Украины, болит твоя голова в эти дни? 

– Я не везде бываю и была. Но во всех горячих точках, где я была, мне больно было смотреть на происходящее. Это и Донбасс, и Чечня, и Афганистан, и Сирия, и Ирак. Донбасс не страдает больше, чем в свое время страдали Чечня, Афганистан, Ирак.

– Как-то мы с тобой оценивали: Донбасс страдает меньше. 

– Нет, сейчас оценка: примерно так же, как те регионы.

– Не мучаю больше тебя, удачной поездки! 

Анн Нива – как модель. Точёная. Модная. Красавица. Только когда посмотришь в глаза – поймешь: пустые рассуждения – модель она или не модель. Глаза – родные. Прекрасные глаза. Как с ней легко. Легко – в смысле тепло, горячо и свободно-свободно. С ней можно без слов. Век бы не расставалась. Да хранит её Бог. 

Наталья Голованова, newswe.com