Владимир СОЛОВЬЕВ-АМЕРИКАНСКИЙ | Украина как лакмусовая бумажка: Не только политическая, но и моральная!

Ну прежде всего, не надо быть украинофилом, как автор этого эссе, чтобы взять сторону Украины после 24 февраля 2022 года. Как не надо быть юдофилом, чтобы быть на стороне Израиля после 7 октября 2023 года. Соответственно, наоборот, однако не будем отвлекаться от главного сюжета на маргинальные.

Сплошь идеальных народов не бывает по определению. Как и сплошь со знáком минус. Зависит от времени. Разве в одном только Гитлере дело, что нация Лютера, Баха, Гете и Бетховена пала так низко и принесла миру столько горя, как в те памятные 12 лет, сколько протянул тысячелетний Рейх? С другой стороны, если брать те же злопамятные времена, Холокост – это величайшая трагедия, которая одновременно вознесла и без того великий еврейский народ на недосягаемую высоту. Не этим ли – от обратного – объясняется нынешний всплеск лютого юдофобства? А под какими камуфляжными формами он выступает – без разницы. Сокровенная суть антисемитизма – одна и та же.

В русско-украинской войне симпатии, если только они не аморальны, а то и проплачены, распределяются ситуативно, без вариантов: агрессор – жертва. Паче параметры: Голиаф и Давид. Взять сторону Голиафа – это, конечно, патология с любой точки зрения, тем более с исторической. Как и Давид, Украина исторически обречена на победу над русским Голиафом. Такова великая историческая миссия Украины: не просто отстоять свой суверенитет и независимость, но и навсегда нейтрализовать своего – и не только своего! – врага, как империю зла. Потому как кремлевский вождь не совсем волюнтарист, хоть и не без того, но порождение всей русской имперской – точнее империалистической – истории, на котором она неизбежно и закончится, как исторический анахронизм.

Притом, что история свершается на наших глазах, отворачиваясь от России и поворачиваясь в сторону Украины. Перехват инициативы с помощью вездесущих украинских дронов, которые, в отличие от русских, бьют не по гражданским объектам, а по военным целям, выводя из строя в русской глубинке один за другим нефтеперегонные заводы на земле и топя русские корабли в море. А впереди еще легендарный уже Фламинго, которые будут доставлять боеголовку в одну тонну аж до Западной Сибири, где украинцы столкнутся с китайцами с их территориальными амбициями: «Крым – ваш, Сибирь – наша». Лично мне жалко тот гигантский естественный заповедник, который Россия, заглотав больше земель, чем может переварить, исчезнет (исчезает!) с лица земли, осваиваемый полчищами китаезов. Нет, я не на стороне России, а на стороне природы, которая практичным китайцам по фигу.

Есть, правда, еще одна категория кибицеров, которые в разгар этой кретинской кровавой бойни, которую Пу начал вовсе не ради высоких целей, а исключительно, чтобы сохранить свое самовластие, и война стала питательной средой его тирании, – так вот есть и такие, которые занимают как бы нейтральную позицию, перечисляя пороки и недостатки Украины, реальные и мнимые: от коррупции до голосований в ООН в пользу Палестины. Опускаю заскорузлую ненависть к украинскому президенту и противопоставление ему других политиков, того же Залужного, который впереди всех по популярности, но те же опросы показывают, что, несмотря на эту популярность, Зеленский выиграл бы президентские выборы, если бы они состоялись сегодня. Парадокс? Нисколечко, если подключить к анализу серое вещество, как говорил Эркюль Пуаро. А место этим равноудаленным в Дантовом аду, где автор поместил равнодушных вместе с убийцами и лжецами. Переводов и трактовок – тьма, но вот наиболее близкая мне Бруно Ясенского в романее «Заговор равнодушных»:

«Не бойся друзей – самое страшное, что они могут сделать, это предать тебя. Не бойся врагов – самое страшное, что они могут сделать, это убить тебя. А бойся равнодушных, ибо с их молчаливого согласия совершаются все преступления на земле»

Вот именно: апатия – лучший друг власти.

К тому ж, эта драмеди (драма+комедия) с хитрецой. Ну ладно – с двойным дном. Сужу по ольгинским троллям и трольчихам, которые ставят свои благоглупости под моими политиканами в «Континенте». Особенно усердствует одна. У этой путинки недержание речи, и это конечно коллективное творчество под псевдонимом «Нелли». Но вот что любопытно. Защищать Пуйло теперь уже не с руки, да и вызывает обратный эффект, а потому производится некая уравниловка с гнусным выводом «Чума на оба ваших дома!». Что говорить, уподобление Зеленского Путину – комплимент кремлевскому убийце, а потому та еще похабель. И то, что наш президент в конце концов отказался от этой дипломатической увертки с равноудаленной уравниловкой при всех его личных претензиях к Зеленскому, – приветствую:

Welcome, Donald Trump!
Тем временем кремлевский пацан-пахан продолжает настаивать, что русские и украинцы один народ, тогда как исторически, антропологически, психологически и психоаналитически эти народы не только разные, но противоположные, начиная хотя бы с того, что не знали татарского ига, а крепостное право испытали на своей шкуре в исторически короткий период, когда Екатерина «тотчас прикрепила украинцев к земле», как точно изрек граф А.К. Толстой в своей развеселой «Истории государства Российского».

Да и наше солнышко с его подневольным государственным патриотизмом и искажением в его угоду русской истории – от постыдного «Клеветникам России» до «Бориса Годунова», которого он оклеветал в угоду царствующего дома Романовых, начиная с названия, а тот, конечно же, никакой не Борис Годунов, а царь Борис, один из самых великих русских царей, даже Пушкин в своей прекрасной, но зело тенденциозной «Полтаве» вынужден признать:

Украйна глухо волновалась,
Давно в ней искра разгоралась.
Друзья кровавой старины
Народной чаяли войны,
Роптали, требуя кичливо,
Чтоб гетман узы их расторг,
И Карла ждал нетерпеливо
Их легкомысленный восторг…

Теперь бы грянуть нам войною
На ненавистную Москву!

Вот чтобы не касаться других персонажей украинской истории, типа Степана Бандеры, обратимся к Мазепе. Само собой, он – герой и антигерой одновременно. Национальный герой Украины и преданный анафеме и повешенный (слава богу, чучело, а сам Мазепа бежал вместе со своим союзником Карлом ХII) предатель в русской историографии. Но даже современные русские историки (до приватизации истории Пуйлом) ревизовали образ Мазепы в позитивную сторону, а его союз со шведом определяют, как «отчаянный бросок за призрачной независимостью».

Впрочем, Северная война, которую великий историк-мистификатор Путин путает с Семилетней, – это еще не конец истории. Да и сторонние авторы – не украинцы и не русские – воспринимают Мазепу героически и романтически. Тот же Байрон, например, который в одноименной поэме сравнивает его устами Карла ХII с Александром Македонским. Кстати, Пушкин берет строчки Байрона эпиграфом к «Полтаве», а Лермонтов вольно перевел одну из песен Байрона из этой его поэмы.

Опять-таки «кстати»: Мазепа был еще и поэтом и сохранились в народной памяти приписываемые ему песни и патриотическая дума, «замечательная не в одном только историческом отношении» словами Пушкина.

Разве удивительно, что к образу Мазепы возвратился современный поэт? Я о Михаиле Синельникове с его значительным и знаковым стихотворением «Мазепа», где он протянул своего героя через время в современность, как провидца того, что произойдет и происходит прямо сейчас:

Анафема звучит Мазепе –

Виденье я не догоню –

Все мчится он по буйной степи,

Привязан к дикому коню.

По степи хуторов и маков,

Переходящих в горицвет,

По степи войн и гайдамаков

Еще грядущих страшных лет.

По степи, тронутой пожаром,

По издыхающей в огне,

По крутосклону с Бабьим Яром,

Голодомору, целине.

Она раскинулась широко,

В ее теряются дали

Мазепианское барокко,

Полтава, Глухов, боль земли.

И полон болью сумрак серый

От песен, сочиненных им,

И страстью старческой, и верой

В то, что разрыв неотвратим.

Уж коли пошла такая пьянь со стихами, то упомяну по семантическому контрасту еще два – русско-украинского поэта Леонида Киселева и ленинградско-ньюйоркжского Иосифа Бродского. Сошлюсь на два их знаменитых стихотворения. Вот проникновенные строчки так обидно рано, преждевременно ушедшего из жизни Леонида Киселева:

Я позабуду все обиды,

И вдруг напомнят песню мне

На милом и полузабытом,

На украинском языке…

Я постою у края бездны

И вдруг пойму, сломясь в тоске,

Что все на свете — только песня

На украинском языке.

Зато стиховую диатрибу моего питерского дружка Бродского «На Независимость Украины» и приводить не буду ввиду ее общеизвестности. Кто спорит стихи сильные, несмотря на их ругачесть. Они как раз написаны из еврейской обиды, а не только из питерского имперства, которое Бродскому тоже было свойственно. В тягостной горизонтали поздней лирики Бродского было три сильных прорыва – и все три сочинены из личной обиды: помимо помянутого антиукраинского стиша, еще две филиппики – против Кушнера с его благополучной советской судьбой «Не надо обо мне. Не надо ни о ком…» и против прежней возлюбленной Марины Басмановой, единственной его любви «Дорогая, я вышел сегодня из дому поздно вечером…»

Прослушав антиукраинский стих, друг Бродского литовский поэт Томас Венцлова сказал:

– А слабо тебе, Иосиф, смотаться в Киев и прочесть этот стиш перед украинцами на стадионе?

Тесно общаясь с Бродским начиная с Питера и издав о нем несколько книг, я убежден, что, доживи он до нынешних времен, он бы отрекся от этой диатрибы и полностью был на стороне Украины. Так что, зря этот стих используется теперь в России в качестве антиукраинского аргумента: не было ни гроша, да вдруг алтын.

Потому как Украина стала лакмусовой бумажкой – не только политической, но и моральной. По отношению к ней мы можем судить о человеке, чего он стоит.

По отношению к этой войне, где Украина жертва, не дающая себя сломить.

До перемоги.

Слава Украине!