КОНТИНЕНТ - Новости и аналитика актуальных событий в мире, мнения и комментарии экспертов и обозревателей
Негативная селекция, меритократия с минусовым знаком и раб на троне.
Разговор о киевском пятикнижии Владимира Соловьева-Американского с Артуром Истоминым.
Артур ИСТОМИН. А начнем наш разговор о вашем киевском пятикнижии с того, что прежде всего бросается в глаза. Ну само собой, вы бьете собственный рекорд: пять книг меньше, чем за три года. С другой стороны, первая киевская сдвоенная книга «Самоубийство России. Кот Шрёдингера» вышла весьма своевременно, а потому стала актуальной, на злобу дня – через несколько месяцев после начала полномасштабной русско-украинской войны в Украине. При том, что она не выглядела, как здесь говорят, quickbook – есть русский эквивалент?
Владимир СОЛОВЬЕВ-АМЕРИКАНСКИЙ. Нет, но пусть будет. Если есть скороспелка, скороварка и скороговорка, то почему не быть скорокнижке?
А.И. Впрочем, и все остальные издания этой вашей киевской линейки – скорокнижки.
И все вышли в одном издательстве «Друкарський двiр Олега Федорова».
В.С. Он же замечательный поэт Олег Никоф. Особая ему благодарность.
А.И. Однако помимо актуальных статей там печатается масштабная художка, пусть и политизированная, как ваш роман-трактат «Кот Шрёдингера», самый знаменитый, наверное, после «Трех Евреев». Если только не перегнал его в славе! Хотя подзаголовок «Зашкварная менипея с героями без имен», но читатели с ходу угадывали прототипа главного героя – скорее антигероя! – пусть и не один в один, как вы любите подчеркивать. Но я помню телепередачу про «Кота Шрёдингера», где вы разглагольствовали о художестве, а на экране показывали документальную хронику с Путиным.
В.С. Это был для меня сюрприз. Меня просили не смотреть на экран, а только в камеру. Как раз я против такого буквализма. Я бы назвал эту мою книгу «художественным трактатом в романной форме». Лот художества берет глубже, чем документальная проза. С самим Путиным роман сел бы на мель. Пусть отталкиваясь от реального антигероя современной истории, но литературный персонаж вышел глубже, занятнее, полисемичнее кремлевского пацана-пахана, паче с годами тот деградирует, а мой остается на уровне, держит планку. А тот и прежде звезд с неба не хватал. В связи с ним я писал о двойной негативной селекции: в гебню идут не лучшие, а худшие, если исходить из принципа меритократии. Там скорее меритократия с минусовым знаком – антимеритократия. Грубо говоря, отребье. Они не смогли никак проявиться в своей профессии, а потому оказались в этом отстойнике. Но и внутри гебни продолжает действовать этот принцип наоборотного, отрицательного, негативного отбора, что на нашем примере особенно наглядно: мой антигерой, как и его прототип, не стал, скажем, профи-шпионом, а дослужился всего на всего да завклубом для своих коллег из КГБ и Стаси в оккупированном Дрездене. Проще говоря, выполнял стукаческие функции, докладывая по начальству о благо- и неблагонадежности своих продвинутых коллег.
О чем говорить! Прежде, чем попасть в киевские книги, не только мои политиканы, но и другие составляющие – проза, эссе, культурология публиковались в «Континенте», «Панораме», «Независимой газете». Включая мои, как вы говорите, политизированные романы «Кот Шрёдингера» и «1993». Мне свезло, что редактор «Континента» Игорь Цесарский не только журналист, но и прозаик. Или он меня печатал по земляческому принципу? Хоть основное время в России я прожил в Питере и Москве, но родился я, как и Игорь Цесарский, в городе хлебном, пусть и прожил в нем всего полтора года – папа был пограничник и его мотало с места на место от границы с Финляндией до границы с Китаем и Монголией.
А.И. Шутки шутками, Владимир, но согласитесь, автор не вправе указывать читателю, как воспринимать его текст. После выхода в свет книга обретает некую самостоятельность, включая независимость от автора. Помещенная в магнитное поле времени, книга меняется. Тот же ваш «Кот Шрёдингера» превратился в предсказательный роман, хотя вашему антигерою, который оттяпал от Эстонии Нарву, далеко до его прототипа, который захватил большой кус Украины. Тем более, «Кот Шрёдингера» серийно или главами печатался по обе стороны океана – от «Независимой газеты» в России до калифорнийского еженедельника «Панорамы» и нью-йоркского ежеквартальника «Времена», вышел отдельным изданием в издательстве «Либерти» и, наконец, вошел в вашу первую киевскую книгу, где на передней обложке автор на фоне плаката с обложкой во время презентации в Нью-Йорке. Зато на задней в один ряд впритык обложка «Кота Шредингера» с коронованным котом и обложка журнала «Тайм» с Persona of the Year – Путиным. Да, забыл сказать: по вертикали на передней обложке пустили один из первых откликов на вашего «Кота»:
Если книжку когда-нибудь издадут в России, она будет знаком и зеркалом революции.
В.С. Увы, не произошло ни того, ни другого. В России были напечатаны только начальные главы «Кота Шрёдингера», правда, первая посвящена смерти тирана, а он все еще отсвечивает, увы. Увы – не только для Украины, но и для России: желая изничтожить соседний народ, он куда более преуспел в уничтожении своего собственного: политически, демографически, экономически, всяко. Не говоря уже о том, что Россия несет кратно бóльшие потери, чем Украина в этой геноцидной войне – перевалило за миллион санитарных потерь, а Украине удалось благодаря вездесущим дронам перенести войну на территорию агрессора и оккупанта. Вот они и бьют рутинно по военным целям вглубь вражеской территории – больше полуторы тысяч километров от границы.
А.И. Вот здесь, Владимир, не все ваши читатели разделяют ваш оптимизм. Несмотря на украинские вылазки на территорию России, у последней явное преимущество в воздухе, а на земле, пусть медленно, с мясными штурмами, но русские продвигаются вперед, продавливая украинскую оборону и километр за километром захватывают все больше украинских земель. А вы подсели на оптимизм с самого начала этой войны, основываясь на том, что блицкриг с захватом Киева, дворцовым переворотом и заменой Зеленского на марионеточное правительство Путину не удался. Я сужу не только по вашим политиканам, которые «Континент», да, регулярно печатает, но и по вашим книгам. Достаточно глянуть на названия: «Самоубийство России», «Цунами истории. Победа Украины или поражение России?», «Как обуздать самого опасного дурака в мире», «До перемоги!» и, наконец, «Потенциал истории: Чудо Украины». А Кремль тем временем переформатировал спецоперацию в настоящую войну, фактически ввел в стране военное положение, перевел экономику на военные рельсы и адаптировался к украинскому сопротивлению. Поймите меня правильно, мне бы хотелось, чтобы Вы оказались правы, но насколько правомочен и оправдан ваш оптимизм? Похоже, Россия готова к затяжному на многие годы конфликту, чтобы сломить сопротивление Украины. Может, не только ради Украины, но и в назидание другим соседям. Прежде всего тем, кто раньше входил в состав СССР или в орбиту его влияния, типа Варшавского Пакта. Да и всей Европе тоже. Это вынося за скобки гигантские миротворческие усилия нашего президента по прекращению этой смертоносной войны.
В.С. Хороший вопрос. Потому что разом захватывает множество связанных друг с другом проблем. Само собой, я желаю Дональду Трампу успеха в его международной миссии, включая прекращение русско-украинской войны. Весь вопрос: какой ценой? А это в разы посложнее, чем помирить армян с азери или даже установить миропорядок на Ближнем Востоке ввиду исторического антагонизма русских и украинцев. Никакой уравниловки между агрессором и жертвой быть не может, и Трамп, как никто другой, понимает это благодаря разведданным и моральному чутью: кто есть кто в этой смертельной схватке. И не только – корень мирового зла в России, наследнице империи зла. Отсюда ее политические и военные связи с отморозками, типа Северной Кореи, Ирана, палестинцев и хуситов. Вот Трамп и выдавливает, вытесняет Россию с Ближнего Востока и Кавказа, лишая ее там почвы под ногами. В этом сверхфункция его мирных усилий в этих регионах мира. Впервые после долго перерыва в Белый дом пришел политик масштабного, геополитического, исторического мышления. Он думает не только о Нобелевской премии мира, но и о своем месте в истории. И он торопится по причине украденных у него четырех лет и прерывистости своей президентской каденции. Да и возраст подгоняет. Именно цейтнот времени повышает уровень его пассионарности, свойственный ему сызмала, о чем сужу не со стороны, а снутри, будучи в соавторстве с Еленой Клепиковой его биографом. Вот в чем одна из причин моего оптимизма. Мы с Трампом заодно. Заединщики.
А.И. Наверное, говоря о Трампе, вы судите и по себе. Пассионарность сопровождает вас всю жизнь, судя по литературной и политической активности.
В.С. Спасибо. Тонко замечено. Вот вы помянули мои рекордные пять киевских книг, а до этого тоже пять книг, изданных кряду в Америке, включая четыре в «Континенте». А еще прежде, до того, как моя географическая родина превратилась в концлагерь, полтора десятка книг у нас с Леной Клепиковой в московском «РИПОЛ классик», иногда по две – три книги в год. Да и возрастом мы с Трампом близки, я даже постарше. Ну да, бабье лето или, как здесь говорят, Indian Summer. У меня договор с Богом: пока я пишу, он не отключает питание.
А.И. Возвращаясь к вашему оптимизму относительно русской-украинской войны. Помимо роли нашего президента и его саммита на Аляске, где, к слову, проживает ваш сын Юджин Соловьев, поэт и галерейщик.
В.С. Ну, я уже писал, и не раз, что кремлевский пахан попер против Истории, а потому у него с самого начала все пошло не по резьбе, наперекосяк, а свою крепостную вотчинную страну он превратил не просто в изгоя – одна против всех, все против одной, но еще и в исторический анахронизм. Сама История против России. Вот почему эта страна с ее «злокачественной историей», по точной дефиниции Василия Осиповича Ключевского, уже исторически обречена на распад, даже если Трамп даст ей передышку, обесточивая ее политически и экономически. Но ведь даже Кощей бессмертный оказался не бессмертным. Я не только лично о престарелом рашистском вожде, но и о его лоскутной пост-империи. Какое дело до имперских бредней башкирам, татарам, ингушам, тувинцам и прочая? Да и самим русским зачем еще Украина, когда она не справляется с собственными территориями? Опять же со ссылкой на Ключевского: заглотала больше земель, чем может переварить. Вот почему так легко отходят к китайцам Сибирь с Дальним Востоком: вот кто сможет их переварить, увы. Это единственный вопрос, в котором я на стороне моей географической родины. Речь не о государственной принадлежности этих территорий, но жаль девственной природы, лесов, зверей, рек, Байкала. Благодаря русской бесхозности, это бы был огромный естественный заповедник. Был да сплыл. На наших глазах сплывает.
А возвращаясь к кретинской войне, России не по силам одолеть Украину. Она умеет убивать, а не воевать. Даже если мы гипотетически представим невозможную, немыслимую победу России, что она будет делать со свободолюбивой Украиной и вольными украинцами? Как писал в аналогичной ситуации с Польшей поэт князь Петр Вяземский: «Польшу нельзя расстрелять, нельзя повесить, следовательно, силою ничего прочного, ничего окончательного сделать нельзя. При первой войне, при первом движении в России Польша восстанет на нас, или должно будет иметь русского часового при каждом поляке».
Это в ответ на «Клеветникам России» Пушкина с его «спором славян между собою, домашним, старым спором, уж взвешенным судьбою», «семейной враждой» и прочей имперской фигней, которой вторит рашистский вождь – русский мир, один народ.
А теперь гипотетически подменим Польшу на Украину: русский часовой при каждом украинце?
Я сейчас не об индивидуальностях и даже не о нациях, а о титульных этносах: вольнолюбивый украинский и рабий русский. Где даже тиран – бывший раб, что есть оксюморон, потому как бывших рабов не бывает: рабий менталитет – это навсегда. Раб на троне.
А.И. Нас затянуло в политику, хотя я понимаю, вы вкратце, конспективно представляете не только политическую, но историческую, психоаналитическую, антропологическую парадигму своего пятикнижия. Однако не политикой единой: помимо политикан, там еще культурология, эссеистика и проза. Иногда они естественно сочетаются, как с романным трактатом «Кот Шрёдингера» или с романом на четыре голоса «1993», о котором один из первых рецензентов написал: «Настоящий русский роман о нашей зачумленной жизни, которая несется к бездне без тормозов и покаяния». Однако последняя книга кажется более разношерстной. Даже судя по обложке и титулу. Крупно «ПОТЕНЦИАЛ ИСТОРИИ: ЧУДО УКРАИНЫ», а по сторонам помельче: «Опыты художественной соитологии» и «Про это. Секс, только секс и не только секс». Насколько эти сюжеты совместны?
В.С. Как и другие мои киевские издания, эта – две книги под одной обложкой. Я бы сказал, на этот раз сочетание по контрасту; скоропортящейся все-таки политики с belles–lettres с претензией если не на вечность, то на долговечность. Хотя там есть целый отсек под именем «Украинский цикл» – истории и сказы, тесно связанные с Украиной местом действия, сюжетами и персонажами. Одновременно это своего рода концептуально-структурный мост ко второй книжной части «Про это. Секс, только секс и не только секс. Опыты художественной соитологии. Любовная энциклопедия в 22 историях». Если публицистика связана с текущей политикой, хоть и дана в историческом контексте с уклоном в антропологию, психологию и философию, вы правы, то любовная проза и эссеистика – итог полувековых, начиная с пубертатного возраста, раздумий и эмоций автора на заданный топик. Вот отзыв об этой части американа, читающего по–русски: «The other stories in the book are more philosophical and psychological and about love. With Ukrainian, Russian, and American main characters. Some of them happening, during this horrible war».
Что бы автору хотелось – так это проскользнуть в узкую щель между чернухой и глянцем, между порно и гинекологией в художку – изящную словесность, чему не помеха, а в помощь современное арго и ругачий словарь. Не ради развлекалова как такового, хотя какая литература без развлекалова, пусть на грани фола, какой бы глубины ни доставал ее лот? Мы движемся к цели, а та удаляется, видоизменяется, ускользает, становится неузнаваемой и невидимой. Это и есть настоящее художество в понимании автора.
А. И. Своими статьями и книгами вы зарекомендовали себя как последовательный, принципиальный и страстный адепт свободы и независимости Украины. Поэтому мне хочется отметить под занавес, что все средства от продаж этой сдвоенной книги пойдут в помощь Украины.
В.С. До перемоги!
Владимир Исаакович Соловьев – известный русско-американский писатель, мемуарист, критик, политолог.
Эта рассылка с самыми интересными материалами с нашего сайта. Она приходит к вам на e-mail каждый день по утрам.