Владимир Соловьев-Американский | Конец хазы: исчерпанность путинизма

…Однако перед заявленным российским сюжетом несколько слов об Америке, от которой вот уже больше столетия – начиная с Первой мировой войны – зависит мир, включая Россию.

Собственно, именно в связи с Россией, я и начинаю с американской истории. Нет, не всей, успокою читателя, а только последней ее неполной четырехлетке, когда, воспользовавшись политическим безволием, нерешительностью и импотенцией в каденцию номинального Байдена, когда фактически в США не было президента, кремлевский недоумок затеял свой бросок на Запад, а точнее попался, как кур во щи, в Украину.

Когда Дональд Трамп говорит, что при нем бы такого не произошло, это не совсем альтернативное заявление. Потому как при нем ничего подобного, действительно, не происходило, хотя именно Трамп ввел санкции против России, дал Украине летальное оружие, а над ней летали не русские, а американские самолеты. Путин все это терпел и сидел у себя в Кремле, поджав хвост. А что ему оставалось?

Господи, сколько я о нем писал! Включая мой провидческий роман-трактат «Кот Шрёдингера», где он послужил узнаваемым прототипом главному антигерою, а потому ограничусь только общей характеристикой:

«Ни природой, ни воспитанием нельзя объяснить столь обильного снопа одних недостоинств, при­том обычно не совмещающихся в одном и том же душевном укладе, этой смеси трусости с беспеч­ной самонадеянностью, заведомого хвастовства с проникновенной верой в собственное лганье. Этот человек наизнанку никогда не мог собрать своих чувств в устойчивое настроение, своих мыслей в определенное решение. Он утратил всякое чутье действительности, естественного порядка, перестал понимать границы возможного и нелепого».

Нет, это не Владимир Соловьев о Владимире Путине, хотя, согласитесь, один в один. Так писал великий русский историк Ключевский о ничтожном Николае Первом, а цитирую по черновикам, потому как Василий Осипович не решился включить эту сверхточную запись в официальный «Курс русской истории». Так и есть: потаенный Ключевский.

Именно ввиду ничтожности престарелого рашистского вождя – сколько еще ему осталось отсвечивать на этом свете, коли даже Кощей Бессмертный оказался не бессмертным? – вопрос не лично о нем, а о путинизме без Путина. Сам он, положим, не очень этим озабочен, занятый исключительно сохранением своей власти и жизни. Он – не исключение из ему подобных: тиран не видит дальше своей могилы, не помню кто сказал, но в аккурат!

Однако вопрос о путинизме без Путина стоит ребром. Равно как для его уголовно-политической хазы и посадской обслуги, которые с исчезновением хозяина могут оказаться у разбитого корыта, так и для остатного мира, которому он бросил вызов своей кретинской украинской авантюрой – и вызов этот был миром принят. В Книгу Гиннеса! Потому как никому больше в мире столько людей не желают смерти, как ему. Надеюсь, даже проплаченные тролли, которые пишут благоглупости под моими статьями в «Континенте», хоть с этим моим утверждением спорить не будут, а просто погавкают на автора.

Однако не только зависимая от него челядь, включая российский охлос (взамен уничижительной все-таки «черни»), озабочена post mortem существованием путинизма без Путина, но и в антипутинском стане возникают сомнения, что с его смертью исчезнет путинская Россия. Тут не просто отождествление вассальной страны с вождем-сувереном, а то, что явление путинизма вызвано самим ходом российской истории и отвечает имперским чаяниям народа. Был грех, я и сам высказывал нечто подобное, но только как один из вариантов в релятивистском раскладе текущей русской современности. Даже выискал у Кафки в его «В исправительной колонии» подходящую цитату:

«Вы слыхали о нашем прежнем коменданте? Нет? Ну, так я не преувеличу, если скажу, что структу­ра этой колонии настолько целостна, что его пре­емник, будь у него в голове хоть тысяча новых пла­нов, никак не сможет изменить старый порядок, по крайней мере, в течение многих лет».

При всей моей любви к великому писателю, должен все-таки сказать, что история – включая русскую – его опровергает. Взять того же Сталина – не чета Путину по размаху личности, включая, само собой, зло и злодеяния, но не только: индустриализация, Великая Отечественная и проч. В отличие от сталинизма, путинизм лишен какой-либо идеологии и заточен исключительно на самого Путина и им ограничен. Потому он и пошел ва-банк с Украиной, чтобы выйти из тупика единовластия и дать народу хоть какой допинг взамен идеологии. И угодил в собственную западню – вместе со своей страной, к управлению которой он пришел все-таки не по зову истории, а по случаю и волюнтаризму предшественника и его семьи.

О негативной селекции, которая вынесла ВВП на вершину, я уже писал. А сейчас, будучи индетерминистом и не считая все, что случается, исторической закономерностью и неизбежностью, сошлюсь на Паскаля, который спрашивал, как бы повернулась история, если бы нос Клеопатры был покороче, а у Кромвеля в мочевом пузыре не оказалось бы песка. Абзац про Путина опускаю и возвращаюсь к сталинизму, который не просуществовал и месяца после смерти вождя народов.

Я рос в политизированной поневоле семье – отчасти из-за моего происхождения. Помню день 5 марта – я проснулся, хотя папа старался меня не разбудить и говорил шепотом:

– Слава богу… – и папа показал указательными пальцами крест.

Две даты врезались в мою детскую память: 13 января, когда появилось сообщение об аресте врачей-вредителей, и 4 апреля, когда сообщили об их освобождении. За исключением двух, которые умерли под пытками.

А нам, евреям, повезло.
Не прячась под фальшивым флагом,
На нас без маски лезло зло.
Оно не притворялось благом.

Смерть Сталина называли даже «еврейским счастьем» и связывали с праздником Пуримом. В самом деле, какое показательное шоу с вторым Холокостом задумал престарелый вождь! Хотя, конечно, это было всеобщим советским счастьем, пусть народ это не сразу осознал. Думаю, на этот раз россияне это поймут много быстрее, когда почиет в бозе нынешний тиран. Кстати, он приближается к возрасту Сталина, когда тот помре. Осталось всего ничего – несколько месяцев.

Оставим в стороне гипотезу о антисталинском заговоре соратников Сталина, но факт остается фактом, что сразу после его смерти именно его «верные» соратники – Берия, Маленков, Хрущев и проч. – взяли курс на десталинизацию. Пусть освобождение врачей было только первой ласточкой, а одна ласточка весны не делает, но, по меткому выражению Ильи Эренбурга, началась оттепель, и за первой ласточкой последовали другие – вплоть до исторического 20-го съезда, который под эвфемизмом борьбы с культом личности начал либерализацию всей страны.

Воздержусь от самоочевидных параллелей. Тем более, вдобавок к ним еще и проигранная Путиным война с Украиной, Европой и Америкой, а то, что она проиграна, можно судить хотя бы по полумиллиону российских санитарных потерь. Пусть не весь рашистский охлос это осознает, но как раз верхи это знают. Отсюда противоборство башен Кремля – какая крыса первая сбежит с тонущего корабля? А знает ли об этом Путин?

Не может не знать. На его глазах рушится созданная им вертикаль власти. Путинизм исчерпан, а потому обречен. Весь вопрос, что кончится раньше – путинизм или его создатель?

Путинизм без Путина непредставим, а Путин без путинизма?