Вечная и универсальная тирания? Окончание

Начало – здесь.

Усиление aнapxо-тирании

В современной Америке лицемерие и двойные стандарты – это не просто часть делового климата; они присущи всему обществу. Бывший научный сотрудник Heritage Foundation и автор Washington Times Сэм Фрэнсис назвал эту систему «aнapxо-тиранией»: полная свобода, даже освобождение от самых строгих законов, для привилегированных, максимальное и мстительное преследование за малейшие нарушения для попавших в немилость.

Редко анализ так хорошо подтверждается событиями. Еще до начала “бунтов 1619-го года” в мае aнapxо-тирания уже была де-факто законом страны. Вы можете вспомнить, когда в последний раз кого-нибудь из Aнтифa наказывали за что-нибудь? Я не могу. Но я помню, как адъюнкт-профессор философии местного колледжа и головорез Aнтифа Эрик Клэнтон ударил трех человек по голове пятифунтовым железным велосипедным замком, а прокурор округа Аламеда, Калифорния, выпустил его на свободу с испытательным сроком.

Я также помню, как в предапокалитическом Нью-Йорке боевики Aнтифа вступили в драку (трудно сказать, кто ее начал) с группой людей, называющих себя Proud Boys (Гордые Мальчики). Хотя никто серьезно не пострадал, полиция Нью-Йорка потратила много времени и сил на выслеживание ребят из Proud Boys, но не на поиски кого-либо из Aнтифа. Двое из Proud Boys были приговорены к четырем годам тюрьмы. Члены Aнтифа так и не были идентифицированы, а тем более обвинены в каких-либо преступлениях, не говоря уже об осуждении. В лучшем случае инцидент представлял собой идиотскую с обеих сторон драку, за которую была наказана только одна сторона. Настоящая разница здесь в том, что Proud Boys – диссиденты режиму, а боевики Aнтифа – ударные войска правящего класса.

Однако все это было детской забавой по сравнению с ночными ужасами, которые Aнтифа (и их союзники из ВLМ) творили на улицах Америки в течение трех месяцев подряд при почти нулевых усилиях властей, чтобы их обуздать, а часто официальные лица их подбадривали. Примеров, от Джо Байдена и Камалы Харрис до губернаторов Гэвина Ньюсома, Эндрю Куомо и Тима Уолза, до мэров Билла де Блазио, Эрика Гарсетти, Лори Лайтфут, Дженни Дуркан, Теда Уиллера и Джейкоба Фрея, слишком много, чтобы их можно было полностью перечислить. Последнее злодеяние совершил губернатор Висконсина Тони Эверс, который отправился в Twitter, чтобы возбудить толпу по случаю того, что профессиональный преступник, разыскиваемый по действующему ордеру, был подстрелен, когда сопротивлялся аресту, и, похоже, полез в свою машину за ножом. С тех пор четвертый по величине город его штата горит каждую ночь. Ему потребовалось несколько дней, чтобы хотя бы символически призвать к спокойствию.

А теперь подумайте о судьбах тех, кто не разрушает Америку во имя «социальной справедливости». Эта история, как говорится, все еще «развивается», но по состоянию на пятницу, 28-го августа, молодой человек, преследовавшийся тремя головорезами Aнтифа, в которого, кажется, бросали “коктейль Молотова”, направляли заряженный пистолет ему в лицо, и которого били скейтбордом по голове, в настоящее время находится в тюрьме по обвинению в убийстве первой степени.

Фундаментальное право на самооборону, краеугольный камень всех прочих наших прав, все чаще не соблюдается, если вы являетесь членом неодобряемой группы, а нападающий на вас – нет.

Наши официальные лица (по крайней мере, во всех штатных и местных органах власти, контролируемых Демократической партией) делают прямо противоположное тому, что должны. Вместо того, чтобы обеспечивать соблюдение закона и поддерживать порядок, они поощряют беспорядки, отказываются обеспечивать соблюдение закона и начинают действовать только тогда, когда жертва защищает себя. Это не некомпетентность или идеалистические заблуждения; это зло. Если так будет продолжаться, это приведет либо к развалу страны, либо к революции.

Если вернуться к более практическим вопросам, в случае проигрыша Трампа усилившаяся “полиция мыслей” значительно расширит свой «список врагов». Те, кого “пробудившиеся” сочтут «опасными», будут преследоваться властями. Любой подозреваемый в диссидентстве, кто не настолько невинен, как жена Цезаря, при каждом взаимодействии с государством столкнется с мелочными придирками за технические нарушения какого-либо закона, постановления или административного правила. Пока беднягу в наручниках будет утаскивать хорошо вооруженная команда федералов в ветровках, репортеры CNN и MSNBC, заранее предупрежденные, чтобы все это было на камеру, расскажут, что это «опасный сторонник превосходства белой расы», имеющий «связи с нeoнaциcтcкими группировками», которые «планировали нападения». Спустя месяцы или годы удержания без залога, несчастный будет признан виновным в чем-то вроде мошенничества с использованием почты и приговорен к максимальному наказанию.

Левые будут стремиться использовать ту же комбинацию максимальной громкости мегафона и максимального рвения федералов для преследования законных владельцев оружия, используя в качестве предлога предполагаемую угрозу «внутреннего терроризма». Программы «красного флажка», реализуемые в рамках государственно-частного сотрудничества, будут определять «потенциальных террористов» и им подобных, у которых, если их не постигнет описанная выше участь, будет, по крайней мере, конфисковано оружие. Будущее Второй поправки при грядущем левом режиме едва ли лучше, чем у Первой.

Между тем, другие, гораздо более серьезные нарушения закона останутся безнаказанными, если преступники принадлежат к «защищенным классам». Это еще одно из тех утверждений, которые многие захотят отвергнуть как параноидальные. Тем не менее, еще до беспорядков 2020-го года мы уже были свидетелями огромного давления со стороны левых с требованием «реформы уголовного правосудия», что означало снисходительность к избранным, а поддерживаемые Соросом левые «сотрудники правоохранительных органов» были избраны по всей стране.

Нужны доказательства того, что смягчение борьбы с преступностью стоит на повестке дня? Вспомните о том, что в начале паники, связанной с COVID-19, левые политики уделяли первоочередное внимание освобождению преступников из тюрем, якобы потому, что те подвергались риску заражения. Однако настоящая причина объясняется знаменитым призывом Рама Эмануэля к своим товарищам «никогда не позволять серьезному кризису пропасть даром». Губернаторы, мэры, окружные прокуроры, начальники полиции и шерифы в синих зонах по всей стране просто следовали совету “гуру” и делали то, что всегда хотели делать, но до сих пор не могли или не осмеливались. Вдохновленные кризисом, опьяненные властью и в значительной степени убежденные в том, что напуганное население не обратит внимания, они отпустили плохих парней. Им это сошло с рук, и они сделают эту политику постоянной, когда у них будет прочная власть.

Заманчиво назвать эту зарождающуюся Америку «несостоятельным государством», но на самом деле это не так. Государство более чем способно действовать в соответствии со своими собственными приоритетами, которые определенно включают в себя подавление известных или подозреваемых диссидентов режиму. Отнюдь не будучи неспособным обеспечить соблюдение закона, государство, скорее, выбирает, какие законы применять, а какие нет, и кого освобождать от их соблюдения в соответствии с интересами правящего класса. Эта тенденция также будет усиливаться.

Список пожеланий

Все это достаточно легко предсказать, потому что это либо то, что левые уже делают там, где у них есть власть, либо то, что, по их словам, они хотят делать.

Уроки Калифорнии и Нью-Йорка показывают, что, когда левые больше не сталкиваются с оппозицией, они делают все, что хотят – или пытаются делать. Проблема (на данный момент) в том, что они все еще сталкиваются с противодействием красных элементов, все еще существующих в федеральном правительстве, красных штатов и красных общин в их собственных штатах. Однако когда вся страна посинеeт, дела пойдут… по-другому.

Когда оппозиция будет устранена или нейтрализована, левые с беспрецедентным рвением будут продвигать новые темы, и затем это будет насаждаться по всей стране с принудительным формальным одобрением, вплоть до того, что потребуют проявлять показной энтузиазм. Гeй-бpaки и тpaнcгeндepизм были только началом. Мы можем лишь строить предположения относительно того, что именно они выберут дальше, но они определенно что-то выберут и заставят общество принять это. Есть одна догадка: насильственное отлучение детей от родителей, которые сопротивляются требованию ребенка принимать блокаторы пoлoвoгo coзpeвaния. Поначалу, возможно, молчание будет приемлемым, но со временем левые будут настаивать на демонстрации одобрения того, что они придумали вчера, а сегодня объявляют вечным и незыблемым принципом.

Каждому придется носить ленточку. Унижение – это часть программы. Хотя большинство левых склонны верить в неотложность именно того дела, которым они занимаются в данный момент, чувство глубочайшего удовлетворения возникает у них не столько от того, что они называют свершившимся правосудием, сколько от наблюдения за тем, как “ретрограды” вынуждены подчиняться. Это позволяет дать понять нехорошим людям, кто здесь главный. «Сколько я показываю пальцев, Уинстон?» Заставлять вас называть женщину мужчиной или наоборот тем более приятно, если те, кто приставляет пистолет к вашей голове, знают, что вы на самом деле в это не верите. Это, а также постоянное изобретение новых истерик выводит достойных лишь сожаления людишек из равновесия и принуждает их защищаться.

Преследование религии обязательно должно будет усилиться, потому что многое из того, что делают и хотят делать левые, прямо противоречит принципам веры. Мы уже видели это в случаях, когда штаты заставляли людей печь торты для церемоний, которые, по мнению пекарей, противоречат их религии; мы обязательно увидим больше этого, возможно, вплоть до того, что традиционному христианству придется вернуться в катакомбы.

Однако будет одно важное исключение. Двойные стандарты будут безжалостно применяться, чтобы позволить мусульманам (по крайней мере, тем, кто является союзниками режима) делать все, что они хотят, в нарушение принципов левых. Левые во многих отношениях непоследовательны, но их приоритеты четко определены, а по шкале интepceкциональности мусульмане занимают очень высокое положение – возможно, не на вершине, но достаточно высоко, чтобы быть освобожденными от преследований религии со стороны левых, которые будут направлены только против христиан и ортодоксальных eвpeeв. Это дает повод подозревать, что следующей темой левых может быть полигамия.

Другие пункты в списке пожеланий включают отмену ICE, не только прекращение строительства пограничной стены Трампа, но и снос участков, уже построенных до Трампа, и распространение Medicare на все население, включая всех нынешних и потенциальных нeлeгaльныx иммигpaнтoв. Затем идет «Зеленый новый курс», который запретит авиаперелеты к 2030-му году (по крайней мере, для тех из нас, кто не может позволить себе частные самолеты или не имеет доступа к правительственным самолетам) и устранит те части энергетического сектора Америки, которые фактически производят электроэнергию.

И, наконец, вершина всего: «peпapaции». Долгое время эта идея была маргинальной, но ее возродил Та-Нехиси Коутс, а недавно одобрил почтенный Брукингский институт, главное «системообразующее», «респектабельное», «умеренное» левоцентристское аналитическое учреждение в стране. Научные работники из Брукингса, как правило, в избытке представлены в администрациях демократов, и идеи, которые они поддерживают, становятся политикой. Так что, если Брукингс поддерживает peпapaции, вы можете быть уверены, что, как только демократы вернутся к власти, peпapaции последуют.

Прощай, Конституция

Ничто так не волнует патриотическую кровь консерваторов, как восторженные похвалы Конституции Соединенных Штатов. Видит Бог, мне она тоже нравится – по крайней мере, так же, как и любому из них.

Вот почему мне больно писать, что ее будущее безрадостно. Чтобы сделать то, что хотят делать левые, потребуется грубо проехаться по священному пергаменту – даже больше, чем раньше.

Конституция подвергалась открытым нападкам с начала прогрессивной эры почти 125 лет назад. Эти атаки экспоненциально усилились с приходом левацких движений 1960-х годов. Левые немного отступили перед лицом контратак Рейгана и Гингрича, но теперь нападки возобновилсь с удвоенной силой. Если бы консерваторы подсчитывали очки, мы могли бы найти некоторое утешение в том факте, что время от времени нам удавалось что-то выигрывать. Но мы также были бы вынуждены признать, что много проиграли, что наши потери растут, и что это происходит все быстрее.

Я возьму на себя смелость процитировать самого себя из «Переосмысление рейса 93» (впервые опубликовано 13-го сентября 2016-го г.), поскольку эти слова остаются актуальными, и я не могу придумать лучшего способа выразить мысль:

А пока зададим себе два вопроса. Во-первых, чем механизм правления, изложенный в Конституции, отличается от нынешней практики? Во-вторых, насколько хорошо соблюдается Билль о правах? Что касается первого, то у нас все еще есть упомянутые три ветви власти. Но у нас также есть четвертая, скрытая из виду внутри исполнительной власти, а именно бюрократия или административное государство. Она узурпирует законодательную власть и использует исполнительную власть безответственным образом. Конгресс не использует свои собственные полномочия, а покорно подчиняется исполнительной власти и бюрократии. Исполнительная власть [по крайней мере, когда у власти демократы] делает все, что хочет. Судебная власть также узурпирует законодательную и, когда особенно осмелеет, исполнительную власть, используя мировые соглашения и тому подобное. И это только федералы – еще до того, как мы перейдем к отношениям между федералами и штатами. Что касается второго, можете ли вы вспомнить хоть одну поправку к Биллю о правах, которая не нарушается рутинно – с молчаливого согласия и одобрения левых? Я не могу.

С тех пор, как я это написал, ситуация значительно ухудшилась.

Приведу только два примера: свобода слова находится под угрозой, как никогда раньше. Прямо сейчас поле боя – это в основном сайты социальных сетей, поэтому атаки публично оправдываются как законные действия частных компаний. «Первая поправка не распространяется на частный сектор; права собственности означают, что они могут делать то, что хотят!» Оставим в стороне степень, в которой правящий класс заботится о правах на собственность, не принадлежащую ему (ответ: не очень); насколько значимо различие между публичным и частным, когда способы публичной дискуссии все больше концентрируются в частных руках правящего класса? Ответ: тоже не очень.

Когда дело доходит до свободы объединений, правительственная ветвь правящего класса абсолютно безжалостна, объявляя все «общественным пространством», так что свобода фактически становится несуществующей. Но когда полдюжины (или меньше) крупных технологических компаний получают в свои руки средства распространения высказываний и идей – о, нет! Это не общественное пространство! Это частные фирмы, а права частных фирм неприкосновенны! Если этого недостаточно, взгляните на опросы о свободе слова в наши дни: чем моложе демографический состав, тем меньше поддержки она получает.

Подумайте также о невероятных злоупотреблениях властью со стороны Министерства юстиции, ФБР, разведывательного сообщества и других агентств. Даже с Трампом в Белом доме административное государство по-прежнему делает все, что хочет, препятствуя выполнению законных указаний избранного главы исполнительной власти. До тех пор, пока их жертвами являются представители неодобряемых партий, они могут шпионить за американскими гражданами, вплоть до кандидатов в президенты, лгать и заманивать в ловушки государственных чиновников, вымогать у невиновных сделки о признании вины и сливать строго секретную информацию в политических целях (это, разумеется, очень неполный список). Все это сходит им с рук: ни наказания, ни исправления, ни упрека. Они не только не платят никакой цены за нарушение Конституции и бесчисленного множества законодательных актов, но и гордятся этим: все СМИ и комментаторы их поддерживают. Исправление ситуации уже началось, и продолжается некоторое время, но мы все еще притворяемся, будто живем в эпоху Элиота Несса, неподкупного федерального агента.

Судьба Конституции также неотделима от демографических изменений. В тех районах, где больше всего рожденных за границей, меньше всего республиканцев и консерваторов, и там меньше всего уважается и соблюдается Конституция. Пусть никто не говорит: «Дело не в pace!» Хотя я согласен: сами белые резко расходятся по поводу достоинств Конституции. По крайней мере, большинство из них и вся элита презирают конституционные ограничения. Единственные люди в Америке, которые в массе своей все еще заботятся о Конституции и о том, как она должна работать – это консерваторы, число которых, в абсолютном выражении и как доля населения, сокращается. Чем голубее область, тем меньше ценятся конституционные принципы.

Если нынешние тенденции сохранятся, у Конституции нет будущего. Ни ее буква, ни ее дух не будут соблюдаться ни при обычных обстоятельствах, ни при чрезвычайных.

Мало того, что ни одна из гарантий Конституции не будет поддерживаться, и никакие ее ограничения не будут соблюдаться, но и сам документ будет все чаще осуждаться как ненавистный инструмент расистского угнетения, пережиток мрачного, злобного прошлого, который лучше всего оставить на свалке истории. Такое суждение уже стало нормой в академических и элитных интеллектуальных кругах. А история последних 50 лет показывает, что левые чрезвычайно эффективны в достижении того, чтобы каждая крайне радикальная идея, возникающая в академических кругах, стала мейнстримом. Сколько раз мы высмеивали какое-то академическое безумие только для того, чтобы увидеть, как оно стало федеральным законом 10 или 20 лет спустя? Профессора права из Лиги плюща открыто заявляют на страницах New York Times, что Конституция является злом и должна быть отменена. Мы уже не руководствуемся ее буквой на практике. Как скоро то, что сегодня де-факто, станет де-юре? И даже если этого не будет, какая разница?

Выборная монархия

Чтобы придать новым практикам видимость преемственности, подобно тому, как Октавиан Август настаивал, что он был просто еще одним сенатором, чем больше правящий класс отходит от буквы и духа Конституции, тем больше он (по крайней мере пока) обещает большую, чем когда-либо, верность обоим. На практике это будет означать только одно: они по-прежнему будут проводить выборы каждые два, четыре и шесть лет, а сроки полномочий останутся прежними. Для среднего американца эти линии по-прежнему нельзя пересекать, и это невозможно обойти.

Но политика, в смысле аргументированного обсуждения общих дел, закончится. Вместо этого «политика» будет разделена на два направления: одно видимое, другое – нет.

Реальное управление будет происходить «административно», как подробно описано во второй и третьей главах моей книги (покупайте!). Бюрократический аппарат, ведомый немногочисленной корпоративной элитой, прежде всего в сфере больших технологий и финансов, будет определять всю важную политику, как внешнюю, так и внутреннюю. Конгресс станет еще большей шуткой, чем сейчас. Даже президентская власть станет слабее, что молчаливо признают демократы, выдвигая человека, явно неспособного выполнять свои конституционные обязанности. Они знают, в чем реальная власть, и знают, что все центры власти в стране принадлежат им.

Но есть определенный сорт людей, которым нравятся атрибуты выборных должностей, и такие люди будут бороться за то, кто и когда их получит. Скорее всего, будут и всеобщие, и первичные выборы, но только последние будут иметь значение. Первые будут простой формальностью, как и губернаторские выборы в Калифорнии и Нью-Йорке. Вероятно, донорам республиканцев понадобится время, чтобы понять, что их партия больше не жизнеспособна на национальном уровне, но в конечном итоге они это поймут. После этого партия станет, по крайней мере, на несколько избирательных циклов, тем, чем она является в Нью-Йорке и Калифорнии: игрушкой миллиардеров, которые хотят баллотироваться на высшие должности, не беспокоясь о первичных выборах. Все они проиграют. Затем партия вообще погибнет.

Праймериз демократов будут выборами. Настолько, насколько такие игры вообще могут являться выборами. Безопасно и разумно предположить, что их будут все чаще фальсифицировать, подобно тому, как демократы (дважды!) помешали Берни Сандерсу выдвинуть свою кандидатуру от партии. Попытки выдвинуть кандидатуры мятежников и аутсайдеров все еще могут быть предприняты в течение нескольких циклов, но они ни к чему не приведут, и довольно скоро посторонние, у которых есть хоть какие-то силы, эти попытки прекратят. В каком-то смысле мы возвращаемся в эпоху «прокуренных комнат» – хотя, естественно, дыма не будет, если только от “травки”.

Для понимания того, что нас ждет, существует более точное определение режима: выборная монархия, в которой истинными избирателями является не представители «народа», а горстка допущенный к участию элиты. Исторические примеры включают Западную Римскую империю (где передача власти по наследству была исключением из правил), мамлюкский султанат, папство, а также коммунистические режимы СССР и Китайской Народной Республики. Гранды Демократической партии будут собираться каждые восемь лет (разумеется, ни одному президенту никогда не будет отказано в переизбрании) и решать, кто будет «баллотироваться». Этот человек, не сталкиваясь с серьезным сопротивлением, и получит высший пост.

Основной вопрос каждого сезона президентских выборов от Демократической партии будет заключаться просто в следующем: чья очередь? Этот вопрос будет задаваться в двух смыслах: 1) какое именно светило будет сидеть в Овальном кабинете следующие восемь лет? и 2) какая группа получит почести на какое-то время?

По этому идеальному плану выгодное предприятие глобализации будет продолжаться, распределяя добычу «более справедливо», а «трофеями» в данном случае являются как должности, так и вознаграждения (и, учитывая то, как сейчас работает наша система, первое – это вернейший путь к последнему). Настоящие хозяева экономики, естественно, предпочтут быть более щедрыми на должности, чем на деньги.

Что касается ноябрьских мероприятий, которые проводятся раз в четыре года, мы все еще будем проводить формальные выборы, но для галочки – как голосование в Сенате в имперском Риме. Чем менее значимыми будут выборы, тем больше наши элиты будут настаивать на их священном значении. Сам факт проведения выборов станет железным доказательством того, что режим «демократичен» и, следовательно, легитимен.

У правителей Новой Америки будет еще одно общее с их коммунистическими предшественниками: стремление к внешней демократической легитимности. Ближе к концу холодной войны обозреватель Чарльз Краутхаммер ввел термин «Тиранский индекс», в честь Тираны (Албания), где тиран Энвер Ходжа однажды «победил» на «выборах» со счетом 1627959 против одного, индекс, который говорит, что «чем выше результа правящей партией на выборах, тем тираничнее режим». Удивляет не то, что победил Ходжа, и даже не то, с каким счетом он выиграл, а то, что он чувствовал себя обязанным разыгрывать этот спектакль.

Я не ожидаю, что наши грядущие повелители будут так же плохо фальсифицировать выборы; им это не нужно.

“Чрезвычайное положение”

С этой (предположительно) библейской чумой, худшим экономическим кризисом со времен Великой депрессии и продолжающимися три месяца общенациональными беспорядками, которые не показывает никаких признаков затухания, вам может быть трудно выбрать худшее в 2020-м году. Но им может оказаться что-то не из этого списка.

В 2005-м году итальянский философ Джорджио Агамбен опубликовал книгу «Чрезвычайное положение». Название отсылает к старой идее, восходящей, по крайней мере, к римской диктатуре, которая утверждает (согласно популярному выражению), что чрезвычайные времена требуют чрезвычайных мер.

Конечно, иногда чрезвычайные времена действительно требуют чрезвычайных мер – например, Американская революция. Проблема, о которой хорошо знали древние мыслители и правоведы, состоит в том, что всегда есть люди, желающие провозгласить любое время «чрезвычайным», чтобы они могли наделить себя чрезвычайными полномочиями, от которых потом не хотят отказываться. Римское решение заключалось в том, чтобы ограничить срок полномочий диктатора шестью месяцами и обеспечить соблюдение строгой политико-культурной нормы, согласно которой, чем раньше диктатор откажется от должности, тем больше он получит чести. Каким бы ни было точное решение, чтобы законы и свободы оставались неизменными, необходимо найти средства, позволяющие справляться с чрезвычайными ситуациями без постоянного обращения к беззаконной власти.

Агамбен утверждает, что мало стран, если они вообще есть, все еще имеют такие средства, и практически ни одна на Западе. И это нравится всем элитам. Следовательно, «чрезвычайное положение» повсюду заменило верховенство закона и фактически является правилом.

Ничто не проясняет это лучше, чем ограничения, связанные с COVID-19, требования использования масок и другие директивы губернаторов и мэров, которые даже не претендуют на то, чтобы консультироваться с законодательными органами, не говоря уже о принятии реальных законов. Они просто приказывают, что хотят, и все.

Первоначально американцы были готовы согласиться, поскольку опасались, что COVID-19 окажется тем, на чем правящий класс и «эксперты» до сих пор лживо настаивают: чумой, которая случается раз в столетие и способна убить миллионы в течение нескольких месяцев. Сейчас очевидно, что это не тот вирус. Но «чрезвычайное положение» сохраняется.

Вернем ли мы когда-нибудь наши свободы? И если да, то какие и в какой степени? Агамбен не оптимистичен. Он отмечает, что постановления о чрезвычайных ситуациях часто официально отменяются, но только после того, как будут созданы все необходимые прецеденты и внедрены новые нормы. Затем слишком часто меры, которые должны были быть «временными», позже незаметно вписываются в обычное законодательство или нормы. Даже если оно против, приученному и запуганному населению трудно собрать волю, чтобы дать отпор. Вот в чем суть.

«Непропорциональная реакция на что-то, не слишком отличающееся от обычного гриппа, который поражает нас каждый год, вопиюща», написал Агамбен в феврале. «Это похоже на то, как если бы терроризм исчерпал себя как повод для чрезвычайных мер, а изобретение эпидемии стало идеальным предлогом для их масштабирования без каких-либо ограничений».

Вы можете соглашаться или не соглашаться с оценкой Агамбена COVID-19 как «не слишком отличающегося» от гриппа. Он не эпидемиолог – опять же, и вы, вероятно, тоже. Но есть одна особенность паники, связанной с COVID-19, которая роднит ее с другими «кризисами», используемыми для оправдания «чрезвычайных» мер, и которая заключается в том, что сомнения становятся запрещенными, инакомыслие подвергается цензуре и устранению. Это устоявшаяся наука!

Возможно. Хотя есть много настоящих эпидемиологов, других ученых и врачей, которые не согласны с “устоявшейся наукой”. Попробуйте найти их хорошо продуманные аргументы в Google, Facebook или Twitter. Вы не сможете.

Каким бы ни был COVID-19, его последствия пока никоим образом не оправдывают мер, якобы предпринятых для того, чтобы его удержать. Можно понять, почему кто-то спрашивает, не является ли настоящей целью этих мер удержать нас. От чего?

В любом случае, после проигрыша Трампа ожидайте большего. Джо Байден уже не раз угрожал ввести блокировку на всей территории страны и ввести другие обязательные требования – если «эксперты» скажут, что это надо. Но отношения между предполагаемой «экспертизой» и властью правящего класса настолько запутаны, что невозможно сказать, где кончается одно и начинается другое. Неужели «эксперты» хотят запереть нас и полагаются на своих союзников во власти, которые сделают грязную работу? Или сильные мира сего используют «экспертов» для оправдания того, что они все равно хотят сделать? И то, и другое? Какая разница?

Ограниченный срок годности?

Можно с уверенностью предположить, что мало что из вышеперечисленного, если вообще что-то, окажется вне досягаемости, если или когда левые наконец достигнут полного господства. Они уже в большой степени выстроили тот режим, который хотят. Завершена ли конструкция на 70 процентов? Восемьдесят? Во всяком случае, хорошо за 50. Тот факт, что они этого достигли, более чем позволяет предположить, что их амбиции на какое-то время осуществимы. Но надолго ли? В середине прошлого века Лео Штраус предупреждал:

Теперь мы сталкиваемся с тиранией, которая несет в себе угрозу стать, благодаря «покорению природы» и, в частности, природы человека, такой, какой никогда не становилась никакая прежняя тирания: вечной и универсальной. Столкнувшись с ужасающими альтернативами, согласно которым человек или человеческое мышление должны быть коллективизированы либо одним беспощадным ударом, либо медленными и мягкими процессами, мы вынуждены задаться вопросом, как мы можем избежать этой дилеммы.

Специфический режим, о котором говорил Штраус, прожил 72 года – долгий срок для системы, столь противоположной человеческой природе, но короче, чем у многих исторических тираний. Покорение человеческой природы, о котором говорил Штраус, похоже, не получилось у коммунистической власти.

Сможет ли наш правящий класс исключить из всей системы политической власти половину или больше населения хотя бы на 27 лет, а тем более на 72 года?

Или мечта левых теперь достижима? Смогут ли токсичная смесь наркотиков, порнографии, технологий и все прочие инструменты, которые правящий класс использует для усмирения граждан и коллективизации человеческого мышления, добиться того, чего тирании прошлого века не смогли?

Если президент Трамп проиграет, мы узнаем.

Игорь Питерский

Мой перевод из A Tyranny Perpetual and Universal?

Автор – Майкл Антон, написавший в 2016-м году знаменитое эссе “Выборы как рейс 93” (о смысле этого названия см. здесь) c призывом голосовать за Трампа. Текст представляет собой расширенное и переработанное эссе из его новой книги “Ставки: Америка у точки невозврата”.

Источник