В одном направлении

Неизбежность войны

Население постепенно приучили к мысли, что прежний “мировой порядок” объективно не работает и потому настало время “сносить дом” – это чудовищное по фатальности утверждение подается как простое историческое наблюдение.

Дескать, механизм изношен. Пора менять.

Для сравнения – приводят кризис 30-х, разрешившийся войной.

Многие (не экономисты, нет; их никакой серьезный финансовый институт не позовет – не экономисты, не историки, а – как бы эту шаманскую специализацию обозначить? – консультанты) утверждают, что в случившемся кризисе капитализации мира прежние модели выхода из кризиса не работают.

Это крохотная фраза предполагает чудовищное продолжение: стало быть, нужна война.

И уж само собой делается понятно, что война с Украиной, вторжение в Донбасс – это, так сказать, рабочая неизбежность: и не хотим, да убивать приходится. Мировая модель, видите ли, барахлит.

Так вот. Все это полное вранье.

Нет никакой универсальной модели, которая сломалась. И не было таковой никогда.

Разумеется, все механизмы регулирования общества могут работать – если ими пользоваться. Нет, и ни единой минуты не было такой неизбежно патовой ситуации, когда ничего изменить нельзя, потому что изменить невозможно. Это чушь: решающую роль всегда играла обыкновенная жадность и злая воля.

Можно регулировать потребление. Можно сокращать доходы начальства. Можно зарплату Сечина отдавать в детские больницы и тем самым поправить дело в медицинской отрасли. А доходы Костина пустить на обслуживание онкобольных, которым не хватает обезболивающих. Можно дворец Патриарха отдать под дом престарелых. Это все возможно и отлично будет работать.

Важно то, что это отнюдь не популизм (как можно подумать) – но нормальное правило человеческого общежития.

Никакого “русского мира” (равно как японского, английского или марсианского) никогда не будет существовать, если в этом мире правит бесправие. Когда правит бесправие – это системное противоречие, но оно не связано с какими-то мистическим моделями, которые не работают. А связано это с тем, что бесправие не может апеллировать к праву.

Что же касается работающих/неработающих моделей – то это проверяется практикой.

Вот, убедили российское население, что запрещение продуктов питания – это разумная мера, и эта модель оболванивания отлично работает. И другие, значительно более разумные меры, могут и должны работать так же успешно.

Но пока жадные и злые будут защищать награбленное, уверяя своих нищих рабов, что объективно пришли в негодность механизмы мирового устройства, а население будет им верить – до этих пор война неизбежна.

Максим Кантор

О предощущении войны

Приходится читать о том, что люди в России не могут без войны, ментальность, мол, у них такая, а потому и власть не может на их запрос не отвечать. Ерунда, однако. Россияне войны не хотят, они ее опасаются.

Мне уже доводилось писать, что в русских пословицах и поговорках нет ни одной, которая бы войну героизировала; все они о зле, которое она несет, а не о ратной доблести и ратных подвигах. И присловье «лишь бы не было войны» о том же. И солдатские матери, увозившие своих детей из воюющих частей в Первую чеченскую, тому подтверждение. Вот к этим опасениям, а вовсе не к военной ментальности, и апеллирует власть, насаждая в населении ПРЕДОЩУЩЕНИЕ войны.

Потому что в социуме, воевать не настроенном, не наработано иных способов консолидации в мирное время, кроме военной угрозы извне. Мирное время, углубляющее социальную дифференциацию, требует согласования частных и групповых интересов, друг другу противостоящих, а механизмов такого согласования исторически не сложилось, как не возник и массовый на них запрос. И если власть содействовать их появлению не может или не хочет, она будет ради самосохранения насаждать предощущение войны.

Иного такой власти не дано.

Игорь Клямкин