Узбекистан: цена стабильности

29 марта 2015 года в Узбекистане состоялись президентские выборы. Победу на них с 90,39% голосов одержал Ислам Каримов. Серебряным призером кампании стал кандидат Акмаль Саидов, выдвинутый партией «Миллий тикланиш» («Национальное возрождение»). Он получил 3,08% голосов. Претендент от «Народно-демократической партии Узбекистана» Хотамжон Кетмонов набрал 2,92%, а Наримон Умаров, представлявший социал-демократическую партию «Адолат»  («Справедливость») – 2,05%.

Впрочем, среди политиков и экспертов, наблюдающих за развитием событий в Центральной Азии, еще до начала президентской гонки не было особых сомнений относительно того, кто ее выиграет. В среднеазиатских государствах выборы существенно отличаются от американо-европейских параметров. Они играют роль не столько конкурентной борьбы за пост главы государства, сколько символически фиксируют властный ресурс и потенциал политического лидера.

Ислам Каримов – один из рекордсменов по пребыванию во власти не только в Центральной Азии, но и на всем постсоветском пространстве. Фактически, он возглавляет Узбекистан уже четверть века. Еще в далеком 1989 году, на закате СССР, он возглавил республиканский ЦК Компартии, а в марте 1990 года на сессии Верховного Совета он был впервые избран президентом Узбекистана. В 1995 году президентские полномочия Каримова продлевались до 2000 года, а в 2002 году срок президентской каденции был продлен с пяти до семи лет. Таким образом, сегодня глава республики получает еще одну семилетку для реализации своих политических планов.

И хотя его карьера долгое время развивалась по типичному для советского времени номенклатурному пути (карьера в социалистической индустрии, республиканский Совмин, Госплан), Каримова и тогда, и сейчас нельзя было заподозрить в коммунистической ортодоксии. Он пришел на капитанский мостик на фоне распада единого союзного государства и по горячим следам, так называемого, «узбекского дела» (которое Москва рассматривала, как часть борьбы с коррупцией и взяточничеством). Каримов быстро совершил трансформацию из «интернационалиста» в национального лидера. Впоследствии, уже в качестве президента, он будет трактовать «узбекское дело», репрессивную политику центра по подавлению республиканской самостоятельности.

Свое восхождение на узбекский Олимп Каримов начал и на фоне религиозного возрождения. Для Узбекистана (игравшего роль своеобразной «исламской витрины» СССР) это было особенно важно. В феврале 1989 года именно здесь произошла смена муфтия лояльного властям Духовного управления мусульман Средней Азии (САДУМ) под давлением общественности. Для Каримова это было одним из «формирующих» впечатлений. В 1992 году бывший первый секретарь республиканского ЦК совершит хадж в Мекку. Тем не менее, борьба с «несистемным исламом» станет для него одним из важнейших политических приоритетов.

В отличие от соседнего Таджикистана, узбекские власти в начале 1990-х годов сумели предотвратить полномасштабную гражданскую войну. В отличие от Кыргызстана, в Узбекистане не было революций и этнических погромов (подобных тому, что случился в Оше в 2010 году). Наряду с пресловутым административным ресурсом  и авторитарными поползновениями у узбекского президента есть реально работающий политический козырь – стабильность, как и ресурс собственной популярности (что признают и оппоненты режима).

Ислам Каримов сумел заслужить уважение и на Западе, и на Востоке своей многовекторной внешней политикой. В 1990-х – начале 2000-х Ташкент стремился к большей самостоятельности от российского фактора. И появление Узбекистана в рядах ГУУАМ, и активное сотрудничество с США не было случайностью. Однако события  2005 года в Андижане противопоставили Ташкент Западу, хотя до открытой конфронтации дело не дошло. При этом Каримов пытался не сводить дело к двухцветной картинке, и первой страной, в которую он нанес свой первый визит после андижанской трагедии, стал Китай. И сегодня Пекин – важный партнер Ташкента. В целом же постсоветский Узбекистан предпочитал, во-первых, блюсти свой интерес, а, во-вторых, ориентироваться  на двусторонний формат, а не на интеграционные проекты. Этим объясняются все колебания Ташкента по поводу участия в ОДКБ и возможных перспектив взаимодействия с ЕАЭС.

Невозможно сбрасывать со счетов и экономический потенциал Узбекистана, богатого природными ресурсами (прежде всего, золотом, медью, ураном) и являющегося одним их ведущих в мире производителей хлопка. В последние 4 года рост ВВП в республике составил порядка 8%.

Однако, как это часто бывает и не только в политике, недостатки системы – продолжение ее достоинств. И нынешний Узбекистан имеет немало уязвимых мест. Политически оправданная борьба с радикальным исламизмом и джихадизмом привела к сжиманию любой оппозиции (включая светскую и умеренную исламскую). Будучи третьей по численности населения страной постсоветского пространства (после РФ и Украины), Узбекистан на фоне неразвитой социальной инфраструктуры и перенаселения, испытывает такие вызовы, как бедность, безработица и эмиграция (в той же России самое многочисленное иммигрантское сообщество – узбеки).

Естественно, влияет на положение дел в стране и региональная ситуация (нестабильность в соседних странах – Таджикистане, Кыргызстане, Афганистане). И последнее (по порядку, но не по важности) возраст первого лица страны. Исламу Каримову уже 77! И вопрос о том, кто станет его преемником, фактически не обсуждается. Система выстроена вокруг первого лица и далеко не факт, что она будет столь же эффективно работать (пусть и с известными издержками) при гипотетическом преемнике.

Таким образом, победа Каримова лишь фиксирует тот тренд, который обозначился в республике после распада СССР. Статус-кво сохраняется, но многие проблемы системно не решаются, как это не делалось год, два и пять назад. Непраздный вопрос, что помимо личного фактора узбекского лидера сможет укрепить республиканскую (а с ней и региональную) стабильность.

Сергей Маркедонов, доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики Российского государственного гуманитарного университета
blogs.voanews.com