Университет Дьюка отказывается от равенства

То, что некогда с гордостью возвещалось под звуки фанфар и развевающиеся знамена в университете Дьюка, ныне отменяется украдкой, под покровом ночи.

Photo by Charles Givens on Unsplash

Идея равенства – эта дерзкая, революционная концепция, стремительно набиравшая силу и внушавшая трепет устоявшемуся порядку корпораций и академических институтов, – уходит не с громом победных салютов, а с жалким всхлипом.

Среди множества правительственных учреждений, университетов и корпораций, которые ныне отступают от доктрины вокизма, оказался и мой бывший работодатель. В 2021 году система здравоохранения Университета Дьюка омрачила свою репутацию союзом с идеологией DEI/Woke, провозгласив верность так называемой «справедливости в отношении здоровья». Согласно официальному заявлению, отныне ресурсы Дьюка будут направлены на устранение различий в групповых исходах – неравенства, которое, по их утверждению, проистекает из имплицитной предвзятости, то есть из неосознанного расизма.

Как и многие корпорации, Дьюк с готовностью принял идеологию DEI, когда та была в моде. Но это было увлечение вчерашнего дня. Сегодня, когда DEI стало политическим бременем, её присутствие в стенах Дьюка оказалось столь же мимолётным, как и злополучный Антирасистский исследовательский центр Ибрама X. Кенди в Бостонском университете. Любовный роман университета с идеей равенства завершился так же стремительно, как и начался – без церемоний, без извинений. Год назад, после того как меня с позором изгнали за то, что я осмелился усомниться в справедливости новых догм, я произнёс в своей прощальной речи: «Я не стану обманутым, не скроюсь в молчании и не уступлю трусости – перед этой тюльпановой лихорадкой равенства, которая неизбежно рухнет».

И вот – она рухнула. Без предупреждения, без объявлений, в тишине университет Дьюка переписал свою устаревшую Клятву 2021 года, тайно заменив её новой – Клятвой 2025-го. В ней не осталось ни слова о равенстве, некогда воспеваемом, а ныне ставшем чем-то почти постыдным. Из текста бесследно исчезло и прежнее утверждение о том, что «расизм – это кризис общественного здоровья». Это положение также было отринуло – будто его и не было.
А как же старый знакомец – неявная предвзятость? Этот фантом, столь часто призываемый, теперь даже не упомянут.

Переделанная Клятва больше не отражает своей первоначальной цели – добиться не равных возможностей, а принудительного равенства в результатах. Так в чём же теперь её смысл? Когда из неё вычищено само основание её существования, разве не пришло время вернуться к нормальной работе – к тем делам, что были так грубо прерваны обиженными жалобщиками, не удовлетворёнными собственной идентичностью и жаждущими компенсации за обиду, которую им никто не наносил?

Циники, быть может, скажут, что Дьюк всего лишь принуждён к внешнему согласию, тогда как внутренне продолжает упорствовать – мол, делает вид, но остаётся при своём. Но можно ли всерьёз говорить о возвращении к пятилеткам и лозунгам после того, как прочитал «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына?

Разочарование в DEI стало повсеместным и устойчивым, несмотря на неослабевающий идеологический нажим. Эта система не работает. Она дорога, она разъединяет, она превращает рабочие коллективы в арены для «сессий борьбы». Это институционализированная дискриминация, это современная версия красной гвардии – и, в конечном счёте, это плевок в лицо меритократии.

Разве не вздохнули мы с облегчением, когда ядерный заряд, заложенный в фундамент DEI, наконец оказался под ударом? Решение по делу «Студенты за справедливое поступление против Гарварда» и единогласный вердикт в деле Эймса стали поворотными точками. Судья Кларенс Томас дал понять недвусмысленно: если сторонники DEI надеялись, что эти решения не коснутся их программ, – они глубоко заблуждались. Не только Верховный суд отказался поддержать эту идеологию, но и представители исполнительной власти заявили прямо: DEI – это аморальная, дискриминационная и противозаконная практика.

Неужели Дьюк исключил принцип равенства из своей Клятвы потому, что теперь искренне верит: равенство отдельных личностей в обществе важнее, чем искусственно навязанное равенство между группами? Если это действительно так – если произошло подлинное переосмысление, – не пора ли услышать от университета открытое исповедание веры, о котором свидетельствует его Клятва?

Но если Дьюк лишь следует модным веяниям и делает то, что сейчас требуется, значит, ему не хватает смелости в своих убеждениях – он всего лишь пешка в игре солнечного света. Неужели университет боится потерять федеральные дотации больше, чем дорожит правдой и принципами? Если это так, то такая двуличность и трусость говорят о нем куда больше, чем любые слова.

Я потерял работу и пережил болезненные разрывы отношений ради того, чтобы остаться верным своим убеждениям. Если Дьюк по-прежнему остается приверженцем равенства – признайте это открыто и приведите Клятву в соответствие с вашими внутренними убеждениями. Но если университет прошёл свой дамасский путь и изменил взгляд – скажите об этом честно. Как долго вы собираетесь колебаться между двумя мнениями? Нельзя усидеть сразу на двух стульях.

Самая дерзкая цель, самое свободное высказывание и самая облагораживающая аксиома, когда-либо провозглашённые нашей нацией, были одновременно и самыми радикальными, и прогрессивными:
«Мы считаем эти истины самоочевидными, что все люди созданы равными».

Лучшего принципа нам не придумать. Как говорил Бенджамин Франклин, американскому народу была дарована республика – если мы сумеем её сохранить.
И защита этой республики начинается с признания простой истины: люди равны, а группы – нет.

Счастливого 4 июля всем вам!

Источник

Перевод Рины Марчук