Украденные БТРы

Узи Ландау вспоминает о Войне Судного дня.

Когда началась война, я учился в США — делал докторат в Массачусетском технологическом институте (один из нескольких ведущих вузов Америки и всего мира. — Прим. переводчика). В годы, предшествующие учебе, я был комвзвода во второй роте (“Бет”) 71-го батальона десантной бригады. Командовал ротой Узи Эйлат. В течение короткого времени также исполнял обязанности зам. командира первой роты у Гиоры Равива (да будет благословенна его память).

Прекрасно помню день, когда началась война. Утром Судного дня в моем доме зазвонил телефон. Трубку я брать не стал, так как не отвечаю в Судный день на звонки. Однако они настойчиво продолжались. Я подошел к телефону. Звонила моя хорошая подруга, которая сказала: началась война, арабы наступают.

Первая реакция — подобного не может быть, это просто невозможно. Мы отправились в синагогу, где информация о начале войны подтвердилась. На этом этапе все были уверены, что ЦАХАЛ одержит убедительную победу буквально за пару дней.

На исходе Судного дня я позвонил в наше посольство в Вашингтоне и попросил к телефону военного атташе Моту Гура (в апреле 1974 года он стал начальником генштаба, сменив Давида Элазара. — Здесь и далее прим. переводчика). В свое время Мота являлся моим комбригом, и мы были хорошо знакомы. В итоге я оставил сообщение, что живу в Бостоне и — если понадоблюсь — немедленно вылечу в Израиль. И получил ответ: “Пока в этом нет необходимости”.

В итоге я решил не ждать, т.к. чувствовал, что просто не могу наблюдать за происходящим со стороны. Был куплен билет, собран небольшой чемодан, после чего я попрощался с женой Наоми, сыном Гиорой и дочкой Михаль, которой исполнился всего лишь месяц. Через два часа я сидел в самолете на Нью-Йорк, а затем пересел на израильский рейс.

Мой отец Хаим встречал меня у трапа самолета (Хаим Ландау — один из командиров ЭЦЕЛ, в дальнейшем в течение многих лет депутат кнессета от предшественницы нынешнего “Ликуда” партии “Херут”, затем министр в правительстве Менахема Бегина. — Прим. переводчика). На вопрос, какова обстановка, он ответил на идиш: “Шлэхт (плохо). Но мы их полностью разгромим. (На самом деле он сказал: “нидфок отам ад а-соф” — что-то типа “оттрахаем их по полной программе”.) Твой батальон в Рефидим (база в центральной части Синайского полуострова), готовится к форсированию Суэцкого канала”. Мой отец, член Комиссии кнессета по иностранным делам и обороне, был неисправимым оптимистом.

Я вернулся в свою роту вовремя. Операция по форсированию канала началась через два дня.

В свое время наш батальон сыграл важнейшую роль в освобождении Иерусалима в 1967-м, а затем вынес на своих плечах тяжесть Войны на истощение, сражаясь как на Суэцком канале, так и в “Стране погонь” — Иорданской долине, где ЦАХАЛ противостоял палестинским террористам, а иногда и армии Хашимитского королевства.

Была поставлена задача создать и расширить плацдарм на африканском берегу канала. Проблема заключалась в том, что у батальона не было ЗАХЛАМов (ивритская аббревиатура — “полугусеничный БТР”, М-3 американского производства, с открытым кузовом, в котором осуществляется перевозка людей) и нам просто не на чем было добраться до канала.

На войне как на войне — надо было срочно найти решение. Комбат, Дан Зив, отправил командира штабной роты Ханана за БТРами с приказанием без машин не возвращаться.

Когда командир отдает приказ, подчиненные его выполняют. Ханан посадил в кузов грузовика всех водителей БТРов и поехал на поиски машин. Надо сказать, что находчивость и умение всегда находить выход из непростых ситуаций были отличительными качествами Ханана (прозвище Рыжий). Очень скоро он увидел колонну новеньких ЗАХЛАМов, только что выехавших со склада. Недолго думая, комроты приказал водителям БТРов повернуть в другую сторону и обратился к ним со следующими словами: “Сегодня ЦАХАЛ форсирует канал. У вас очень мало шансов вернуться живыми. Кто боится — не обязан участвовать в этой операции и может выйти из БТРа”.

Все водители вышли, за исключением одного. Он отказался отдавать машину, так как “расписался в ее получении на складе”, и отправился вместе с нами. Так мы обзавелись 20-ю БТРами, украденными у… ЦАХАЛа. Наши водители быстро заняли места оставивших машины, завели их и скрылись в пыли Синая.

Мы очень медленно двинулись в сторону канала. Дорога была трудной. В противоположном направлении непрерывно шли колонны с эвакуируемыми ранеными. Посреди дороги БТР загрузили лодками, на которых, собственно, и планировалось форсирование. Их пришлось положить прямо на сидевших в кузове солдат, после чего те, кому не хватило места, расположились сверху на лодках. Кроме лодок, в каждом БТРе было по 20 человек, хотя машины подобного типа рассчитаны на 12 пехотинцев. Теснота была ужасной. Я и взводный сержант проделали всю дорогу на подножке кабины и переднем крыле.

Вскоре мы оказались в зоне боевых действий. Несмотря на ночь, вокруг было светло из-за горящей техники. Начались обстрелы. Во время одного из них погиб отважный боец Давид Ваза из кибуца Эйн-Харод.

На последнем километре перед каналом снова стало тихо. Больше не было горящих машин, и мы продолжали движение в темноте. Тишина встретила нас и по прибытии к берегу. Бойцы спецназа ВМФ ждали, чтобы завести моторы лодок.

Под утро произошли первые столкновения с египтянами по другую сторону канала. День был тихим, но уже ночью начались мощнейшие артиллеристские обстрелы.

Мы форсировали канал.

До сих пор не могу забыть голос Голды Меир во время ее выступления в кнессете, транслировавшегося по радио: “Израильские силы действуют за линией фронта противника”.

Перевод Давида Шарпа, “Новости недели” — “Континент”

.
.
.