КОНТИНЕНТ - Новости и аналитика актуальных событий в мире, мнения и комментарии экспертов и обозревателей
Заметка Уинстона Маршалла в The Free Press о ситуации в Ливане.
Photo by Resource Database on Unsplash
«Вы из Европы? Ах, Гитлер!» – молодой исламист, которому, похоже, не было и двадцати пяти, показал мне два больших пальца вверх и улыбнулся.
«Ты любишь Гитлера?» – спросил я, ошеломлённый. В своём тёмно-зелёном камуфляже и с жидкой бородкой он походил скорее на кубинского революционера, чем на боевика «Хезболлы». Его товарищ рядом имел те же черты лица и усы, как у Че Гевары.
«Да, конечно. Он убивал яхудов. А ты, ты любишь Гитлера?»
Такого вопроса мне ещё никогда не задавали. Лучше не раскрывать, что фюрер уничтожил значительную часть моей семьи именно за то, что они были яхудами. В конце концов, я находился на территории этого парня.
«Ну, Гитлер пытался вторгнуться в мою страну. Я не в восторге».
Под «моей страной» подразумевалась Англия, которая вдруг показалась вдвое дальше, чем на самом деле.
Мы были в глубине шиитских земель Ливана – в 54 милях от Бейрута, в городе Баальбеке, в мечети, известной как святилище Саиды Хавлы, всего в 20 милях от сирийской границы. Это шиитская святыня, украшенная портретами покойного лидера «Хезболлы» Хассана Насраллы. На стене мечети висела репродукция ренессансной картины, изображающей, как мусульманские войска убивают крестоносца.
Но когда-то Баальбек был известен как Гелиополис – именно так назвал его Александр Великий примерно за 330 лет до Рождества Христова – и он является местом, где сохранились одни из лучших в мире римских руин. Над нашими головами к небесам вздымались храмы Юпитера, Вакха и Венеры. Они пережили арабские завоевания VII века, но едва уцелели во всём, что последовало потом.
Об этой истории никто не думает, когда речь заходит о современном Ливане, нарезанном из обломков Османской империи после Первой мировой войны – пёстром сектантском лоскутном одеяле мусульман и христиан, которое Лига Наций под французским мандатом сшила воедино с большим трудом. Но здесь полно финикийских портов, византийских базилик, замков крестоносцев и крупнейшего после Рима Цирка Максима. Его наследие глубже, чем у большинства мест на Ближнем Востоке, кроме Святой земли.
Я вел репортажи из Израиля двумя месяцами ранее, во время операции «Восстающий Лев», когда Израиль атаковал «голову осьминога», как он называет Иран, после месяцев войны с его многочисленными прокси, главным из которых была «Хезболла». Я смотрел с севера Израиля через границу в Южный Ливан и видел, как здание за зданием обращалось в пыль. Но теперь, оказавшись там, я понял: несмотря на великое поражение «Хезболлы» в той войне, сообщения о её исчезновении были преждевременными. Я был наивен, полагая, что она исчезла.
Моя встреча с самоуверенным джихадистом стала наглядной демонстрацией того, насколько неизбежным остаётся присутствие «Хезболлы» – как буквальное, так и идеологическое.
В какой-то момент я заметил, как его взгляд скользнул вниз к кресту на моей шее.
«Я христианин», – подтвердил я.
Он усмехнулся: «У нас общий враг. Мы вместе против яхудов».
***
Ливан может быть страной, но не очевидно, что он является нацией. Треть населения – шииты, треть – сунниты, треть – христиане, плюс несколько заметных меньшинств, таких как друзы. Ливан всегда представлял собой шаткое смешение сил, но с подъёмом «Хезболлы» при поддержке Ирана возникло «государство в государстве». Это превратило Ливан – страдающий от политического, энергетического, валютного и мусорного кризисов – в несостоявшееся государство по большинству показателей.
Я беседую с этим джихадистом в особенно опасный момент: Ливан балансирует на грани второй гражданской войны.
В центре конфликта – судьба «Хезболлы», которая управляет значительной частью трёх шиитских регионов страны, включая южную приграничную зону с Израилем.
В начале августа правительство поручило Ливанским вооружённым силам (LAF) разработать план по разоружению террористической группировки к концу лета. Суннитский премьер-министр Наваф Салам и маронитский христианский президент Жозеф Аун намерены лишить шиитских боевиков оружия к концу 2025 года. В дальнейшем они рассчитывают установить государственную монополию на вооружённые силы.
Это произошло под интенсивным давлением США и в рамках предложения, предусматривающего поэтапный процесс разоружения в обмен на прекращение атак Израиля и вывод войск из пяти оккупированных приграничных районов на юге – территорий, занятых с тех пор, как «Хезболла» 8 октября 2023 года начала войну против Израиля в солидарность с ХАМАСом.
На кону стоят серьёзные «пряники».
Государства Персидского залива – Кувейт, Саудовская Аравия и Объединённые Арабские Эмираты – теперь тоже предлагают разделённой стране финансовую помощь в случае разоружения милиции. В перспективе – гигантское новое посольство США. И буквально на этой неделе премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху заявил: «Израиль готов поддержать Ливан в его усилиях по разоружению “Хезболлы”» и что «Израиль примет ответные меры, включая поэтапное сокращение присутствия [Армии обороны Израиля] в координации с возглавляемым США механизмом безопасности».
Но как разоружить «Хезболлу» без вооружённого конфликта – трудно даже представить.
Правительство уже обещало сделать это раньше, но до дела так и не дошло. Отчасти потому, что начиная с момента своего образования в 1982 году «Хезболла» получала сотни миллионов долларов финансирования и оружия от иранского режима. К 2018 году эта сумма достигала примерно 700 миллионов долларов ежегодно. Бюджет Ливанских вооружённых сил (LAF) также может исчисляться сотнями миллионов, но они хронически отстают.
Помимо управления обширной международной сетью по наркотрафику и отмыванию денег и обладания, до недавнего времени, арсеналом из более чем 150 000 снарядов и милицией, численность которой превышала армии большинства европейских стран, «Хезболла» также функционирует как политическая партия, которая в данный момент занимает 15 из 128 мест в парламенте и контролирует два министерских поста.
Но, возможно, теперь ситуация иная. Как сказал мне один местный житель в Тире: «До 7 октября “Хезболла” была как Сильвестр Сталлоне. А теперь она как Шакира: маленькая и скромная».
По данным ЦАХАЛ, в ходе войны было уничтожено не менее 2 500 боевиков «Хезболлы». Израиль утверждает, что поразил более 12 500 целей «Хезболлы», включая 1 600 командных центров и 1 000 складов вооружения.
Знаменитый заговор с пейджерами в сентябре 2024 года унес жизни до 30 их боевиков. Их покровители в Тегеране, в Иране, понесли колоссальные потери в ходе так называемой 12-дневной войны в июне. А с распадом режима Асада в Сирии в декабре исчез и сухопутный коридор для снабжения из Ирана.
Возможно, впервые за десятилетия милиция «Хезболлы» меньше по численности, чем армия Ливана.
И всё же «Хезболла» отнюдь не трепещет.
«Хезболла» немедленно отреагировала на августовское заявление правительства о разоружении. Их шиитский союзник «Харакат Амаль», другая крупная шиитская политическая партия, присоединился к ним и объявил, что это решение является «тяжким грехом» и что они будут «относиться к нему так, будто его не существует».
15 августа преемник Насраллы, Наим Кассем, выступил с телеобращением из неизвестного места. Он предупредил, что у Ливана «не будет жизни», если государство выступит против них.
Что касается моего знакомого джихадиста: мы обсудили новость о том, что ливанское правительство собирается разоружить «Хезболлу». Или хотя бы попытаться. «Мы спрячем наше оружие. Нам придётся. Иначе они отнимут нашу землю. Сионисты отнимут нашу землю. Америка отнимет нашу землю. Они убьют нас, как Джулани убивает христиан и друзов».
***
Влияние «Хезболлы» в Ливане ощущается буквально физически, когда едешь на юг от Сайдона к крупнейшему южному городу Тиру: каждые десять метров вдоль шоссе развевается жёлто-зелёный флаг «Хезболлы». В центре – символ винтовки, пронзающей небо. Здесь чувствуется атмосфера военной готовности. Символика «Харакат Амаль» также украшает пыльные дороги, как и флаги иранского режима. Когда мы ехали дальше, меня окутывало ощущение мрака.
По всему югу Ливана, как и в долине Бекаа севернее, развешаны портреты мучеников – недавних и давних. Они соседствуют с изображениями верховного лидера Ирана аятоллы Хаменеи, покойного лидера ХАМАСа Яхьи Синвара и, конечно же, Насраллы в его чёрной имаме. Этот традиционный головной убор носили, чтобы подчеркнуть его статус сайида – потомка пророка Мухаммеда через его внука Хусейна ибн Али. Это живой символ узла, связывающего политику и метафизику «Хезболлы».
Их идеология, изложенная в манифесте «Хезболлы» 1985 года под названием «Открытое письмо», представляет их борьбу как глобальную исламскую: «Мы – умма, связанная с мусульманами всего мира». Среди их целей – расширение исламского государства, установленного в Иране аятоллой Хомейни, которого они называют своим «единственным лидером, мудрым и справедливым»; уничтожение Запада – «мы боремся с мерзостью и вырвем её с корнем, её первоистоки, которыми являются США»; и ликвидация Израиля – «наша борьба закончится лишь тогда, когда это образование будет стерто с лица земли».
Их манифест 2009 года отошёл от прямых упоминаний исламского государства, принял более привычный политический язык в отношении роли в Ливане и заменил манихейскую риторику исламской борьбы с западной «мерзостью» языком сопротивления «гегемонии». При этом они сохранили свою фундаментальную враждебность к Израилю, называя его «вечной угрозой Ливану». Они продолжили разделять революционные амбиции со своими покровителями в Тегеране, сохраняли приверженность вооружённой борьбе палестинских союзников и преданность идее мученичества.
Бесконечные портреты погибших боевиков «Хезболлы», развешанные по всей шиитской территории, как бы намекают: участие почти наверняка означает смерть. Так, Хашем Сафиэддин, двоюродный брат Насраллы и его вероятный преемник, был убит в результате израильского авиаудара ещё в прошлом октябре, прежде чем смог занять лидерский пост. Но эти постеры служат стимулом, а не предостережением. Возвышение мученичества – центральное убеждение, один из ключей их долговечности.
«Я отдаю своё время “Хезболле”. Я отдаю свои деньги “Хезболле”. Я отдаю свою кровь “Хезболле”» – хвастливо произнёс мой косматый молодой хозяин в мечети Баальбека, ткнув сначала в запястье, затем в сердце.
«Что важнее – “Хезболла” или ислам?» – спросил я его.
«Они одно и то же. “Хезболла” – это ислам. Это…» – он посмотрел на друга, подыскивая английское слово, потом на меня. – «Вера?»
«Да. И политика. Это всё».
***
Я продолжал думать об этом молодом бойце уже через несколько дней после того, как покинул Ливан. После визита в Бейрут, город, некогда называвшийся «Парижем Ближнего Востока». После встречи с христианским старейшиной, который сказал мне, что быть «про-израильским» – худшее, что можно услышать в Ливане. После возвращения в Лондон.
Верите или нет, я почувствовал печаль за джихадиста в мечети Баальбека. Его мировоззрение было почти полностью противоположно моему. Для него «хорошие парни» – это Насралла, Асад, Хаменеи и Гитлер. «Плохие» – Дональд Трамп, евреи и Джулани. Только по Джулани, возможно, мы могли бы найти какую-то общую точку зрения.
Его глаза были затуманены делирием его культа. Редко в жизни я сталкивался с человеком, полностью охваченным злом. Как вообще можно предложить золотой мост примирения культу, который одержим борьбой и мученичеством? Вот тот невозможный вопрос, на который Ливан должен найти ответ.
Но я сторонник школы Александра Солженицына. Линия между добром и злом проходит через сердце каждого человека. Если бы я вырос в том же окружении, что и этот джихадист, был бы я другим? «Боже, спаси его», – подумал я, поворачиваясь, чтобы уйти.
Эта рассылка с самыми интересными материалами с нашего сайта. Она приходит к вам на e-mail каждый день по утрам.