Товарищ Сталин был большой ученый…

Волей-неволей 22 июня каждого года поверяешь днем начала Великой Отечественной войны. Боже, Боже, почему мы (ну, не я лично, не Вы, не он, а вот так собирательно, как привыкли говорить о своей стране, народе, власти, почему-то приобщая себя к ней), почему мы начали вдруг воспринимать ту войну как некое победное шествие, как сплошную триумфальную реляцию, а не как жуткую, страшную трагедию, как разгул смерти, когда уберечься от нее было уделом лишь счастливцев, баловней судьбы, как разгул голода, каждодневного страдания каждого человека?! Да 28 миллионов убитых (только убитых, а не покалеченных, не умерших от ран в самые первые годы после войны!), разве эта жуткая цифра не вопиет о той войне именно как о трагедии, и только трагедии, никак по-другому?

Родившийся в годы войны, я помню калек той бойни во второй половине 40-х, когда их еще не сселили на задворки мирной жизни. Свердловск (нынешний Екатеринбург), Уралмаш. Я пятилетний иду с бабушкой куда-то вдоль чугунной изгороди сквера на задах заводского дома культуры. Они сидят тесным рядом вдоль всей изгороди, от начала до конца. Обожженные, безглазые, безногие, безрукие, на подшипниковых колясках, на кусках мешковины, просто на пыльной траве, выбивающейся к деревянному тротуару из-за ограды сквера. Танкисты, летчики, пехотинцы… Мы с бабушкой подаем им: копейка, копейка, три копейки, снова копейка. На последних горсти мелочи, что была припасена заранее, уже не хватает. Немного позднее, когда мы переехали в другой дом, около которого стояла «американка» – питейное заведение, где продавали водку в разлив, я увижу, куда относились эти наши медные, поданные у изгороди. В теплое время года все зеленые лоскутки земли вокруг дома были усеяны напившимися до потери сознания калеками в обносившихся до решета, до дыр, заплатанных-переплатанных гимнастерках, у кого и с дырочками на груди от давно проданных орденов.

И вот что, мы стосковались по этим картинам, снова хотим видеть их на своих улицах? Покалеченные войной (не говорю сейчас об убитых) уже прибывали к нам в мирную жизнь из Чечни, прибывают сейчас из Донбасса, тихо сидят по квартирам, а вернее, их воя и крика, замурованного в клетушках наших тесных квартир, мы просто не слышим. Хотим услышать? Хотим, чтобы он выплеснулся на улицы наших разрушенных городов, жаждем этих калечных толп на лоне изуродованной взрывами природы, а то, может, сами хотим трясти культяпками, мочиться, крича от боли, из оттяпанного осколком елдака?

А иначе как объяснить эту день ото дня все более нагнетающуюся истерию с именем Сталина? Он победил, он победил, стоит крик в ориентированных провластно изданиях. Он создал промышленность, он дал стране атомную бомбу! Какой страшной ценой был побежден фашизм, известно. Какой ценой была создана промышленность, известно (прошло сто лет без пятнадцати со времен коллективизации, а сельское хозяйство так и не восстановилось). А так ли уж нужна нам была бы атомная бомба, если бы во главе страны стоял не он, не великий Иосиф Сталин? Наверняка сказать невозможно, сослагательное наклонение – самое скверное применительно к истории, но существует среди специалистов мнение: если бы не агрессивная международная политика Коминтерна, направляемая лично Сталиным, никакого Гитлера во власти в Германии не было бы. Помню, еще в 70-е гг. мы с моим давно покойным, к сожалению, другом, замечательным писателем Александром Филипповичем пришли именно к такому мнению. Косвенным образом помогла нам прийти к нему книга А. Корнева «От Носке до Гитлера», выпущенная издательством «Советская литература» в 1934 г. Хотя ничего о Сталине там не было, через портреты фашистских вождей прочитывалось многое в устройстве нашей, родной власти. Недаром уже в 37-м году книга была запрещена (Н. Корнев – наверняка псевдоним, современные исследователи склонны полагать, что за ним скрылся такой Марк Гельфанд, литератор-рапповец, журналист-международник, сотрудник НКВД, покончивший с собой в 1950 г. во время борьбы с космополитизмом).

Сталин – это война. Сталин – это кровь и страдания. Сталин – это непрекращающаяся трагедия нашей страны в течение всех лет, что он был у власти. И не восклицайте: а вот если бы не Сталин, то Троцкий или какой-нибудь Зиновьев, а то еще Свердлов, если бы не умер в 1918-м. Не правили страной ни Свердлов, ни Зиновьев, ни Троцкий. Правил Сталин. И в основании всего того трагического, что произошло с Россией после начала 20-х гг. – его имя. Ничье другое. Его.

И вот, будто в продолжение сталинских времен, сталинской политики, нынешняя российская власть пугает мир новыми ракетами, новыми танками, да и возможностью применения ядерного оружия. Зачем? Что за цель? Шантаж? Вправду? А мы счастливы, да? Мы млеем от нашего величия? Мы готовы… что мы готовы? Испепелиться? А не испепелиться, так медленно подыхать, кровоточа из всех отверстий, от последствий радиации? Превратившись при этом в абсолютных рабов тех, кто в количестве нескольких десятков тысяч на всю страну отсидится в своих бункерах под земной толщей?

Такие светлые чувства владеют мной в этот день, 22 июня 2015 года.

Ваш,
Анатолий Курчаткин

Источник