Тесна история

Из архива «Континента»

«Аракчеев: свидетельства современников»
Россия в мемуарах
М. «Новое литературное обозрение». 488 стр. 2000.
ISDN 5-86793-107-2

Граф Алексей Андреевич Аракчеев – одна из самых неоднозначных фигур пушкинской эпохи. Великий поэт язвил Аракчеева презрительными эпиграммами, просвещенные современники наперебой бичевали графа. Затем раздались  поздние, но зато весьма дружные «проклятия интеллигенции», в первых рядах которой был Герцен.

Широким кругам любителей отечественной истории Аракчеев известен в основном устройством и организацией военных поселений – по сути первой – неудачной и неудавшейся – реорганизацией российской армии. По свидетельству некоторых современников это была попытка создания альтернативной армии, полностью огражденной от существующего корпуса офицеров Гвардии Его Императорского Величества, которая находились тогда под влиянием масонства – членов этого тайного ордена Александр I весьма опасался

Аракчеев был доверенным лицом двух Императоров – Павла I и Александра I.

После восстания Декабристов, уже при Николае I, Аракчеев оказался в немилости, был отставлен от дел Государственного Совета, Комитета Министров и императорской канцелярии.

Таким образом, четверть века граф Аракчеев пользовался колоссальной, неограниченной властью, и практически по собственному разумению управлял Россией.

Тщательно собранные, снабженные исчерпывающими комментариями мемуары современников Аракчеева представляются крайне важными и с познавательной, и с исторической точек зрения. Аракчеев работал ежедневно с 4-х утра до 8-ми вечера.

Граф постоянно  проверял наличие и использование личных вещей своих многочисленный крепостных, следил с часами в руках за точностью подъема занавесок на окнах в женской части военно-поселенческих казарм. Граф Аракчеев – создатель и куратор отечественной артиллерии, стрелявшей по Парижу при взятии французской столицы союзными войсками. Аракчеев был генерал-квартирмейстером, а затем  военным министром, и практически один отвечал в бескрайней Империи за все и за вся.

Кстати, в Париж – по легенде – первым вошел именно Ростовский мушкетерский полк, носивший имя Аракчеева.

К Аракчееву в Грузино – в его имение на Волхове, напоминающие – по свидетельству современников – и постройками и суверенностью – Ватикан, приезжали ни только порученцы, но туда  регулярно приезжал сам Александр I, из личных вещей которого Аракчеев создал в своем имении музей.

Косвенными, осторожными и постепенными мерами, умными законодательствами, меняющими людские взаимоотношения и даже права собственности  в России можно изменить многое, за исключением одного – самодовлеющего количества чиновников.

В очередной раз убеждаешься в безусловной верности определения, данного Достоевским: «Умножение чиновников, в сущности, составляет все наши реформы».

В России чиновничьи эпохи сменяют друг друга, и поэтому деятельность Аракчеева – этого чиновника из чиновников – приобретает и современную подсветку.

Более поздние российские преобразователи искали, да   по сей день  все ломают головы – как приучить сограждан к повседневному рутинному труду.

Первым и всего успешнее этого достиг именно Аракчеев – прямыми и грубыми воскресными порками.

Именно благодаря Аракчееву военные поселенцы стали обметать паутину в углах своих новых домов, стали сами прокладывать шоссейные дороги, стали следили за чистотой, и за теплом (!) в собственных домах, и даже стали соблюдать, соответствующее положению, разноцветье подкладок военно-поселенческих шинелей.

Для параллельного жизнеописания графа, проходившего всю жизнь в поношенном артиллерийском мундире, будущий историк, вполне возможно выберет недавнего диктатора, более всего любившего носить старый френч и поношенные туфли.

Тесен, господа, не только мир, но и тесна история.

Побывав недавно на Бородинском поле, подумалось мне – вот здесь Ермолов был ранен картечью в горло, позже Ермолова с присвоением генерал-майорского звания поздравил Аракчеев, и тому же Ермолову Аракчеев доверительно сказал потом:

«Много ляжет на меня незаслуженных проклятий».

К Ермолову же на Кавказ был сослан сын Аракчеева – Шумский, который, кстати, вовсе не был сыном графа.

«В крестьянской избе всегда пахнет дымом» – с горечью заметил Аракчеев по поводу того, что наложница обманула его, – Шумский по рождению был крепостным.

Но подозрительнейший и проницательный хозяин России, судя по всему, пожелал на сей раз быть обманутым. Псевдосын, ради дворянства которого служака Аракчеев нарушил закон и купил фальшивые родовые литовские бумаги, все-таки спился и пропал.

Скотина Шумский жрал в театре арбуз,  горстью доставая мякоть,  отправлял ее в рот, а когда выел сладкую сердцевину, то надел выеденный арбуз на лысую голову сидящего впереди купца, со словами: – «Старичок, вот тебе паричок!».

Этим проступком «дворянин» Шумский переполнил чашу Высочайшего терпения и по суду был сослан на Кавказ.

На Чеченскую войну!

«Кому зима арак и пунш голубоглазый…

…Кому соленых звезд жестокие приказы в избушку дымную перенести дано…»

Странные сближения в строфе Мандельштама – тюркской корень фамилии графа, и приказы, воплощающие то исторические, и химерические повеления двух Всероссийских Императоров, которые выполнялись исключительно благодаря железной воле Аракчеева. На месте убогих изб вырастали на Новгородской земле стройные ряды казарм «городского типа»…

Удивительная, странная, многогранная фигура всесильного «временщика» –  всевластие которого растянулось на целую эпоху – Аракчеев, доселе знакомый массовому читателю разве что по очерняющим его образ абзацам школьных учебников, сохраняющих еще коммунистический душок, встает работоспособным, обязательным, снисходительным и любезным, а главное дельным – государственным деятелем, на славу протрудившимся на благо Отечества.

В 1833 году Аракчеев внес в Заемный банк 50 тысяч рублей, с тем, чтобы через 101 год со дня смерти Императора Александра I вручить всю сумму с процентами будущему автору исторического сочинения об этой эпохе.

Если бы эти деньги не были украдены большевиками, я бы отдал свой голос за то, чтобы вручить эту «Аракчеевскую» премию составителям этой замечательной книги, которая читается взахлеб, перечитывается ночь напролет.

А «тяжелое наследие советской школы» по сути является невежеством, от которого можно если не избавиться, то хотя бы частично преодолеть его, читая подобные прекрасные книги.

Автор Сергей Алиханов