Свежий ветер секвестра

Свершилось. Президенту Обаме так и не удалось согласовать бюджет с республиканским большинством в Конгрессе, и он, скрепя сердце, с 1 марта ввел в действие так называемый секвестр — автоматическое сокращение бюджета на 85 миллиардов долларов. Не мог не ввести — его обязывал к тому ранее принятый закон о снижении расходов на 1,2 триллиона долларов за 10 лет. Теперь бюджетные статьи будут урезаны грубым и болезненным способом, не делая различий между важными и второстепенными программами. Половина сокращений придется на оборону, остальное — на госрасходы.

Мясницкий топор секвестра явился на смену маникюрным ножницам бесконечных бюджетных компромиссов между проявляющим чудеса гибкости президентом и достигшими предела сговорчивости лидерами республиканцев. В результате лишится работы целая армия госслужащих — около семисот пятидесяти тысяч человек. С трудом выходящая из кризиса экономика замедлит свой и без того невеликий рост.

Это событие можно считать знаковым для эпохи перемен, в которую мы живем. Секвестр явился своеобразным “ответом Чемберлену”, то есть Обаме на ноябрьские выборы, когда президент был избран той частью американского общества, которая более склонна потреблять налоги, а не платить их. Однако, если поэт в России больше, чем поэт, то президент в Америке меньше, чем президент. Существующая система сдержек и противовесов власти не дает ему возможности единолично распоряжаться колоссальными средствами крупнейшей мировой экономики. Президентские планы по дальнейшему повышению налогов для состоятельных граждан не нашли поддержки у республиканских конгрессменов, то есть у тех самых состоятельных граждан. Договориться о том, каким способом уменьшить госдолг — обдирая богачей или уменьшая армию госслужащих — не удалось, и в действие вступил бездушный закон о секвестре, который, как известно, суров, но он — закон.

Вынужденно подписав его, Обама сокрушенно заметил, что “это было для него шоком”. Рискну, однако, предположить, что одновременно он испытал тайное облегчение. В самом деле, никто не сможет упрекнуть в слабости президента, который лишь подчинился закону, а вовсе не уступил в противостоянии республиканцам. Лидеры республиканцев, вероятно, тоже незаметно перевели дух, ведь закон о секвестре избавляет их от мощного давления со стороны оборонного лобби, потерявшего сразу 8% своего бюджета.

Предполагается, что секвестр замедлит рост ВВП США примерно на 0,5%, что вряд ли можно считать серьезной проблемой для американского экономического механизма. Дело в другом — запустить его на полную мощность могут лишь люди, близкие по духу тем, кто его создавал и отлаживал. Даже самый совершенный двигатель не сможет работать без чистого воздуха и калорийного топлива. Однако, удушливая атмосфера социального паразитизма и противодействие жестким экономическим мерам со стороны всплывших на волне кризиса левых политиков не позволяет раскрутить экономический маховик на потенциальную мощность ни в Америке, ни в Европе.

Сегодняшнее поколение главных механиков явно не знает что делать с доставшимся им в наследство жизнеспособным, но требующим постоянного ухода механизмом. Новый президент Франции рассчитывал выправить экономику с помощью повышения налогов. Результат оказался прямо противоположным: по данным Reuters, число безработных французов достигло в феврале 3,17 миллиона человек; это самый высокий показатель с 1997 года. Президенту-социалисту пришлось публично признать, что ему будет крайне трудно исполнить предвыборное обещание остановить рост безработицы к концу 2013 года. Согласно опросу Le Figaro, за десять месяцев работы на посту президента Франсуа Олланд потерял двадцать пять пунктов рейтинга, и теперь ему доверяют лишь тридцать процентов граждан — это худший показатель для главы французского государства за все время статистических опросов, то есть с 1981 года.

Одной из главных причин растущей непопулярности Олланда Le Figaro называет низкие зарплаты в государственном секторе экономики. Другими словами, через несколько месяцев после выборов от президента отворачиваются те, кто его избрал — обиженные госслужащие, которые свято верили, что при президенте-социалисте их жизнь немедленно потечет молоком и медом. Столь скорое отрезвление французов подтверждает печальную истину: современные выборы — это не столько “свободное волеизъявление граждан”, сколько результат профессиональной работы политтехнологов по промыванию мозгов избирателей. Как заключает Le Figaro, “руководство страны больше не может утверждать, что президент располагает преданным электоратом”. Ничего не скажешь, — изящная, истинно французская сентенция…

Тем не менее, не стоит впадать в чрезмерный пафос, обвиняя во всех бедах власть предержащих. Происходящее сегодня по обе стороны океана вполне соответствует природе человека, который не перекрестится, пока не грянет гром. В переводе с языка поговорок на язык экономики это означает, что развитие без кризисов невозможно. Для того чтобы жизнь улучшилась, она обязательно должна сначала стать дрянной.

И вот гром грянул. Собственно, он гремит уже добрых пять лет, но человечество вместо того, чтобы по-быстрому перекреститься и засучить рукава, бесконечно обсуждает детали: креститься справа налево или слева направо, двумя или тремя перстами, да и вообще, так ли уж страшен этот гром, — авось поворчит и утихнет. Не утихнет. За громом обычно следует гроза, способная остудить самых гладкоречивых говорунов.

Упомянутый секвестр американского бюджета следует считать первым дуновением освежающего ветра перемен. В отличие от бесконечных валютных войн, политики количественного смягчения, финансовых вливаний и переливаний, кредитных пузырей и прочих экономических игрищ Старого и Нового Света, он явился в нашу жизнь “весомо, грубо, зримо” и, главное, будучи выраженным в совершенно конкретных цифрах. Все, баста. Гомерический госдолг надо сокращать, пока он не обвалил экономику. Если не получается это сделать безболезненно (а избавляться от долгов всегда гораздо труднее, чем в них влезать), значит надо резать по живому.

К сожалению, американский секвестр в первую очередь не ударит по живущим на пособие работоспособным паразитам; этих оставят в покое, опасаясь “социального взрыва”. Он затронет госслужащих, в том числе не только вальяжных дам из бесчисленных учреждений, лениво клацающих трехсантиметровым маникюром по клавиатуре компьютера, но и учителей, медсестер из государственных клиник, спасателей, сотрудников службы безопасности и других полезных обществу людей.

Несправедливо? Еще как. Но лучшего способа (при всей его жестокости) “разбудить Герцена”, чем отказ от очередного компромисса с Обамой республиканские конгрессмены-декабристы придумать не могли. А кроме того, сокращение числа рабочих мест — это не всегда однозначно плохо, поскольку не любое рабочее место — благо для государства. Не все рабочие места работают на экономику, есть и такие, которые ее разоряют. Одно дело строить дороги, выращивать хлеб, а другое — открывать офисы, в которых многочисленный персонал будет неспешно выдавать пособия вполне работоспособным гражданам, получая при этом зарплату и медицинскую страховку за щедрую раздачу маргиналам денег налогоплательщиков.

Другая категория бюджетных грызунов — это неисчислимый офисный планктон муниципальных служащих, контролирующих (точнее, душащих) малый и средний бизнес. Для обеспечения жизнедеятельности этого класса контролеров выдумываются десятки поборов и платежей, и все это помимо обычных налогов. В результате, в цене каждого купленного нами сэндвича или куска пиццы стоимость продуктов питания не достигает и 10%. Оплачивая счет в ресторане или в химчистке, мы кормим не “кровопийцу-капиталиста”, который, кстати сказать, существует под вечной угрозой разорения, а армию служащих, которые на голубом глазу полагают себя основой государства и с негодованием отвергают любые сомнения в своей незаменимости.

Особенность сегодняшней ситуации в том, что и в Америке, и в Европе сложился чреватый кризисами количественный паритет между здравомыслящими людьми (благополучие которых — результат их собственных усилий) и разного рода люмпенами, полагающими, что основа процветания вовсе не производительный труд, а “справедливое” распределение его результатов.

Люмпенизации общества в последние десятилетия способствовал технический прогресс и прекращение глобальных войн. Как говорил известный “эффективный менеджер”, “жить стало лучше, жить стало веселее”. Свою лепту внесло и повсеместное использование политтехнологий за ширмой демократии, беззастенчивое заигрывание власти с избирателями. В результате, тех, кто “с ложкой” становится существенно больше тех, кто “с сошкой”, но при этом избирательное право не делает между ними никаких различий.

Демократично? Безусловно, да. Справедливо? Весьма сомнительно. Несомненно одно — именно противоречащее здравому смыслу соотношение числа производителей и потребителей определяет сегодняшнее лицо так называемого “цивилизованного общества” и естественным образом тянет мировую экономику вниз. Никакими спекулятивными ухищрениями этой ситуации не исправить, поскольку экономика — это в первую очередь реальное производство, а не бесконечный дележ его плодов.

Согласно опросу Reuters, в наступлении секвестра большинство американцев винит республиканских конгрессменов (28% против 18%, обвиняющих Обаму). Однако, как и в случае с Олландом, общественное мнение представляется категорией зыбкой и переменчивой. Гораздо важнее, что непопулярные меры, вероятно, заставят огромное число людей осознать невозможность бесконечного увязания в долгах. Понять, что возврат к процветающей экономике возможен только через довольно болезненные, но зато освежающие память процедуры. Есть смысл вспомнить, что богатейшая страна мира — США была построена с нуля тяжким трудом пионеров в ничтожные по историческим меркам сроки. А также философски воспринять тот факт, что жизнь, подобно Кёльнскому собору, — это стройка, не имеющая конца. Нелепо думать, что наступит момент, когда все будет окончательно построено и налажено, и новые поколения смогут просто жить — беззаботно и счастливо.

Левые всех мастей, будучи объединенными вечной идеей “все поделить”, держатся консолидировано и сплоченно голосуют за популистов. Ориентиры людей активных и творческих более разнообразны, а потому более расслоены. Их нетрудно разобщить и лишить большинства на любых выборах с помощью упомянутых политтехнологий. Однако сегодняшний секвестр бюджета, как первая ласточка неизбежных грядущих перемен, возможно, встряхнет их и заставит посмотреть на происходящее более реалистично. Пока исправить ситуацию сравнительно несложно, — ноябрьские выборы показали лишь 2-3 процентный перевес неосоциалистов и стоящих за ними бездельников и маргиналов. Стало быть, на сегодня было бы достаточно того, чтобы пять процентов американских граждан получили инъекцию здравого смысла и прекратили голосовать за бесплодных мечтателей.

Хочется надеяться, что секвестр сыграет роль именно такой инъекции. Разумеется, он вызовет многочисленные протесты согнанных с насиженных мест возмущенных гостружеников. Что ж, пожалуй это и будет его главным результатом — протест избирателей против собственного же недавнего выбора. Разочарование — первый шаг к утрате иллюзий и обретению здравого смысла. Как говорится, нечего на зеркало пенять, коли объект отражения обладает явными несовершенствами.

Антон ГЕЙН