Солнечный удар

1.

В тот знойный день комета на воздушных крыльях весело разгоняла черноморскую волну на пути к Батуми.

Я ехал в командировку в обезьяний питомник. Диссертация «Влияние извержение вулканов на психомоторику краснозадых макак» была почти написана, требовались лишь дополнительные наблюдения за приматами.

В баре я выпил рюмочку пятизвездочного коньяка и, закурив «Marlboro», вышел на верхнюю палубу.

Грузинские горы, до рыжины выжженные солнцем, летели мимо.

Вдруг меня кто-то легонько толкнул в спину.

Повернулся и замер от упоения.

Невысокая фигуристая женщина, под солнечным зонтиком постельных тонов, стояла у поручней, любуясь бирюзовыми морскими раскатами.

— Извините, — нежно произнесла, почти пропела, Незнакомка, — меня качнул порыв ветра.

— Ничего! — я широко развернул меха своих легких. — Будем знакомы, Юрий Козлов, вулканолог и путешественник.

— Я на пароходах обычно с мужчинами не знакомлюсь, — усмехнулась красавица и протянула мне ладошку. — Зоя Голицына, преподаватель русского языка в батумской средней школе №55.

— Откуда путь держите?

— Отдыхала в Анапе. Три недели загорала на пляже. Видите?

Зоя вынула золотое плечико из сарафана.

Я чуть не задохнулся от желания, представив, как свежа, крепка она вся под этим нелепым, аляповатым сарафаном.

— Чудесно, — чуть прищелкнув зубами, сказал я, и зачем-то добавил: — А я изучаю воздействие спорадического извержения вулканов на шимпанзе.

— Какой вы милый! — засмеялась Зоя и глянула мне прямо в зрачки: — Вы, правда, вулканолог?

Тонкий, изысканный запах загара молодой женщины опьянил меня.

— Святая правда!

— Я слышала, вулканологи страстные мужчины?

— Весьма.

— Хотите поцеловать мою руку?

Тонкие пальчики Голицыной вздрогнули в моей медвежьей лапе. Я прикоснулся губами к тыльной стороне ладошки.

— Так бы всю съел! — скосился я на свою спутницу.

— Зачем же всю? — изящные ноздри Зои чуть раздулись.

— Через пять минут наш лайнер пребывает в порт Батуми, — хрипло загорланил судовой динамик. — Температура воды в Черном море 27 градусов по Цельсию. Воздуха — 41.

— Ого! — изумилась Зоя. — Стоит поостеречься солнечного удара.

— Вас кто-нибудь встречает? — с легкой нервозностью поджал я губы.

— Муж задержался в Анапе, — как бы мимоходом обронила Зоя. — У него там бизнес. Продает батумских павлинов местным олигархам.

— Вот как?! Позвольте я вас провожу?

— Ах, делайте что хотите?

Мы собрали вещи и стремительно сбежали по шатким стапелям.

2.

Особняк Зои Голицыной, расположенные в каштановой щели, был сплошь увит диким виноградом. По двору с генеральским видом расхаживал павлин, что-то меланхолично склевывая. В небольшой клетке сидел грузинский гималайский медвежонок.

— Когда Тото подрастет, муж посадит его на золотую цепь. Вместо сторожевого пса, — пояснила Зоя, подметив мое недоумение.

— Пригласите кавалера на чашку чая? — спросил я, заиграв желваками.

— Не зря же вы тащили мой чемодан, — Зоя вставила мудреный английский ключ в скважину замка.

Вошли в огромную душную комнату.

Солнце проникало даже сквозь шторы.

В его лучах бриллиантами вспыхивали анималистические цацки хрустальной люстры.

И сразу бросилась в глаза тахта, гостеприимно широкая, под шелковым пологом, расшитым грузинскими иероглифами.

— Мой Гиви приедет завтра, — Зоя поправляла полог на тахте, эротично согнувшись.

…Через час я отвалился на тахте, а Зоя, фигуристо играя ягодицами, удалилась за пластиковую ширму душа.

Вышла она посвежевшей, как гимназистка.

Смущена ли она?

Ничуть!

Деловита, даже суха.

— Юрий, — сказала она, слегка покашливая, — рано утром ты уедешь в горную гостиницу. Запомни, все что случилось, лишь солнечный удар. Изучай краснозадых макак, к моему же дому забудь дорогу.

— Старый муж! Грозный муж! — пропел я.

— Не такой уж он старый. Но весьма и весьма грозный.

Я отбыл в гостиницу «На семи ветрах».

3.

Как ни странно, я был в прекрасном расположении духа.

В тесный, воняющий бараньими шкурами номер, казалось, вот-вот войдет Зоя, кинется мне на грудь, шепча что-то милое.

Зоя не входила, и я насторожился.

Что я здесь делаю?

Мартышки и вулканы?

Какая глупость, когда под боком живет молодая, пахнущая загаром даже через холстинковый сарафан, женщина.

Вспомнил руки, ноги, губы Зои…

Вспомнил все остальное и застонал от муки.

В номере было невыносимо жарко, я спустился в подвальчик ресторана. Заказал штоф чачи (виноградной водки) и тушеную в сметане баранью ногу.

Грузин на крохотной эстраде что-то пел о неразделенной любви джигита к горной красавице.

Аккомпанировал солисту чудовищного роста старик с отвислыми пегими усами, звучно ударяя кинжалом о кинжал.

— Переведите, — попросил я своего соседа, пучеглазого мегрела, скорее всего, погонщика мулов.

— Охотно, — затараторил он. — Один грузин случайно встретил горную красавицу. Он страстно полюбил ее. Она не ответила взаимностью. Тогда грузинский Ромео отважно бросился с самого высокого отрога в пропасть.

— И?..

— Вай! Разбился насмерть!

— Какой ужас! — я наскоро допил кофе по-арабски и выбежал на улицу.

Надо мной распахнулась звездная бездна.

Я так любил Зою!

Сердце разрывалось, как динамитная шашка.

Броситься в пропасть с самого отвесного отрога?

А смысл?

Того отчаянного джигита не любила красавица.

Меня же любит!

Другой расклад…

В корне!

Я экстренно спустился с гор.

4.

Дом Зои встретил яркой иллюминацией.

В одном из окон мелькнул силуэт возлюбленной.

Я смело полез через оливковую изгородь.

Павлин суматошно метнулся из-под ног, заорал фальцетом.

Медвежонок Тото заворчал и принялся трясти клетку.

Этого еще не хватало!

Особняк был плотно увит диким виноградом, меня никто не заметил.

Ага!

Вот и распахнутая форточка. Из нее упоительно тянет бараньим рагу с красным перцем и сельдереем.

Не раздумывая, я нырнул в форточку, поражаясь своей обезьяньей ловкости.

Зоя готовилась ко сну.

Она стояла в пеньюаре из розового панбархата у трюмо и расчесывала волосы цвета спелого желудя.

Я подскочил сзади и закрыл хозяйке глаза:

— Сюрприз! Догадайся, кто?

И тут в комнату ввалился огромный, сплошь волосатый джигит, в семейных трусах, с голым торсом.

— Вай! — глаза его налились лютой кровью.

Я щелкнул каблуками чешских лаковых полусапожек:

— Юрий Козлов! Вулканолог и путешественник. Плейбой.

— Постереги его, Зоя, — попросил Гиви, а это был именно он, я догадался по характерной национальной растительности на груди. — Схожу в оружейную комнату за серебряным кинжалом с инкрустированной рукояткой. Я зарежу этого кабеля, как жирного барана.

Зоя ладошкой закрыла мой рот:

— Ты не так понял, Гиви. Это мой брат. Двоюродный. Из Казани.

— Не слышал о таком.

— Ну, как же?! Юрик!

— Юрик?

— Я тебе рассказывала. Тезка Юрия Гагарина. Почти космонавт. Все время в экспедициях. Изучает краснозадых мартышек на вулканах.

— Признаться, — уточнил я, — мартышки-голопопики меня заинтересовали лишь в последнее время.

— Так ты ученый? — подобрел Гиви.

— Не то слово!

…Спустя миг мы сидели за круглым столом и запивали баранье рагу огненной чачей.

Гиви быстро сомлел и ушел спать, по-джентльменски пожелав нам спокойной ночи.

— Мы опять одни, — ухмыльнулась Зоя.

— Пойдем, порезвимся!

— Дурачок, — Зоя щипнула меня за щеку. — Он еще не заснул.

— Пять минут я еще потерплю.

— Принести тебе еще баранью ногу?

— Тащи!

Из спальни наверху раздался богатырский, умиротворенный храп.

Спи, милый человек!

Спи, Гиви дорогой!

Баюшки-баю!

Артур Кангин
kangin.ru