Слова и дела

70 лет назад в СССР был старт новому этапу кампании «борьбы с космополитизмом». 

Photo copyright: pixabay.com. CC0

В 1931 г. Еврейское телеграфное агентство из Америки обратилось к Сталину с запросом об антисемитизме. Сталин ответил, что «антисемитизм как крайняя форма расового шовинизма является наиболее опасным пережитком каннибализма» и что в СССР он «строжайше преследуется законом». Но в 1949 г. в Советском Союзе развернется антисемитская кампания, которая будет продолжаться до 1953 г. Слова у вождя, отца и учителя, великого интернационалиста и так далее и тому подобное всегда расходились с делами. Он говорил одно, думал другое, подразумевал третье. Был последователен только в бескомпромиссной борьбе с врагами. В 1930-е гг. он боролся с оппозицией, в 1940-е – с евреями. Всю оппозицию вырубил под корень. Евреев не успел: человек, как известно, смертен, и смерть не щадит никого, даже тиранов.

Тост Сталина

8 мая 1945 г. маршал Г. К. Жуков подписал в Карлсхорсте – предместье разрушенного Берлина – Акт о безоговорочной капитуляции Германии.

24 мая в честь Победы Верховный главнокомандующий И. В. Сталин на торжественном приеме в Кремле поднял тост «за здоровье русского народа, потому что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза». Там было еще много хороших слов, но, вольно или невольно, прозвучало признание, что «у нашего правительства было немало ошибок», и «иной народ мог бы сказать правительству „уходи“», но он этого не сказал, потому что «верил в правильность политики своего правительства» и пошел на огромные «жертвы, чтобы обеспечить разгром Германии». Поэтому – «спасибо за доверие!».

Речь Сталина стала спусковым крючком проведения политики великодержавного русского шовинизма, направленной на подавление любых проявлений национального самосознания всех народов, населявших территорию СССР, и в первую очередь еврейского. Который, по мнению властей, был «проводником влияния Запада». По всей стране была развязана антисемитская кампания: евреям, вернувшимся из эвакуации в места, которые они были вынуждены покинуть, не возвращали квартиры; одних не брали на работу, других увольняли.

«Низкопоклонники» и «космополиты»

Политика «закручивания гаек» во всех областях жизни, особенно в идеологической, началась сразу же после победы над Германией. Отныне главным врагом Советского Союза становился Запад.

14 августа 1946 г. было принято постановление Оргбюро ЦК ВКП (б) о журналах «Звезда» и «Ленинград», в котором обличались «произведения, культивирующие несвойственный советским людям дух низкопоклонства перед современной буржуазной культурой Запада».

Весной 1947 г. возникло так называемое дело «КР». Лекарством против рака, над которым работали профессора-биологи Н. Г. Клюева и Г. И. Роскин, заинтересовались американцы. Они предложили программу совместных исследований. Предложение отвергли по прямому указанию Сталина. Ученых обвинили в «низкопоклонстве и раболепии» перед Западом. После чего, опять-таки по указанию вождя, во всех министерствах и ведомствах были созданы «суды чести», на которых возлагалось «рассмотрение антипатриотических, антигосударственных и антиобщественных поступков и действий», не подлежащих уголовному преследованию. Первыми подсудимыми стали Клюева и Роскин.

«Низкопоклонство» от «космополитизма» отделял всего лишь один шаг. Шаг этот сделал главный идеолог страны Жданов, который в январе 1948 г. на совещании ведущих деятелей советской музыки заявил: «Интернационализм рождается там, где расцветает национальное искусство. Забыть эту истину означает… потерять свое лицо, стать безродным космополитом». Это было сигналом к развязыванию пропагандистской кампании против всех, кто к этим самым «космополитам» принадлежал. А принадлежали к ним люди определенного рода-племени. Академик Александров пошел дальше своего бывшего начальника и в статье «Космополитизм – идеология империалистической буржуазии» приравнял «безродных космополитов» к «врагами народа» и «изменниками Родины».

Началась новая волна преследований, в ходе которой были арестованы 217 писателей, 108 актеров, 87 художников, 19 музыкантов. Затем МГБ взялось за уничтожение Еврейского антифашистского комитета.

Разгром ЕАК

Еврейский антифашистский комитет, в который вошли самые видные евреи Советского Союза (Михоэлс, Эренбург, Ойстрах и др.), был создан в 1942 г. по личной инициативе Сталина для налаживания связей с международными еврейскими организациями. На втором году войны Сталин вспомнил, что евреи есть не только в СССР, но и в других странах. Что они играют в них весьма существенную роль, влияя на международное общественное мнение. Но самое главное – они могут оказать не только политическую, но и материальную помощь для войны с Германией.

Он не ошибся в своих расчетах: ЕАК с поставленными перед ним задачами успешно справлялся. Только в 1943 г. руководители комитета Соломон Михоэлс и Ицик Фефер за семь месяцев пребывания в США, Мексике, Канаде и Великобритании собрали около 33 млн долл.

Но война закончилась, ЕАК решил заняться историей уничтожения евреев на оккупированных территориях СССР и защитой выживших от дискриминации – и перестал быть нужен. Его деятельность все больше и больше вызывала неприкрытое раздражение вождя: он создавал комитет как орган пропаганды на заграницу, вмешательства общественной еврейской организации во внутреннюю политику он не потерпел.

В 1947 г. министр госбезопасности В. С. Абакумов доложил вождю о направленном лично против него и его семьи «сионистском заговоре, во главе которого стоял Михоэлс». Сталин распорядился «убрать» председателя ЕАК. 12 января 1948 г. в Минске сотрудники ГБ убили гениального артиста, закамуфлировав убийство под автомобильную катастрофу.

В ноябре этого же года Сталин утвердил решение Бюро Совета Министров о роспуске ЕАК «как центра антисоветской пропаганды, регулярно поставляющего антисоветскую информацию органам иностранной разведки»». И сделал приписку: «Пока никого не арестовывать».

Но уже 24 декабря были арестованы новый председатель ЕАК Ицик Фефер и новый директор Еврейского театра в Москве Вениамин Зускин. А 26 января 1949 г. бросили в тюрьму бывшего главу Совинформбюро Соломона Лозовского, при котором был создан комитет (все трое были расстреляны 12 августа 1952 г.).

«Дело ЕАК» длилось три года, 12 июля 1952 г. был вынесен смертный приговор всем 13 осужденным, кроме академика АН СССР Лины Штерн (она была приговорена к 3,5 годам лагерей, трем годам поражения в правах с последующей 5-летней ссылкой без конфискации). Всего в связи с уголовным делом Еврейского антифашистского комитета в 1948–1952 гг. было репрессировано 125 человек.

Маховик репрессий набирал силу. После роспуска ЕАК и ареста его руководителей были арестованы руководители Еврейской автономной области, закрыты газета «Эйникайт» и издательство «Дер Эмес», распущены все еврейские писательские союзы. Из библиотек и магазинов были изъяты книги еврейских авторов на русском языке (как «сионистские» и «националистические»). Одновременно были закрыты еврейские театры в Москве, Киеве, Минске и Черновцах, как и все школы с обучением на идише. Это был не погром, а разгром еврейской культуры в стране.

«Гнусный поклеп»

В начале 1949-го кампания докатилась до театра. Вернее, до театральных критиков. 28 января «Правда» опубликовала редакционную статью «Об одной антипатриотической группе театральных критиков».

О том, кто был заказчиком этой статьи, напишет в 1963 г. в книге «Люди. Годы. Жизнь» со ссылкой на генерального секретаря Союза советских писателей Илья Эренбург: «А. А. Фадеев говорил мне, что кампания против „группы антипатриотических критиков“ была начата по указанию Сталина».

Начальник всех советских писателей знал, о чем говорил: он принимал непосредственное участие в заседании Оргбюро ЦК 24 января 1949 г., на котором и было принято решение о выступлении «Правды» с редакционной статьей.

Статья стала началом новой идеологической кампании. В «антипатриоты» записали не только театральных критиков-евреев Гурвича, Юзовского, Борщаговского, Варшавского, Холодова (Мееровича), но и русского Малюгина, и армянина Бояджиева.

Большевики никогда не стеснялись в выражениях, следуя полемическим урокам Ленина (о буржуазных интеллигентах: «На деле это не мозг, а говно», о Троцком: «политическая проститутка», ну и т. д.). В «Правде» все эти «гурвичи» и «юзовские» характеризовались как «последыши буржуазного эстетства», которые «утратили свою ответственность перед народом» и которым «чуждо чувство национальной советской гордости». Но этого было мало: критиков-«антипатриотов» обвинили в том, что они «пытаются дискредитировать передовые явления нашей литературы и искусства, яростно обрушиваясь именно на патриотические, политически целеустремленные произведения под предлогом их якобы художественного несовершенства». «А какое представление, – спрашивал орган ЦК, – может быть у А. Гурвича о национальном характере русского советского человека, если он пишет, что в „благодушном юморе и наивно доверчивом оптимизме“ пьес Погодина… зритель видел свое отражение и „испытывал радость узнавания“, ибо, дескать, „русским людям не чуждо и благодушие“. Поклеп это на русского советского человека. Гнусный поклеп. И именно потому, что нам глубоко чуждо благодушие, мы не можем не заклеймить этой попытки оболгать национальный советский характер».

Сразу же после удара «Правды» по «безродным космополитам» Гурвич и Юзовский на долгое время были лишены возможности публиковаться, а следовательно, и средств к существованию. Борщаговского уволили из завлитов Центрального театра Красной армии, выселили из служебной квартиры и лишили московской прописки. Пострадали и остальные критики.

Английский журналист Александр Верт, который в годы Второй мировой войны был корреспондентом в Москве, писал весной 1949 г.: «В России космополитизм стал теперь философской концепцией и занимает видное место в словаре русской политической литературы наряду с формализмом, буржуазным национализмом, антисоветскими настроениями… и преклонением перед Западом».

Дискуссия о псевдонимах

В костер кампании «борьбы с космополитизмом» подбросил хворосту М. Бубеннов, автор посредственного сочинения «Белая береза», бездарный литератор (рука не поднимается написать «писатель») и один из самых известных в ту пору антисемитов в Союзе писателей (соперничать с ним мог разве только такая же серость и бездарность, как драматург Суров). 27 февраля 1951 г. он опубликовал в «Комсомольской правде» статью «Нужны ли сейчас литературные псевдонимы?».

Псевдонимы, как правило, брали писатели-евреи, но случалось – и представители других национальностей, о чем Бубеннов не преминул сообщить читателю. Ну, например, украинский поэт Е. Бондаренко взял себе псевдоним Бандуренко, а его чувашский собрат Н. Васянка – Шаланка. Но все это было пристрелкой, главной мишенью разоблачителя были евреи. «Белорусская поэтесса Ю. Каган выбрала псевдоним Эди Огнецвет, – писал автор. – Молодой московский поэт Лидес стал Л. Лиходеевым, С. Файнберг – С. Северцевым, Н. Рамбах – Н. Гребневым». А какая необходимость, задавался вопросом Бубеннов, заставила их это сделать? И сам же, следуя штампам советской журналистики, прямо и бескомпромиссно, срывая с «каганов», «лидесов» и «файнбергов» литературные маски, отвечал на вопрос: «Нередко за псевдонимами прячутся люди, которые антиобщественно смотрят на литературное дело и не хотят, чтобы народ знал их подлинные имена. Не секрет, что псевдонимами охотно пользовались космополиты в литературе».

Ровно через неделю Бубеннову в «Литературной газете», успокаивая общественность (мол, не стоит придавать особого внимания этой заметке), ответил не кто иной, как сам любимец вождя Константин Симонов. Но здесь за автора «Белой березы» вступилась тяжелая артиллерия в лице самого автора «Тихого Дона» Михаила Шолохова. Который в той же «Комсомолке» задавался вопросами, «кого защищает Симонов?» и «что он защищает?». Вопросы были явно риторические – по Шолохову получалось, что не единожды лауреат Сталинской премии защищает «космополитов», которые были осуждены партией и правительством. Симонов ответил в «Литературной газете», которую возглавлял, и на этом дискуссия о псевдонимах прекратилась.

Кстати, однажды прозаик Бубеннов и драматург Суров подрались в Центральном доме литераторов. Что не поделили два завзятых антисемита и почему сошлись врукопашную – неизвестно. Но мгновенно стал известным сонет Эммануила Казакевича (написанный при участии Твардовского), который разошелся по всей Москве:

Суровый Суров не любил евреев,
Он к ним враждой старинною пылал,
За что его не жаловал Фадеев
И А. Сурков не очень одобрял.
Когда же Суров, мрак души развеяв,
На них кидаться чуть поменьше стал,
М. Бубеннов, насилие содеяв,
Его старинной мебелью долбал.
Певец березы в жопу драматурга
Со злобой, словно в сердце Эренбурга,
Столовое вонзает серебро.
Но, следуя традициям привычным,
Лишь как конфликт хорошего с отличным
Решает это дело партбюро.

Вот так – «вонзанием» известно чего и известно куда – и закончился «конфликт хорошего с отличным».

«Убийцы в белых халатах»

13 января 1953 г. «Правда» опубликовала сообщение ТАСС «Подлые шпионы и убийцы под маской профессоров-врачей». Заголовок носил угрожающий характер, Сталин не только собственноручно отредактировал проект сообщения, но и дал указание, как разместить его в печати.

В сообщении говорилось, что органы ГБ раскрыли террористическую деятельность группы видных советских медиков, работавших в Лечебно-санитарном управлении Кремля. «Злодеи» ставили своей целью «путем вредительского лечения сократить жизнь активным деятелям Советского Союза». Среди девяти арестованных «подлых убийц и шпионов», которым долгое время удавалось скрывать свое подлинное нутро, шестеро были евреями (профессора М. С. Вовси, М. Б. Коган, Б. Б. Коган, А. И. Фельдман, Я. Г. Этингер, А. М. Гринштейн), трое – русскими (профессора В. Н. Виноградов и П. И. Егоров, врач-терапевт Г. И. Майоров). «Большинство участников террористической группы – Вовси, Б. Коган, Фельдман, Гринштейн, Этингер и другие, – писала „Правда“, – были куплены американской разведкой. Они были завербованы филиалом американской разведки – международной еврейской буржуазно-националистической организацией „Джойнт“. Грязное лицо этой шпионской сионистской организации, прикрывающей свою подлую деятельность под маской благотворительности, полностью разоблачено».

«Террористов» в белых халатах обвиняли в том, что они ставили ложные диагнозы, в результате чего неправильное лечение приводило к смерти высокопоставленных пациентов. В частности, одним из пунктов обвинения было «неправильное лечение» члена Политбюро ЦК ВКП (б) А. А. Жданова и секретаря ЦК ВКП (б) А. С. Щербакова, а также попытка «вывести из строя» маршалов А. М. Василевского, И. С. Конева, Л. А. Говорова и других советских военачальников.

М. Вовси, двоюродного брата Михоэлса, следователи называли «предводителем сионистов, окопавшихся в советской медицине», осуществлявшим связь с американской разведкой через родственника. Таким образом выстраивалась шпионская цепочка ЕАК – врачи – «Джойнт» – ЦРУ.

Главным героем очередной антисемитской бесовщины советский агитпроп сделал кардиолога Лидию Тимашук, которая еще в 1948 г. обратилась в ЦК с запиской «о неправильном лечении тов. Жданова». Газеты писали о бдительной, «честной, простой и мужественной русской женщине», которая помогла «доблестным органам» разоблачить «убийц в белых халатах». «За помощь в деле разоблачения врачей-убийц» она была награждена орденом Ленина. Одновременно по стране прокатилась очередная кампания увольнений с работы не только врачей-евреев, но и евреев, не имевших никакого отношения к медицине.

«Дело врачей» было одним из звеньев кампании по борьбе с космополитизмом и сионизмом. Воспаленному воображению Сталина рисовался заговор вселенского масштаба – везде мерещились «шпионы, космополиты и сионисты». Это они руководили Еврейским антифашистским комитетом, это они пытались убить руководителей Советского Союза.

5 марта 1953 г. маньяк, садист и преступник (еще в 1927 г. выдающийся психиатр и невропатолог Бехтерев якобы поставил Сталину диагноз «паранойя»… и на следующий день умер: по официальной версии – отравился во время еды, по неофициальной – был отравлен сотрудниками ОГПУ) ушел в мир иной. 13 марта «дело» прекратили, «шпионы и убийцы в белых халатах» были освобождены и восстановлены на работе. 3 апреля Тимашук лишили ордена. 4 апреля официально объявили, что признания обвиняемых были получены при помощи «недопустимых методов ведения следствия» и что следователь следственной части МГБ СССР по особо важным делам подполковник Рюмин, который разрабатывал это дело (и на которого свалили всю ответственность), арестован (расстрелян 7 июля 1954 г.). Антисемитская кампания в газетах, журналах и на радио было свернута.

«Дело» было создано Сталиным

В 1956 г., выступая с докладом «О культе личности» на XX съезде КПСС, первый секретарь ЦК КПСС Н. С. Хрущев коснулся и «дела врачей-вредителей». Он заявил, что «это позорное „дело“ было создано Сталиным», что он лично распорядился «арестовать группу крупных специалистов советской медицины» и что Тимашук была «негласным сотрудником органов госбезопасности». После ареста Сталин давал указания, «как вести следствие, как допрашивать арестованных». Он вызывал Рюмина в свой кабинет и инструктировал: «Бить, бить и бить». А членам Политбюро говорил: «Вы слепцы, котята. Что же будет без меня? Погибнет страна, потому что вы не можете распознать врагов».

«Оказался наш Отец…»

В написанной в конце 1960-х «Поэме о Сталине» Александра Галича (глава «Ночной разговор в вагоне-ресторане») бывший зэк рассказывает своему случайному собеседнику, как однажды «ночью странною» в их лагерный барак где-то на Магадане ввалился жующий малосольный огурец «кум» (сотрудник оперативной части. – Ю. К.) и объявил о XX съезде:

«Был, – сказал он, – главный съезд
Славной нашей партии.
Про Китай и про Лаос
Говорились прения,
Но особо встал вопрос
Про Отца и Гения».

А затем сделал свой вывод из доклада Хрущева:

Кум докушал огурец
И закончил с мукою:
«Оказался наш Отец
Не отцом, а сукою…»

Юрий КРАМЕР, «Еврейская панорама»