Система власти в США

В инаугурационной речи 4 марта 1861 года Авраам Линкольн, считающийся одним из самых интеллектуальных президентов США, сказал: «Наша страна со всеми ее институтами принадлежит народу, населяющему ее. Если народу надоест существующее правительство, он может воспользоваться своим конституционным правом и изменить его политику, или использовать свое революционное право, чтобы заменить часть министров, или даже полностью свергнуть правительство». Это сказал человек, которому, как одному из четырёх президентов, определивших историческое развитие США, в знак благодарности от имени американского народа в Вашингтоне воздвигнут мемориал. Что же за страну построили эти президенты, почему их так почитают в США, и как работает система власти в государстве, являющемся флагманом мировой политики?

Чтобы ответить на поставленный вопрос необходимо сделать экскурс в историю США и лишний раз убедиться в том как рассуждали политики этой страны аж в 18 веке. Так вот, государственная система власти была установлена в 1789 году на основе первой в мировой истории письменной Конституции (1787), которая определяла принципы сдержек и противовесов, призванные защищать американцев от злоупотребле¬ний центральной власти. По Конституции США, государст¬венную власть представляют три органа — исполни¬тельный (Президент), законодательный (Конгресс) и судебный (Верховный суд), с учетом про¬порционального распределения власти между федеральным правительством и правительством каж¬дого штата в отдельности. И этот принцип разделения власти между разными государственными органами был неизменен все годы своего существования, несмотря на разные периоды в истории страны. И несмотря на то, что все эти годы часто возникал вопрос о том, насколько пра¬вомерно применять, порой двусмысленные, положения Конституции двухсотлетней давности в нынешних сложных социальных условиях, как специалисты по кон¬ституционному праву, так и члены Верховного Суда мало оспаривают значе¬ние этого документа, замечательного тем, что именно в нем были определены ценности и чаяния многих по¬колений американцев начиная с 1787 года.

К вышеизложенным трем официальным ветвям власти в обязательном порядке нужно добавить и существование в США так называемой «четвертой власти», подчёркивающей огромное влияние на американское общество, а именно — Средств Массовой Информации (СМИ.) Надо отметить, что жизнеспособность положений Первой поправки Конституции США о свободе слова и свободе печати — путем оспаривания любых попыток ограничить освещение СМИ тем политики и жизни самого общества, основано на чётком понимании того, что «общественность имеет право знать». Так и должно быть, поскольку свободная пресса, даже если она иногда преступает грань хорошего вкуса, обязательна для сохранения демократического общества. Томас Джефферсон, один из отцов-основателей США, считал, что «такая пресса является наилучшим гарантом свободы», и был готов мириться с ее крайностями, чтобы пользоваться выгодой от постоянной критики, проливающей свет на деятельность правительства.

Описывая систему государственной власти в США, принципы ее разделения и влияние СМИ на жизнь американского общества, вольно или невольно появляется желание сравнить вышеизложенное с тем, что происходит на просторах бывшего Союза. Давайте сравним этот период нашей истории, когда на пороге уже стоял интернет, с тем временем, когда ещё не было электричества и как сказал классик: «при лучине писали». Много это или мало — 20 лет — для того, чтобы заложить основы того, что сделали отцы-основатели США 200 лет тому назад? Неужели столько лет должно пройти, чтобы пришло понимание, что только в условиях здоровой конкуренции возможен политический, экономический или духовный прогресс? Когда политическая власть во многих странах бывшего Союза все эти 20 лет находится в единоличных руках авторитарных правителей, меняющих Конституцию под себя для избрания их пожизненными президентами, ждать прогресса не стоит. Соответственно и другие ветви власти в этих странах, от законодательной до судебной, становятся «фиговыми листами», штампующими указания авторитарной власти, вечной и неменяющейся. А СМИ в таких странах, естественно, будут нам напоминать советские агитки, которые мало кто в те годы смотрел или читал, разве что на принудительных собраниях — секретари парткомов.

Но, что бы сегодня ни происходило во многих тоталитарных и авторитарных странах, в век интернета уже невозможно остановить поток информации, мгновенно пересекающий все «железные занавесы». «Интернет-революции» в арабском мире это реально продемонстрировали всему миру. А если добавить, что за последние годы во многих бывших республиках Союза немало достойных представителей СМИ положили голову на алтарь свободы (Георгий Гонгадзе, Эльмар Гусейнов, Анна Политковская и др.), а масса их коллег и по сегодняшний день томятся в тюрьмах, то начинаешь понимать, что никто в этих странах долго «единоличия» терпеть не намерен. И становится риторическим вопрос о том, откуда коррупция в этих странах и почему нет малого и среднего бизнеса, являющегося основным барометром любого демократического государства? По этому поводу ещё в 1919 году прекрасно сказал Оливер Холмс, тогдашний член Верховного Суда США: «Когда люди поймут, что время опровергло многие воинственные верования, они могут прийти к тому, что желаемое высшее добро лучше всего достигается свободным обменом идеями, что наилучший критерий истины — это способность мысли добиться того, чтобы её приняли в условиях рыночной конкуренции. Такова теоретическая основа нашей Конституции. Это — эксперимент, как является экспериментом вся жизнь». Лучше и не скажешь…