Сен-Дени. Финальный прыжок в варварство

“Здесь у нас отдельная комнатка для женщин в чадрах”. Женщина, как и я – из Орана. Я спрашиваю ее : “Откуда тебе пришла такая идея? В Оране не было ничего подобного” Она отвечает: “Не стоит сравнивать Оран с Сен-Дени. Здесь, в Сен-Дени мусульмане могут жить в своей вере, не делая уступок”.

Февзи Бенхабиб бежал от исламистов во время гражданской войны в Алжире в Сен-Дени. Сегодня город изменился до неузнаваемости. Исламисты оккупировали магазины и улицы. Репортаж потрясенного алжирца опубликован газетой Die Presse – до событий 13 ноября.

21 год я живу в Сен-Дени. Здесь, всего в нескольких километрах от Парижа, я нашел убежище в 94-м. Мой друг, профессор Абдеррахман Фардехеб был убит 26 сентября 94 на глазах его дочери, которую он провожал в школу в Оране исламистами. И тогда я принял решение покинуть мою страну.

В Сен-Дени, на берегах Сены, я рассчитывал найти разнообразие, гостеприимство и толерантность, я надеялся, что смогу жить мирно в кругу семьи, свободным от угроз исламистов, которыми был набит мой почтовый ящик в Оране. Мне было 48 лет и я покинул мой любимый сияющий город, где я работал врачом. Я думал, что больше никогда не столкнусь с ужасами политического ислама.

В последние годы этот страх снова охватил меня. Сегодняшний Сен-Дени не имеет никакого отношения к Сен-Дени прежних времен. Но страна Прав Человека отказывается видеть. В Сен-Дени раскрылась пропасть, которая возвращает страшные воспоминания. Но многие граждане просто отказываются признать, что здесь демократию и плюралистическое общество обгладывает контр-проект.

Где, в это солнечное воскресенье топы и мини-юбки? Куда не кинешь взгляд – чадры, бурки, никабы, простые шарфы, закрывающие лоб, хиджабы. На улице, носящей имя коммуниста-бойца Ссопротивления Габриэля Пери понаоткрывали магазинов исламской одежды. Они называются Dubaï Center и Daffah– процветающая саудовская компания. Наивный спросит – таковы законы спроса и предложения, что же тут плохого? Я более не могу причислять себя к наивным. Моя жена как-то спросила в таком магазине: Мне нужен хиджаб для моей внучке, но она совсем маленькая. Ей только восемь, вряд ли есть что-то подобное. Продавец с готовностью ответил: У нас есть хиджабы для четырехлетних.

Между магазинами одежды – книжные развалы. Вместе с блокбастерами “Ваххабитская мода” продаются буклеты этой маргинальной исламистской группы, главная цель которой – удержать “мусульман” в исламистской орбите и добиться их окончательного выхода из остального общества.

В дополнение к этому – гигантские фаст-фуды – Mak d’Hal подражающие во всем McDonald’s продающие сто процентов халяльные гамбургеры. Рядом – парикмахерская Coiffure Mixte . Ее почти не видно. Владелица объясняет мне: “Здесь у нас отдельная комнатка для женщин в чадрах”. Женщина, как и я – из Орана. Я спрашиваю ее : “Откуда тебе пришла такая идея? В Оране не было ничего подобного” Она отвечает: “Не стоит сравнивать Оран с Сен-Дени. Здесь, в Сен-Дени мусульмане могут жить в своей вере, не делая уступок”.

Как часто я слышу подобные заявления в последнее время? Мои друзья возвращаются в шоке из Алжира и Сетифа. Мой друг, тряся головой, сообщает мне: “На рынке Баб эль-Уд любовники держат друг друга за руки!” Его возбуждение настолько сильно, как будто он увидел голубя, внезапно заговорившего по-английски. Другой говорит: “Женщины сидят на террасах кафе и пьют с подружками, как будто это так и должно быть”. Французы, узнающие меня по моему виду и акценту спрашивают: “И что же, вы едите свинину?” – как будто я их спрашиваю, постятся ли они и ходят на мессу! Почему меня пытаются запереть в клетке религиозной идентичности? Моя невестка, отправляя 8-летнюю дочку в школу, в вопроснике о школьных завтраках отметила крестиком “все” – через несколько дней ей позвонил директор и спросил: “Вы что не знаете, что отметили не халяльную еду?”.

Мой город возродил во мне подозрения, которые я надеялся похоронить на другом конце Средиземного моря 21 год назад. Поток людей, заполняющий каждую пятницу Рю де ла Буланжери – не обычное собрание правоверных. Они приходят к Центру Тавхид, который с 2000 года избрал в качестве своей французской базы Тарик Рамадан. Их так много, что молельные коврики на время перекрывают движение в центре. Эта молельня, которую многие считают мечетью – центром жизни тех, кто следует идеологии “Братьев-Мусульман”.

Я во Франции. Я иду по улице, которая все еще смеет себя называть Рю де Жамбон (Улица Ветчины). Я захожу в новый книжный магазин – и я в отчаянии. На витринах – постеры о том, как научить детей исламским правилам, таким, как не дразнить других, отдыхать на правой стороне и делать три перерыва когда пьешь. На полках можно увидеть сочинения всех исламистских знаменитостей – Хана, Тарик Рамадан, Саид Кутб, Хасана аль-Бана.

Все это до жути напоминает мне Оран начала 90-х., когда исламистское правительство города первым делом закрыло консерваторию, запретило музыку и танцы, и прокляло искусство в качестве импортированного греха. Разе в не в городе Брест, Бретань сняли этого харизматичного имама, рассказывающего маленьким детям о том, что музыку делают для свиней и обезьян?

В Институте Технологий (!), в двух шагах от парикмахерского салона Coiffure Mixte, студенческая организация требует, чтобы лекции не приходились на время намаза. Из-за того, что директор Института осмелился вспомнить о ценностях Республики, он стал жертвой брутальной кампании запугивания, ему угрожали, его машину разбили, его самого избили. Что предприняла полиция? Как отнеслись к этому левые?

В 90-х я видел, как мои алжирские братья бессильны перед лицом гигантской интеллектуальной и логистической машины алжирских исламистов. Исламизм протаптывается потихоньку, мягко, последовательными , маленькими, успешными нахальствами. Вначале они очень стараются никого не напугать – чтобы потом уже никто не помешал финальному прыжку в террор и варварство.

Источник