«Самое мерзкое – антигуманизм»

Сто лет назад родился Ральф Джордано.

Photo copyright: Canva.com

Выдающийся журналист, писатель, режиссер, он был одним из ярких представителей немецкой интеллигенции, олицетворением ее гражданской совести. К публичному слову этого интеллектуала и полемиста прислушивались на протяжении десятилетий. Ральф Джордано, в прошлом жертва нацистских гонений, в годы литературной деятельности стал энергичным поборником социальной справедливости и гуманизма, непримиримым противником правого и левого радикализма, антисемитизма, расизма.

«Потому что я был евреем»

Он родился 20 марта 1923 г. в Бармбеке – «пролетарской зоне» Гамбурга. Его мать, Лилли Зелигман, происходила из купеческой семьи, получила музыкальное образование, частным образом учила игре на фортепиано. Отец, Альфонс Джордано, сын сицилийца, руководителя духового оркестра, подрабатывал пианистом, часто оставаясь без работы. В семье Джордано было трое сыновей. Среднему, Ральфу, исполнилось десять лет, когда к власти в Германии пришли нацисты. Несмотря на это, родителям удалось устроить его и брата Эгона в престижную гимназию с освобождением от платы за обучение. «Первые десять лет моей жизни у меня было счастливое детство… Мы были полностью интегрированы, и я был совершенно нормальным гамбургским мальчиком», – признался позже Ральф.

Атмосфера антисемитизма, постепенно накаляясь, наконец задела и семью Джордано. «Я даже не знал, что на самом деле означает еврей. Еврейство моей матери никогда не играло роли в доме родителей. Мы с братьями не росли религиозными. И моя мама никогда не была в синагоге, как и бабушка, хотя она и дедушка говорили на идише». В мае 1933 г. их впервые навестил гестаповец, проверявший донос о «сомнительных сборищах» в квартире. В 1935-м пришло сообщение о том, что Лилли Джордано как еврейке больше не разрешено преподавать. В гимназии с первого дня учебы класс разделили на «арийцев» и «неарийцев». Бывший друг заявил Ральфу: «Мы с тобой больше не играем, ты еврей». «Это было ужасно. Я был ошеломлен. С его стороны я меньше всего этого ожидал. В тот момент мое чувство принадлежности сломалось».

Поход в школу превратился в пытку. С весны 1938-го новый классный руководитель стал издеваться над Ральфом и ставил ему плохие оценки, обвиняя в списывании. «Он превратил мою жизнь в ад, – вспоминал журналист. – Я хотел убить себя из-за него». Осенью подросток сбежал в городской парк и три дня прятался в канаве, страдая от холода, голода и жажды, пока там его не нашла мать. «С того дня я почувствовал себя субъектом. Три ночи в этом окопе были для меня школой жизни». В 1940-м братьев исключили из выпускного класса гимназии. Семью продолжали подвергать дискриминации и преследованиям. В гестапо юного Ральфа трижды допрашивали, избивали, обвиняя в высказываниях, враждебных Рейху, и добиваясь показаний против своей матери. «Мне был 21 год, и я был самым одиноким человеком во Вселенной. В тот момент я решил: у тебя не будет детей. Они не сделают этого с ними».

Смешанный брак арийца с еврейским партнером и общие с ним дети обеспечивали матери защиту от депортации, но угроза постоянно сохранялась. Осенью 1942-го супругов Джордано вызвали в гестапо, где «арийскому» мужу посоветовали развестись с еврейской женой. Альфонс впал в ярость и пригрозил сообщить о необоснованных требованиях на первую родину, в Италию. Гестапо отпустило их, но с этого момента жизнь жены и детей зависела от статуса «привилегированного» смешанного брака. В 1943-м запрет на профессию был распространен и на отца. Ральф влюбился в немецкую девушку, но ее отец запретил дочери встречаться с ним. «Потому что я был евреем. Мое сердце было смертельно ранено… Большая часть мира была враждебна ко мне».

Во время авианалетов союзников на Гамбург в конце июля 1942 г. семье Джордано удалось бежать на юг. Их квартира была разрушена, все имущество и документы сгорели, зато они скрылись от гестапо. Но в апреле 1944-го полиция обнаружила их, заставила вернуться в Гамбург и выполнять работы по расчистке развалин. Лилли вынудили с угрозой для здоровья сортировать на химической фабрике банки с крысиным ядом. А в феврале 1945-го гестапо уведомило ее о депортации. Ральф уговорил соседку Гретель спрятать его семью в сыром подвале с крысами. Коммунист Эрих Шнайдер тайно снабжал их продовольствием. Однажды они услышали снизу отчаянный крик Гретель. Решив, что гестапо обнаружило убежище, Ральф готов был застрелить мать из пистолета, подаренного Эрихом, чтобы избавить ее от предстоящей расправы, но оказалось, что это Гретель получила весть о смерти мужа.

«Вторая вина, или Бремя быть немцем»

4 мая 1945 г. танки 8-й армии Монтгомери освободили Гамбург. А в январе 1946-го Лилли родила девочку с синдромом Дауна, которая вскоре умерла вследствие принудительного труда матери и пребывания в подвале. Семья Джордано получила квартиру, но на дверях появились антисемитские надписи, а виновных полиция не нашла. Лилли Джордано десять лет добивалась признания своей квалификации и компенсации за утраченное фортепиано. А ее старшие сыновья планировали отомстить мучителям-нацистам, включая одного из учителей гимназии. Его нашли, но оставили в живых – противостояние братьев Джордано бесчеловечности нашло иной выход. Ральф сформулировал свое кредо: «Освобождение от страха в любой момент возможной насильственной смерти, потому что моя мать – еврейка, было, есть и будет ключевым опытом моего бытия». Еврейский парень решил остаться в Германии в качестве журналиста, разоблачать преступления нацистов, объяснять дегуманизацию общества времен национал-социализма и критиковать решения властей, дававшие возможность бывшим нацистам уйти от возмездия. «Я выжил, но еще остались убийцы; я считал бы себя дезертиром, если бы сдался».

В 1946-м Джордано стал членом еврейской общины в Гамбурге и в то же время вступил в компартию, которую в ФРГ вскоре запретили. Полагая, что «враги (коммунисты) моих врагов (нацистов) должны быть моими друзьями», он в 1955-м переехал в ГДР, учился в Лейпциге на факультете журналистики Литературного института. А через два года вышел из рядов компартии и вернулся в Гамбург. Причиной стало принципиальное расхождение с идеологией и практикой сталинизма. В 1961 г. Джордано опубликовал книгу «Партия всегда права», в которой самокритично свел счеты со своим 11-летним заблуждением. Его поразило, как жертвы национал-социализма в ГДР превратились в верных сторонников коммунистической диктатуры.

Ральф Джордано стал корреспондентом еженедельников Spiegel и Allgemeine Jüdischе Wochenzeitung. С 1958 г. по поручению Центрального совета евреев в Германии он освещал в прессе западногерманские судебные процессы над нацистскими военными преступниками, возмущаясь мягкостью большинства приговоров. Эти материалы он объединил в сборнике «Шрамы, следы, свидетели». Успехи публициста привлекли внимание СМИ, и в апреле 1961 г. его приглашают в редакционную группу Восток–Запад телевидения NDR в Гамбурге. А в 1964-м он перешел в WDR в Кёльне, где работал до выхода на пенсию в 1988-м. За более чем два десятилетия Джордано снял около 100 телевизионных документальных фильмов о национал-социализме и сталинизме, написал более 20 книг.

Главной темой его творчества оставалось преследование евреев в гитлеровской Германии. Еще в 1942 г., в разгар нацистской вакханалии, он задумал роман о судьбе своей семьи, издав его спустя 40 лет. Фамильная сага «Бертини» сталa бестселлером, а затем основой пятисерийного фильма. В ней показана трагическая история гамбургских евреев при нацизме, а жизнь героя стала символом многострадальной участи юноши, пережившего Холокост. Ежегодно в день памяти жертв национал-социализма в Гамбурге вручается Премия «Бертини» за моральное мужество, проявленное в борьбе с неонацизмом.

Немецкие политики пытались представить Германию ХХ в. в качестве жертвы обстоятельств. Бурную полемику вызвала книга Ральфа Джордано «Вторая вина, или Бремя быть немцем» (1987). В ней автор первой коллективной виной немцев назвал их активную и пассивную поддержку Гитлера, прямое и косвенное соучастие в злодеяниях нацизма либо равнодушие к ним. А вторую вину он усмотрел в том, что значительная часть немцев и в послевоенной Германии не осознала полностью масштабы преступлений Третьего рейха и не признала свою ответственность за них. Это проявилось в фактической амнистии нацистских преступников всех рангов, включая судей, прокуроров, военных, дипломатов, бизнес-лидеров, которые реинтегрировались в западногерманское общество при содействии К. Аденауэра и Ф.-Й. Штрауса. Джордано назвал это «позорным миром с преступниками», который привел в ФРГ к формированию лицемерной «политической культуры».

Данная проблема стала центральной и в его книгах «Если бы Гитлер выиграл войну», «Путешествие по Германии», «О культе воина в бундесвере», «Беседы с пережившими Холокост»; в фильмах «Идеальное убийство» и «Евреи Кёнигсвинтера»; в статьях «Нет и трижды нет!», «Быстрый мир с преступниками» и др. В автобиографии «Воспоминания пришедшего оттуда» (2007) персонажи названы подлинными именами, а политические и исторические обобщения глубже, чем в «Бертини». Получив тысячи писем о денацификации в стране, Джордано проанализировал их в брошюре «Как это поколение может еще дышать?». В 1990-х гг. он неоднократно обращался к общественности с предупреждением об опасности неонацизма. Стойкая политическая позиция сделала его мишенью более чем двухсот угроз убийства со стороны правых радикалов. А когда в 1992 г. он подал в суд на канцлера Гельмута Коля с требованием эффективных правительственных контрмер, то получил отказ.

В 2001 г. Джордано выступил против судебной волокиты и попыток обелить эсэсовца, убившего в концлагере отца еврейского журналиста. В рецензии на его книгу Ральф обозвал адвоката, оправдывавшего преступника, «бесчувственной жабой». За оскорбление ему грозило тюремное заключение, но более 200 немецких писателей встали на его сторону. Он беспощадно разоблачал различного рода отрицателей Холокоста. А в мае 2002-го раскритиковал писателя Мартина Вальзера, который пытался оправдать германский реваншизм и осудить «инструментализацию Холокоста». В июле 2004-го Джордано выступил с речью в Берлине в связи с 60-летием восстания в Варшаве против немецких оккупантов, напомнив слова президента Романа Герцога: «Прошу прощения за то, что немцы сделали с вами». Упомянув и о страданиях немецкого народа в годы Второй мировой войны, он подчеркнул историческую вину Германии и выразил сочувствиe еврейским жертвам национал-социализма.

«Демократия – дело хрупкое»

«С годами, – отмечал еврейский историк Арно Люстигер, – у Джордано развилось больше сочувствия к страданиям и смерти людей, принадлежащих к другой группе, чем к его собственной». Его глубоко волновали судьбы национальных меньшинств всюду, где их подвергали гонениям. Он поведал о гитлеровских преследованиях цыган и о турецком геноциде армян. В 1986 г. снял документальный фильм «Армянского вопроса больше не существует: трагедия народа», вызвавший шумную реакцию, в том числе – письма с угрозами автору. При вручении ему в октябре 2004 г. Апостольской церковью Армении ордена он подчеркнул, что Турция должна признать этот геноцид, прежде чем войти в Евросоюз.

Джордано вел телерепортажи «из горящих очагов планеты», посетил 25 стран третьего мира, одним из первых поднял тему германского колониализма (фильмы «Хейя Сафари – Легенда о немецкой колониальной идиллии в Африке»; «Трущобы – задворки человечества»; «Голод – вызов жизни и смерти», «Колумбийская трагедия» удостоены телевизионной премии Grimme). В книгах «След» (1984) и «В огненных сердцах мира» (1990) он отстаивал интересы социально незащищенных слоев и сожалел о слабости демократии, не способной гарантировать им безопасность. Джордано последовательно боролся с антигуманизмом и ксенофобией правых экстремистов. В 1991 г. он выступил против нападений саксонских неонацистов на торговцев из Вьетнама, контрактников из Мозамбика и на беженцев. А в 1992-м в открытом письме Гельмуту Колю потребовал решительных мер против неонацистов в Мёльне, по вине которых поджог общежития привел к гибели трех турок.

Вместе с тем Джордано неоднократно осуждал «интернационал одноглазых», в котором «одна фракция слепа на правый глаз, а другая – на левый». Он критиковал левых «демократов», отстаивавших право мусульман на безграничную иммиграцию в Германию и открытие в ней мечетей. Так, в 2007-м он решительно выступил против строительства мечети-колосса в Кёльне исходя из неспособности исламистов к успешной интеграции в демократическое сообщество. Утверждал, что «проблема не в мечети и не в миграции, а в исламе», вызвав гнев и угрозы со стороны исламских фундаменталистов, а также обвинения от левыx еврейскиx публицистов в «правом радикализме». Джордано открыто заявил: «Я буду продолжать занимать критическую позицию в отношении тех… кто использует антизападную идеологическую обработку, чтобы преподавать шариатские уроки, и кто отказывается от демократических стандартов, таких как совместное обучение, уроки сексуального просвещения, смешанные виды спорта, школьные поездки и гендерное равенство… Я не хочу сталкиваться с паранджой или чадрой на улицах Германии, равно как не хочу слышать крики муэдзинов с минаретов высотных домов… Шариат неконституционен, является скандальным анахронизмом, окаменелостью устаревшей человеческой эпохи и серьезным препятствием на пути к реформе и модернизации ислама». Он подчеркнул неспособность исламского мира к самокритике и рефлексии, а интеграцию мусульман в германское общество назвал «провалом».

В 2011 г. Джордано в открытом письме президенту ФРГ Кристиану Вульфу подверг критике его тезис, будто ислам – такая же часть Германии, как христианство и иудаизм, и не противоречит демократии, верховенству закона, плюрализму. «Столь тревожное незнание реальности, наивное уравнение ислама с требованиями ЕС лишает нас дара речи… Политкорректность не должна быть односторонней». Высмеивая «социал-романтиков», «людей доброй воли» и прочих «иисусиков», он призвал честных сограждан «защищаться от тенденций, которые несут в себе традиции, обычаи и привычки турецко-арабского меньшинства, той недоброжелательности, переходящей во враждебность, что кроется за их лицемерными признаниями достижений свободы и клятвами в верности конституционному строю… Ислам несовместим со свободой слова и совести, равноправием женщин, отделением религии от государства, – короче говоря, с демократией». В интервью он уточнил: «Я не туркофоб и не антимусульманский гуру… Но с уверенностью человека, пережившего Холокост, я имею право указывать трусливым немецким политикам на их ошибки. И я буду продолжать делать это, ведь только так можно защитить ту единственную форму общественного устройства, при которой я себя со времен гитлеровского нацизма чувствую в безопасности, – демократическую республику».

В марте 1992-го Ральф Джордано опубликовал эссе «Эти левые, неспособные к трауру», направленное против функционеров из бывшей ГДР, «трубадуров сталинизма» и «полезных идиотов-ленинцев», не сумевших и не пожелавших искренно отречься от коммунистических догм и преступлений прошлого. Он так хлестко характеризовал их: «Бессмертная каста оппортунистов в толстыx очкаx, строгие начальники вчерашнего дня, которые все еще цинично правят сегодня, тихо проскользнув из царства государственной командной экономики в прибыльное царство социальной рыночной экономики… Они пытаются прославлять и оправдывать ностальгический социализм с его вымышленной демократией… Их „декретированный антифашизм“ и мнимая „денацификация“ подменили реальную переоценку нацистского наследия в ГДР… Для левых, неспособных скорбеть о прошлом, дискуссия о будущем „социализме с человеческим лицом“ имеет особую функцию: отвлечь внимание от своей ответственности за реальный социализм с нечеловеческой гримасой».

В этой связи Джордано вновь обратился к ошибкам своей молодости: «Нет прощения слепоте и глухоте по отношению к голосам, отражавшим ужасы сталинизма во всем мире, прощения „добросовестности“, отвергающей открытия как болезненные фантазии „классового врага“… Я до сих пор содрогаюсь при воспоминании о том, что лично для меня значило быть сталинистом: постоянное внутреннее напряжение, пренебрежение к собственному интеллекту, сужение всех творческих способностей и все более совершенная ловкость избегать истины, угрожающей собственным убеждениям. Потеря гуманной ориентации, что осуждали на Западе и отрицали в собственном лагере». Истинным гуманистам Джордано напоминал: «Демократия – дело хрупкое. Вы должны за нее бороться!»

«Я прикован к этой земле»

Из любознательности и по велению сердца Джордано изъездил полмира, посетив 37 стран. Об одном из таких путешествий он рассказал в 2000-м, отправившись в месячное турне на родину своего деда Рокко, в путевых очерках «Сицилия, Сицилия! Возвращение домой», получивших высокую оценку критиков.

Но самым ярким жизненным впечатлением стало для него посещение в 1991-м Земли обетованной. В итоге он написал уникальную книгу «Израиль! Волей небес Израиль» – признание в любви к этому островку демократии в арабском мире. Четыре месяца путешествовал Ральф Джордано по Ближнему Востоку, встречался с израильтянами и палестинцами, секулярными евреями и ультраортодоксами, политиками и писателями. Джордано многогранно изобразил ближневосточный конфликт: интифаду, движение поселенцев, сложную роль израильской армии. Его критический взгляд на проблемы влияния религии на политику и частную жизнь, социальные противоречия между репатриантами из разных стран вызывал протест в консервативных кругах Израиля.

Свое отношение к ближневосточному конфликту Джордано выразил четко и определенно: позиция германских властей, пытающихся соблюдать нейтралитет по отношению к обеим сторонам конфликта, стала фактическим поощрением терроризма. В 2005 г. он сказал: «Главной ложью является убеждение в том, что, если бы не было нынешнего ближневосточного конфликта, арабский мир был бы свободен от проблем. Этот конфликт исторически существует не так давно. Кризис же исламского мира шире, а его причины – в политической системе арабских государств». На своем ожерелье он носил звезду Давида, оставаясь нерелигиозным. «Связь с моим еврейством объясняется существованием Государства Израиль, которому я в любое время признаюсь в любви, не отказываясь использовать критический метод, – признался он. – …Мои отношения с Израилем очень сентиментальные и полностью независимы от действий политиков».

В апреле 2007-го на вопрос «Если бы вы отвернулись от Германии, куда бы вы пошли?» Джордано ответил: «В Израиль! Германия – мое трудное культурное отечество, но еврейское государство – моя родина, моя любовь, мое беспокойство и моя критика, но эта критика окутана любовью и заботой об Израиле… Признаюсь: мое сердце трепещет достаточно часто об этой Родине».

И все же своим самым дорогим местом Ральф Джордано считал Гамбург: «Я был и останусь жителем этого города… У меня колотится сердце и спазмы подступают к горлу всякий раз, когда я вижу его». Писатель испытывал благодарность Гамбургу за свое спасение и за то признание, которое город ему подарил. И несмотря на то, что Джордано много лет жил, работал и умер 10 декабря 2014 г. в Кёльне, он до конца своих дней оставался членом Еврейской общины Гамбурга.

Последние публикации Ральф Джордано собрал в книгах «Я прикован к этой земле» и «Воспоминания о тех, кто ушел». И в преклонные годы он оставался властителем дум и одним из духовныx лидеров нации. За свою журналистскую, литературную и общественную деятельность он получил множество наград, среди них – премии Grimme, им. Xанса Фаллады (1988), им. Хайнца Галинского и Федеральный крест «За заслуги» (обе 1990), медаль Гамбурга за вклад в искусство и науку (1993), премию им. Германа Зиншеймера (2001), премии им. Лео Бека (2003), Германско-израильского общества Аахена (2013) и Артура Кёстлера (2014). «У меня всегда был руководящий принцип: будьте добры к другим, тогда они будут добры и к вам, – писал он. – Даже в самые мрачные времена я был верен ему, хотя испытал много моментов, заставлявших сомневаться в том, что жизнь прекрасна».

Давид ШИМАНОВСКИЙ, «Еврейская панорама»

Ральф Джордано в 2008 г.