Русско-еврейская душа

Точнее, сказано было «русско-украинско-еврейская душа». Сказано было во время производственной пьянки по поводу какого-то советского праздника на заводе 3-й категории имени Ватутина, производящего механические детские игрушки и расположенного во время оно на месте знаменитой купринской Ямы недалеко от Байкового кладбища в городе Киеве. Там я в то время отбывал трудовую повинность по распределению в качестве начинающего инженера после окончания Киевского Политехнического Института. За столами, ломившимися от бутылок с горячительными напитками и яствами, выстроенными извивающейся змеей из тесного техотдела по извилистым коридорам и упирающейся хвостом в туалет, восседала вся элита завода, включая дирекцию, бухгалтерию, техотдел, начальников и мастеров цехов и слесарей лекальщиков и наладчиков. Не допущены на пир богов были только совсем уж серые штамповщики и сборщики игрушек.

Пьянка была на дурняк, за счет дирекции, которая щедро воровала жесть, предназначенную для корпусов игрушек, но не жадничала и делилась с коллективом посредством подобных пьянок по разным подходящим поводам. Поэтому настроение было самое развеселое, тосты – длинными и чем дальше, тем более замысловатыми и витиеватыми. Так что помимо «русско-украинско-еврейской души», провозглашенной главным бухгалтером, старым Яшей Кацом, обладателем лица и бороды библейского пророка, который после тоста исполнил свой коронный номер, осушив залпом бутылку водки с горла, держа ее без рук только зубами, там было произнесено еще много замечательных перлов вроде «Советский Союз обогнул луну» (по поводу полета первого космического корабля к луне) и т.п.

Я полагаю, что это длинноватое вступление уже настроило читателя на то, что хоть я и собираюсь коснуться занудного, болезненного и страшно изжеванного всеми, кому не лень, включая великого Солженицына, вопроса взаимоотношения двух народов, но собираюсь это сделать не так, как это обычно делается. Я не собираюсь в очередной раз расковыривать старые раны, выяснять, кто умней, кто храбрей, кто кого больше намучил, наплевал в душу и нагадил. Я хочу обратить внимание на изумительный, прекрасный продукт, произведенный, действительно, небезболезненным совместным проживанием этих двух народов, который с легкой руки старого Яши Каца можно назвать русско-еврейской душой. Можно и русско-еврейско-украинской, но, прежде всего, все же русско-еврейской.

В мире вряд ли найдется хоть одна великая национальная культура, которая была бы полностью герметичной, не испытавшей влияния других культур, не подпитанной участием в ней представителей других национальностей. Наоборот, великие культуры, как правило, широко открыты влиянию других культур и участию в них представителей других национальностей. Это в полной мере относится не только к русской, но и к французской, в развитие которой внесли, кстати, немалую лепту этнические русские, американской, к древнему Риму и т.д. Но я не знаю другого такого случая, когда имело бы место не просто культурное взаимодействие, но когда можно было бы говорить о взаимопроникновении душ двух народов.

Кто из русских художников сумел столь пронзительно выразить любовь к русской природе, как Исаак Левитан? А вот недавно мне попалась книга повестей и рассказов Федора Абрамова («Пелагея», «Алька» и др.). И опять тончайшее проникновение в красоту русской северной природы и щемящая любовь к ней. Конечно, фамилия Абрамов – это еще не факт, что еврей. Но есть портрет с весьма еврейской, на мой взгляд, внешностью. Раскапывать его генеалогию не стал. Не люблю я это занятие, выяснять, в каком из гениев или больших негодяев какой процент той или иной крови. Особенно, если это делается из дурного патриотизма: своих возвеличить, чужих обкакать. И хоть я отнюдь не собираюсь тут разводить этот самый патриотизм, но даже с благими намерениями ковыряться в чужих генеалогиях мне противно. Если ошибся, так и будет, на общую картину, надеюсь, это повлияет мало.

А южнорусская литературная школа: Бабель, Багрицкий, Катаев, Ильф и Петров, Олеша, Казакевич («Зеленый фургон»). Какой прекрасный букет с могучим ароматом получился здесь из слияния русской и еврейской душ! И вообще вся Одесса с ее как бы чисто еврейским, но на русской основе юмором. И не только юмором, но совершенно особым ощущением жизни как праздника. Это же ощущение, кстати, и в произведениях авторов упомянутой литературной школы. «Мы были молоды тогда, и мир нам казался цветущим лугом в мае. Лугом, по которому ходят женщины и кони». Или

Вот так бы и мне
В налетающей тьме
Усы раздувать,
Развалясь на корме,
Да видеть звезду
Над бугшпритом склоненным,
Да голос ломать
Черноморским жаргоном,
Да слушать сквозь ветер,
Холодный и горький,
Мотора дозорного
Скороговорки!

Но вот уехали евреи из Одессы и осели в массе своей в американском Бруклине. Конечно, евреи везде сохраняют чувство юмора. Не пропало оно и у бруклинских евреев. Но, как говорил Аркадий Райкин: «Нет, есть, конечно, но не то!». Нет уже того праздника жизни. Т.е. одесский юмор он, конечно, еврейский, но и русский тоже. И немножко еще и украинский. Да, впрочем, там есть еще что-то греческого, арнаутского (албанского), молдаванского и гагаузского. Богатый букет, оттого и аромат особый. Но главное в нем, конечно, русско-еврейская душа.

Это взаимопроникновение душ двух народов проявилось не только в участии евреев в русской культуре (а тут можно было бы привести длиннющий список великих и не столь великих имен) и во влиянии их на русскую душу. Но в еще большей мере – во влиянии русского духа и души на русских евреев и еврейскую культуру. Евреи, живя 2 тысячи лет в рассеянии и участвуя в созидании культуры тех народов, среди которых они жили, умудрились все эти 2 тысячи лет сохранять и свою культуру. Но эта культура сводилась в основном и почти исключительно к бесконечному толкованию Ветхого Завета и Талмуда и толкованию толкований. А вот современная светская литература, не в виде участия в чужой литературе, а своя, на идише появилась у евреев только в 19-м веке и именно на территории России. И за короткий период своего существования (сегодня она практически почила в Бозе, благодаря отъезду многих евреев в Израиль, где государственный язык не идиш, а иврит, и ассимиляции оставшихся) сумела создать мировые шедевры. Я имею в виду, прежде всего, Шолом-Алейхема. Так вот, хотя писал он на идише и писал в основном о евреях, проживающих в черте оседлости, т.е. в относительно замкнутой и изолированной от русских среде, но сам-то он вышел из этой узкой местечковой среды и хорошо зачерпнул русского духа. И этот дух, на мой взгляд, хорошо чувствуется в его чисто еврейских произведениях. Особенно в таких его вещах, как «Блуждающие звезды» и «Стемпеню». Особенно в теме любви в этих произведениях.

Наше еврейское восприятие любви, идущее еще от царя Соломона («Песнь песней») без русского влияния, оно преимущественно, если не исключительно, чувственное, телесное.

И чем я виновен, что хищною силой
Полны мои руки близ шеи близ милой…

Русское же восприятие, оно тоже не бестелесно, но больше все же связано со щемящей душой, чем со вздутой ширинкой. Это свойство характеризует, конечно, не только русских. Линию водораздела между народами тут можно провести по географической широте: Южные – более чувственные, северные – более душевные (Сольвейг Грига). Или по высоте. (Кто читал рассказ О.Генри «К вопросу о высоте над уровнем моря», поймет меня). Но европейские народы после сексуальной революции сместились, если можно так сказать, к югу, утратив душевность в любви. Это, несмотря на то, что их поп-искусство нафаршировано словом love, как булка изюмом. Но это не та love, что у Шекспира в «Ромео и Джульетте». При этом вместо южной чувственности они развили холодный, а зачастую извращенный секс. Ну, не считать же все эти виагры, вибраторы и надувные куклы за южный темперамент. И русские тоже не избежали этого влияния и даже сегодня, несмотря на встречное движение и громкие возмущения гнилой современной западной системой ценностей, продолжают смещаться в эту сторону. Язык – лучший свидетель тому. Необычайно богатые оттенками чувств русские слова: «любовь», «страсть» и даже «трахнуть» и «е..ать» почти полностью вытеснены и заменены холодным скользким, синтетическим «секс», «иметь секс». И слово «душа» тоже редко всплывает сегодня в этом контексте. Но все же у русских и процесс этот начался намного позже и не зашел так далеко, как на Западе. А уж во времена Шолом-Алейхема тут и не пахло сексуальной революцией, словом «секс» и попсой. Зато были Тургенев, Бунин, Куприн с его «Олесей» и «Гранатовым браслетом». А еще раньше их был Пушкин, который хоть и писал в дневнике «Вчера трахнул в карете Анну Керн», но в стихах писал:

Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.

И создал образы Татьяны Лариной, Дубровского и Маши и т.д.

И вот отсюда, мне кажется, душевный окрас любви в «Блуждающих звездах» и «Стемпеню» Шолом Алейхема.

Еще пример взаимопроникновения душ русских и евреев это супер русские роли в кино, сыгранные евреями и супер еврейские – сыгранные русскими. Эвелина Быстрицкая в роли Аксиньи в «Тихом Доне» и многочисленные роли очень русских бабок, сыгранные Пельцер – с одной стороны и Гоцман и его друг Фима из кинофильма «Ликвидация», сыгранные Машковым и Маковецким – с другой.

К чему я все это написал? К тому чтобы все культуры слились в единую мировую? К тому чтобы евреи из Израиля возвращались в Россию? – Ни то и ни другое.

Ведь для того чтобы было возможно слияние душ, необходимо, чтобы были индивидуальные непохожие души, которые могут сливаться, нужны народы с их индивидуальной душой и культурой. А что касается возвращения евреев из Израиля в Россию, то я за то, чтобы у евреев был свой дом, где они могли бы развивать свою культуру, и я боролся за это в свое время. Сохраняя свою индивидуальность в течение двух тысячелетий в рассеянии, мы, безусловно, заслужили это. Кроме того, как не прекрасен продукт слияния русской и еврейской душ, но двухтысячелетний опыт учит, что это не гарантирует от будущих гонений и трагедий на почве антисемитизма. Конечно, я ничего не имею против тех отдельных евреев, которые так прилепились душой к русскому народу, что предпочитают остаться в России и даже вернуться из Израиля в Россию, как Михаил Казаков. Кстати, я знаю и русских, которые прилепились душой к еврейскому народу, еще живя в России, и некоторые из них уехали в Израиль. Но в общем плане, как говорил Соломон Мудрый, «есть время разбрасывать камни и время собирать камни». И сегодня время собирания евреев в своем доме.

Но я не хотел бы, чтобы прекрасный продукт слияния русской и еврейской душ был полностью принесен в жертву идее собирания еврейского народа в своем доме и просто канул в лету, как будто его и не бывало. Мне хотелось бы, чтобы русские евреи в Израиле сохранили часть русской души и обогатили ею возрождающуюся там еврейскую культуру.

И еще я хотел бы, чтобы в нашем сегодняшнем мире, в котором стремительно нарастают национализм с сепаратизмом, многие задумались бы о том, что разделение народов, прошедших длительный путь совместного проживания и породнившихся душами, совсем не обязательно есть хорошо. И что тут не надо обезьянничать: каким-то народам да лучше расстаться, а каким-то лучше продолжить свой совместный путь.

А. Воин