Романтизация тиранов – гнилая привычка

В 90-м, когда моего отца отправили работать на Кубу, Фидель был у власти уже 31 год. Первое, что поразило в Гаване – число подростков-попрошаек. Стаи и одиночки, их было много, очень много, а туристов мало. И если что-то перепадало одной стае, нужно было ещё суметь добычу удержать – остальные не собирались стоять в очереди, подаяние могли и отнять в подворотне.

Гавана была похожа на декорации к арт-хаусному фильму: остатки испанских замков разрушались, возведённые американцами небоскребы пугали запущенностью, по дорогам ездили редкие яркие звероящеры в основном производства советского автопрома. Или страшные остовы ПАЗиков – без окон, без дверей, ощетинившиеся шоколадными конечностями. Всё залито солнцем. И приправлено вытатуированным на сердце “Куба – любовь моя!”.

Городок Моа, где отец трудился на комбинате, встретил нас коротким инструктажем от дяди Лёши: “Хотите чтоб что-то вам сделали сегодня, а не маньяна (завтра) или порломаньяна (послезавтра), готовьте рейхало (подарок). Дядя Лёша говорил “рыгало” и громко смеялся.

Получить постельное белье – взятка, оформить бумаги – взятка, попросить три ключа от двери собственного дома – взятка. Ну, как взятка. Банка тушёнки, пачка печенья или немного конфет. “Не развращайте туземцев, – напутствовал дядя Лёша, – нам тут ещё коммунизм строить, много не давайте!”

Мы прибыли на остров Свободы в смутные времена, когда никаким дустом окопавшихся здесь советских специалистов на Родину не выкуришь, а потому места в отстроенном чехословаками элитном закрытом городке нам не хватило. И мы полностью погрузились в местную жизнь.

Кубинец получал от правительства типовую квартиру в пятиэтажке, с одинаковой фанерной мебелью, холодильником, плитой и телевизором советского производства. Он приходил в эту жизнь голодранцем, с узелком личных вещей перемещался с казенной квартиры на квартиру и уходил, не оставляя наследства.

Иметь земельный участок – запрещено, иметь личный транспорт можно только отдельным категориям служащих, ловить рыбу, собирать раковины, кокосы и любые фрукты – нельзя, это собственность государства. На тропическом острове, где всё росло с утроенной силой, а океан мог прокормить каждого, кубинец сидел на сухом пайке. При изобилии морских гадов, главным праздничным блюдом являлась жареная курица с гарниром из риса и бобов. Потому что курица выдавалась раз в месяц.

По тархете (социальной карте) на семью из двух взрослых и ребёнка на месяц кубинец мог получить:
Половая тряпка – 1 шт
Мясо – 2 кг
Курица – 1 шт
Рис – 2 кг
Бобы – 2 кг
Яйца – 12 штук
Хлеб, картошка, бананы – минимальное количество, так, чтобы не опухнуть от голода.
Просто пойти в продуктовый магазин и что-то купить кубинец не мог – только паёк. Он мог зайти в магазин бытовой техники и посмотреть, как в музее, на товар, подсчитать, сколько сотен лет он должен работать, чтобы купить телефон или телевизор.
Кроме шуток, при универмагах были продавцы-экскурсоводы, что водили и просто показывали.

Однажды в Сантьяго нам с мамой приглянулся термос на витрине огромного универмага. Такой толстый термос, чудовищный, расписанный ядовитыми пионами. Магазин уже закрывали две синьоры, мама лихорадочно рылась в сумке, но смогла найти лишь шесть крошечных карамелек. За эти конфеты нам открыли магазин, продали термос и сожалели, что не могут помочь чем-то ещё.

Раз в неделю в дома кубинцев давали воду. Ставить цистерны-накопители на крышах разрешалось только советикам, поэтому у нас вода была всегда. А кубинцы крутились, как могли. На комбинате, где работал отец, зарплата у всех была одна – 125 песо. Уборщица ты или бригадир, роли не играет. Пройдите в кассу, у нас все равны. Отношение к труду было соответствующее. Зато всем полагался бесплатный обед – полбутылки молока и булочка.

На помойке возле дома мы как-то подобрали облезлого, но злого, как дьявол, котёнка. В руки он дался только потому, что бок был ошпарен и сил на борьбу не осталось. Мы его выходили, хоть и не получили в ответ ни капли расположения. Примерно через месяц котёнок снова удрал на помойку, где и был забит камнями – местные подростки не любили конкуренции в хлебных местах.

Нелегально купить продукты или выменять на поделки кубаши могли у нас. Поэтому в подъездах постоянно сновали челноки. Тут нужен был глаз да глаз – обворовывали они виртуозно. Хотя иногда мне казалось, что мама специально оставляла вещи в коридоре. Наш холостой сосед дядя Олег любил поговорить о распущенности кубинок. К нему часто по ночам приходили женщины, обычно он расплачивался курицей. Была одна дама, что нравилась ему особенно. Ее мужа на шухере мы чаще всего видели у подъезда.

Самое интересное, что советики смотрели на эту жизнь, получали больший паёк, гоняли вороватых кубашей, продавали им еду, получали секс за еду, могли решить любую проблему за еду – и по-прежнему считали Фиделя героем. Они принимали условия, при которых становились паханами на зоне легко и свободно, распевая под гитару песни о команданте.

Мне было 12 лет, я часто включала телевизор, чтобы заглушить беспрерывный ор соседского попугая. По телевизору выступал Фидель. Он любил делать это на свежем воздухе, на площади можно было собрать много народу. Под палящим солнцем люди стояли и слушали, как фигура в военной форме выкрикивает лозунги. Чем хуже становилась международная обстановка, тем дольше он говорил. Час, два, три, четыре, пять, шесть. Однажды он говорил 12 часов. Наши кубинские друзья рассказывали, что люди падали в обморок и никто не смел им помочь.

Мы сдружились с двумя студентками из Мединститута. Айда и Дильбис. Высокая мулатка и толстенькая рыжая девица. Будущие врачи – элита страны. Они жадно слушали рассказы о мире, в ответ говорили нам о том, что для плохо образованных соотечественников единственный способ достойно существовать – это армия. Еда, одежда, казарма – полная упаковка. Поэтому и девочки и мальчики маршировали с надеждой на светлое будущее.

Когда отношения Союза и Кубы резко испортились, советикам была поставлена задача в 24 часа убраться оттуда. Фидель дал добро на линчевание, имело смысл поторопиться. Уже на пороге автобуса мы увидели плачущую Айду. Она сказала, что Дильбис арестовали. Прошло 25 лет, а меня до сих пор трясёт от беспомощности.

Романтизация тиранов гнилая привычка. Так часто мы делаем героев из подонков и подонков из героев. Фидель правил с 1959 по 2011. Потом пришел Рауль, он был из того же гнезда стервятников, но первое, что он сделал – отпустил узду. В 2011 году кубинцы узнали, что есть Интернет. Пусть пока и только внутренний. В 2011 году они узнали, что можно купить мобильный телефон и позвонить близким. Это стало огромным откровением для нации. Вот ЭТО, понимаете?

В песне прекрасной кубинской группы Буэно Фе есть строки: “Мы можем увидеть Луну через телескоп, но не имеем права узнать, что происходит рядом. Мы остров, во всех смыслах его одиночества”.

Если кому-то это кажется свободой, пусть примерит на себя.

Юлия Баканова
FB