Революция ублюдков

Решительная победа Барака Хусейна Обамы на президентских выборах главной сверхдержавы нынешнего мира сопровождалась невиданной для Америки поляризацией политического, общественного и, в конечном счете, культурного дискурса. Не слишком удачный и не слишком удачливый претендент Митт Ромни сошел со сцены. Ромни сошел, а поляризация осталась, и осталась надолго. Сейчас можно констатировать, что именно в этом заключается истинный итог судьбоносных американских выборов: окончательное оформление, вернее, возвращение основного конфликта современности. Конфликта, близкого к неразрешимому.

На одном полюсе находятся те, кто полагает — осознано или инстинктивно — что общество должно развиваться сообразно культурной традиции, саморегулирующейся и самовоспроизводящейся. Традиции, чьи правила и нормы поведения формируются естественным эволюционным путем, как результирующий вектор многих разнонаправленных общественных сил. Эти нормы не всегда устраивают всех, и это хорошо: иначе традиция закостенела бы в неизменном виде, то есть прекратила бы развиваться, превратившись в мертвое тело. Именно несогласные, идущие против основного течения, сообщают ему слабый, но действенный импульс, меняющий, в конечном счете, направление стрежня еще на один градус в ту или иную сторону. Но речь при этом идет о минорных поправках, а не о кардинальном повороте потока, не о сооружении плотины, призванной превратить реку в озеро. Нормы традиционалистского общества меняются постепенно — еще и оттого они всегда освящены авторитетом веков. Эти правила формируются не воспаленным мозгом одинокого идеолога и не откровением единичного пророка: сама цивилизация сносит и высиживает их, как курица цыплят, так что в итоге не слишком понятно, что было раньше — яйцо или несушка.

Другой полюс занимают сторонники рациональной модели радикального преобразования общественного устройства, те самые пророки и идеологи, которые не заинтересованы, сложа руки, наблюдать за вышеописанной наседкой. На их взгляд, куда разумней употребить яйца на омлет, а вместо долговременного высиживания придумать нечто простое, логичное и, главное, справедливое. Ну, например, общественное равенство. Это ведь несправедливо, когда один купается в роскоши, а другой перебивается с хлеба на воду, не так ли? Разве не логично тогда отобрать у первого и раздать вторым? Или взять телесно-духовное здоровье человечества. Это ведь несправедливо, когда здоровые должны страдать от губительных генетических заболеваний и прочих холер, заносимых в мир всевозможными уродами и неполноценными расами? Разве не логично тогда… (как бы это сказать, чтобы не употреблять неприятных слов… а, вот есть красивый термин «эвтаназия») — разве не логично в таких случаях применять эвтаназию? Или, скажем, воспользоваться окончательным решением того или иного надоевшего (например, еврейского) вопроса? Логично, еще как логично.

Я затрудняюсь назвать обитателей первого полюса иначе, чем просто нормальными людьми. Действительно, до относительно недавнего времени они составляли абсолютное большинство. Конечно, случалось, что тут и там объявлялся какой-нибудь пророк, объявлявший себя Мессией, а свои идеи — Спасением и увлекавший за собой некоторое количество сброда. Но, как правило, цивилизация легко справлялась с этими маргинальными флуктуациями. Первой по-настоящему серьезной встряской стала грандиозная (по тогдашним технологическим меркам) отвратительная и разрушительная резня, впоследствии названная Великой Французской революцией. Ее страшная тень провисела над всем XIX веком и накрыла человечество лишь в XX. Но зато уж накрыла, так накрыла.

Тогда-то, после ВФР, на общественную сцену и выбрались в поистине массовом порядке представители второго полюса. Как их только не именовали — и якобинцами, и социалистами, и анархистами, и нигилистами, и разумными эгоистами, и футуристами, и фашистами, и коммунистами, и национал-социалистами, и социал-демократами, и социал-революционерами… Имен и впрямь было много, зато полюс один — тот самый, второй, нетерпеливый. Ради простоты этих деятелей чаще всего называли и называют «левыми». Ну, а «левость» предполагает наличие «правости». Так бывшие «нормальные люди» с первого полюса чисто терминологически превратились в «правых».

Кого-то, возможно, и устраивает эта странная терминология, ставящая в оппозицию (и, таким образом, уравнивающая в правах) нормальный люд и апологетов «логичных» идеологий нетерпения, но, на мой вкус, она совершенно искусственна. С терминологией у «левых» вообще проблема, и не только в деле поименования полюсов. Выше мы уже сталкивались с подобной незадачей, когда говорили о переименовании безобразного «убийства» в элегантную «эвтаназию». Что характерно; слова, обычно столь послушные и ясные, обретают в устах обитателей второго полюса неожиданную многозначность и неопределенность. Этот факт хорошо отразил Оруэлл в своем романе «1984»; там, если помните, Министерство Любви занимается пытками, Министерство Правды — фальсификацией, а стены зданий украшены лозунгами типа «Война — это мир».

Всё это неслучайно: дело в том, что умозрительная целевая модель «второполюсников» принципиально не в состоянии отобразить всю сложность живой материи и потому неизбежно сталкивается с ее непреодолимым сопротивлением. Поначалу это является для «левых» рационалистов неприятным сюрпризом («ну как же так — ведь наши умозаключения были так логичны!»), и они пытаются преодолеть сопротивление силой. Так на свет появляются военный коммунизм, гестапо, диктатура пролетариата, диктатура политкорректности и проч. Но, как ни стараются «левые» прокрусты и провосты обрубить многомерное тело реальности под свои шаблоны, ничего не получается — уж больно «суха теория» — любая, даже самая логичная. И тогда, дабы сохранить лицо, неизбежно приходится называть неудачу удачей, войну — миром, а дерьмо — мирром. В результате, ложь и мошенничество имманентны любым «второполюсникам», с какими бы благими намерениями они ни начинали свой крестовый поход.

Я испытываю сейчас немалое неудобство, ибо всё, что написано выше, прекрасно известно всем, кто читает эти строки. Известно и то, чем в предыдущем веке закончились для человечества эксперименты социалистов всех мастей, приставок и суффиксов. Казалось бы, этот урок должен был послужить надежным антидотом против губительного «левого» вируса. Поначалу так оно и было. Падение Берлинской стены, ознаменовавшее символический конец века-людоеда, выглядело торжеством Цивилизации, возвратом уставшего от кровопролитий человечества к традиционным нормам, к проверенной тысячелетиями морали.

Увы, мы ошиблись. Никогда не следует недооценивать гоблинов. «Левый ренессанс», свидетелями которого мы являемся в Европе и обеих Америках, ставит нас и наших детей перед недвусмысленной угрозой нового Гулага и нового Аушвица.

Лозунг «левых» не изменился, он все тот же: «Отнять и поделить!» На их знаменах начертаны все те же слова о «мире» (который на деле означает «войну») и о «социальной справедливости» (которая на деле означает «тотальный произвол»). За ними следуют все те же толпы люмпенов, нелегалов, бездельников. Они столь же умело отыскивают себе временных союзников в среде национальных меньшинств и маргиналов. Но есть в этой ситуации и новые элементы по сравнению с прошлым веком — скажем, с ленинской Россией конца 10-х или с гитлеровской Германией начала 30-х.

Прежде всего, это негласный договор о дружбе и взаимопомощи, заключенный «левыми» с воинствующим исламом. На первый взгляд, такой симбиоз выглядит невероятным, но это впечатление обманчиво.

Начать с того, что обе эти идеологии универсальны, то есть претендуют на всеобщность и мировое господство. Именно поэтому они настроены крайне агрессивно по отношению к любому проявлению национальной государственной идентичности. Пример, на котором ясно виден общий угол зрения «левых» и мусульман — Израиль. Сравните:

1) Израиль недопустим для ислама, потому что самим фактом своего существования он препятствует формированию монолитного ядра будущего победоносного джихада. Поступательный момент священной войны «правоверных» напрямую зависит от успеха или неуспеха в ликвидации этого очага «неверных», тлеющего в самом сердце исламской уммы.

2) Израиль недопустим для «левой» доктрины, потому что самим фактом своего возникновения в качестве национально-ориентированного государства в разгар нивелирования оных он препятствует утверждению «прогрессивной» тенденции исчезновения национальных государств, национальной идеи. Поступательный момент всепланетного шествия «общечеловеческих ценностей» напрямую зависит от успеха или неуспеха в ликвидации этого островка национализма, тлеющего в самом сердце западной цивилизации.

Не правда ли, сходство поразительно?

Логика союза «левых» с исламскими метастазами в Европе базируется на точно такой же основе. Активно проталкиваемый ими так называемый «мультикультурализм» направлен отнюдь не на поддержку тех или иных миноритарных культур, но на подавление культуры коренной, которая, собственно, и служит базой национальной традиции, национального государства. «Левые» стремятся уничтожить отдельную особость национальных государств; ровно та же цель преследуется и агрессивным исламом. Да, итогом процесса разрушения они видят разное будущее («левые» — красное знамя всеобщей социальной справедливости; мусульмане — зеленое знамя всеобщей исламской уммы), но это уже относится к следующему этапу, обозначенному словом «затем» из известного программного гимна («весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем…»).

Конечно, не следует искать тут сложносочиненную конспирацию — ее нет. Да ее и не требуется: и «левые», и исламисты автоматически, инстинктивно принимают атакующую стойку, едва лишь заслышав об Израиле, о национальном государстве, о коренной национальной традиции. Им вовсе не нужен общий штаб, чтобы оказаться в рядах одной и той же демонстрации — вполне достаточно общности лозунгов. Это-то и делает их союз чрезвычайно опасным: ведь речь тут идет не о тактической смычке на время той или иной предвыборной кампании, но о совпадении идеологическом, глубинном.

Отсюда — восторг, с которым «левая» пресса и «левые» идеологи встретили салафистскую по сути «арабскую весну». Еще бы — ведь для них она знаменует все ту же любимую тенденцию ликвидации национальных государств на пути к желанной «всечеловеческой универсальности».

Если приглядеться, то можно подметить и другие общие черты двух этих всемирных джихадов.

И братья-социалисты, и братья-мусульмане активно подкармливают слабые слои населения, тем самым способствуя их люмпенизации (ведь, как мы помним, именно люмпены обычно составляют наполнение «революционной массы»).

И те, и другие принципиально неспособны на создание каких бы то ни было собственных ценностей, материальных или духовных (всё по той же причине принципиальной нестыковки их идеологии с реальностью). Поэтому они вынуждены вовлекать в свою орбиту всевозможных производящих «полезных идиотов».

И «левые», и «моджахеды» не ограничивают себя какими бы то ни было моральными правилами. Ради победы над врагом хороши любые средства — в этом смысле Ленин, Троцкий и Мао были совершенно согласны с Мухаммадом. Подтасовки, вранье, инсценировка, подлог — методы абсолютно те же, что на выборах в Белый дом, что в перестрелке на перекрестке Нецарим.

Последнее обстоятельство, на мой взгляд, диктует и отношение к «левым» со стороны нормальных людей, которых я по-прежнему отказываюсь именовать «правыми». Моральная нечистоплотность всегда оправдывалась братьями-социалистами либо «пролетарской моралью», либо «революционным самосознанием», либо «светлым будущим всего человечества», либо «примером пророка»… — впрочем, последнее больше относится к братьям-мусульманам. Но нет никаких причин, по которым эти «оправдания» должны приниматься нами, нормальными людьми, не связанными ни узами «всечеловеческих универсальных идеологий», ни законами инверсного «левого» словаря.

Мы по-прежнему имеем полное право называть подлость подлостью, ложь — ложью, а ублюдков — ублюдками. И в условиях нынешней поляризации, когда ублюдки перешли в наступление по всему фронту, а кое-где даже празднуют победу, особенно важно называть вещи своими именами. Мы — не «правые», мы — норма. Они — не «левые», они — подлецы, хотя бы потому, что подло исповедовать «левую» идеологию после ужасов XX века. Чем четче, чем недвусмысленней будет проведено это разграничение, тем меньше будет у них шансов привлечь на свою сторону «полезных идиотов» и колеблющихся маргиналов.

Потому что неправильно видеть в недавних победах «лево»-исламского фронта неизбежное следствие сложившейся электоральной картины. Понятно, что люмпены всегда будут естественными, гарантированными союзниками социал-салафитов. Ублюдки всегда тянутся к ублюдкам. Но из этого вовсе не следует, что здоровые консервативные силы не могут бороться за влияние в тех здоровых слоях населения, которые по тем или иным причинам поддались на обман «левой» пропаганды. В конце концов, нормальные люди всегда поймут нормальных людей. Правда, для этого требуется одно условие: четко обозначить свое отличие от мира марксов-энгельсов и хусейнов-мухаммадов.

Нужно вывести «левый» и любой другой джихад из сферы моральной легитимности. Нужно понять: речь идет не о просто о «другой системе взглядов», но о страшной чуме, которая едва не уничтожила наших родителей в прошлом веке и теперь угрожает реваншем нам и нашим детям. Нужно заявлять об этом во всеуслышание на каждом углу, на каждой странице, пока нормальные люди не станут испытывать тошноту при звуке слов «социалист», «анархист», «коммунист» — точно такую же тошноту, какую они испытывают уже, слыша слово «фашист». Если это получилось по отношению к идейным кузенам «леваков» — нацистам, то почему бы не добиться того же и по отношению к ним самим? Если для этого понадобится новый Нюрнбергский процесс — пусть будет процесс. Их нужно судить — именно судить, а не вступать в спор, придавая тем самым видимость законности той лживой, чреватой большой кровью белиберде, которую они несут. От них нужно брезгливо отворачиваться и зажимать нос.

Отказывайтесь от сотрудничества с ними — любого сотрудничества. Чем раньше нормальные люди предоставят этих воинов джихада самим себе, тем раньше они сдуются. Только так мы, человечество, сможем противостоять новому наступлению «левой» чумы. Только так мы сможем помешать перерастанию этого наступления в новую Великую революцию ублюдков. Только так мы сможем избежать новой катастрофы — еще более разрушительной, чем прежняя.

Левый значит подлый — каждый из нас должен помнить эту простую истину и поступать соответственно. Каждый — на своем месте, у своего стола, станка, штурвала, компьютера, пикапа, прицепа, прицела. И тогда мы обязательно победим. Обязательно. Ведь мы — нормальные люди.

berkovich-zametki.com