Пётр Межурицкий | Здравствуй, Газа!

После драматического десятичасового заседания военно-политический кабинет принял историческое решение об оккупации Газы. Как же теперь не вспомнить события, связанные с добровольным уходом Израиля из Газы, что поставило еврейское государство на грань существования.

Photo by Emad El Byed on Unsplash

Забегая несколько вперед, напомню, что когда Нетаньяху стал премьером, он во время своего первого государственного визита в ельцинскую Россию сказал в интервью, что трудно быть премьером в Израиле, потому что в еврейской стране пять миллионов премьеров. Эта шутка остается актуальной по сей день, хотя за истекшее время население страны выросло до десяти миллионов. Сегодня расскажу о своей встрече с бывшим премьером, потому что мне довелось стать современником и свидетелем того, как замкнулся почти тридцатилетний виток от принятия решения выйти из Газы до решения вернуться в нее.

Осенью 1992 года меня в составе небольшой группы писателей пригласили в офис бывшего премьера Израиля Ицхака Шамира, только что – пару месяцев тому назад – проигравшего парламентские выборы. Приглашенных на встречу отобрал Эфраим Баух, бывший тогда председателем Союза русскоязычных писателей Израиля. Понятно, что пригласил он тех, кто придерживался правых политических взглядов. Беседа получилась довольно долгой. Шамир интересовался, кто как устроился – я тогда был рабочим в пекарне – нам тоже было о чем его расспросить. Для нас это был совершенно легендарный человек, подпольщик во времена английского мандата, о котором Бен-Гурион говорил, когда взял его на госслужбу, несмотря на чуть ли не полное различие во взглядах, что такого человека безопаснее держать рядом с собой.

Шамир интересовался у нас, почему “русские”, проголосовали за Рабина. Что ответил я? Я рассказал, что работаю по двенадцать часов в день, а со мной вместе драит полы и унитазы после смены один доктор философии, человек пять инженеров, а сам я – учитель русского языка и литературы. Стоит ли удивляться тому, что большинство из нас проголосовали против правительства Шамира? Поведав это, я не постеснялся спросить, а почему это страна с четырехмиллионным населением за год приняла миллион человек, заведомо обрекая большинство из них на, мягко говоря, работу не по специальности? Почему было не принимать людей, как США, то есть по квотам, что позволило бы принять новых граждан по-человечески?

– А потому, – ответил Шамир, – что в вашей стране сложилась такая ситуация, что если бы мы срочно не приняли этот миллион, то в Советском Союзе дело дошло бы до еврейский погромов.

В тот момент я ему не поверил. Сейчас, когда прошли десятилетия, я полагаю, что вряд ли он так уж ошибался. Антисемитские страсти в России и ее колониях всегда зашкаливали, а уж в голодные и обидные для русского народа девяностые они вполне могли от теоретических построений о еврейском засилье перейти к практическим действиям, если бы на глаза русскому человеку попался этот самый миллион евреев, который принял Израиль, где ему, конечно, тяжко досталось, зато лично не пришлось головой отвечать за деятельность Чубайса и Березовского, как бы хорошо или плохо они ни спасали Россию. .

И только после этого речь зашла о Газе. Бывший премьер спросил меня, что я думаю о переговорах с арабами. И я ответил, что Иерусалим — это вообще не предмет для переговоров ни с кем и никогда, чтобы ни было, а вот из Газы нужно уходить, пусть там как хотят, так и живут.

После моих слов Шамир долго начал объяснять, почему из Газы уходить нельзя. Тщетно. И хотя в течение буквально двух лет я не только убедился в правоте его слов, но удивился тому, как же он точно описал процесс быстрого превращения Газы в абсолютную машину террора, направленную исключительно на уничтожение евреев – всех, без разбора, но тогда, во время беседы я подумал, что все же он – Ицхак Шамир – слишком ястреб, несколько оторвавшийся от действительности.

И вот круг замкнулся. Мы исправляем ошибку, на которую наверняка не только мне указал более тридцати лет тому назад Ицхак Шамир.

А прямо сейчас, извините, но от всего сердца – экспромт:

АРАБАМ ЗЕМЛИ ИЗРАИЛЯ

Как бы поздно ни проснулся,

кто б меня ни разбудил,

здравствуй, Газа, я вернулся,

извини, что уходил.