Промежуточные итоги пятилетнего кризиса

Прошло пять лет с начала одного из самых длительных кризисов в истории мирового хозяйства. Срок достаточно большой, поэтому можно подвести «итоги», пусть даже пока промежуточные. А они пока очень неоднозначные.

Если посмотреть на статистику, то с формальной точки зрения кризис почти закончился. Так, данные по крупнейшей экономике мира — США, свидетельствуют, что она вышла, наконец-то, на докризисный уровень. Индекс промышленного производства на протяжении всей прошедшей части 2013 года находится всего лишь на 1 процентный пункт ниже уровня докризисного 2007 года. А что касается данных по ведущим отраслям американской экономики, то они еще более оптимистичны. Так, выпуск автомобилей всех видов в 2013 году находится в районе 11 млн. шт. (это столько же, сколько и в 2007 году), сборка гражданских коммерческих самолетов далеко превзошла предкризисный уровень (601 единица в 2012 году против 441 ед. в 2007 г.).

Правда, немного подкачало строительство новых жилых домов — в 2012 году их было введено 781 тыс. единиц, хотя докризисный максимум (в 2005 году) составлял 2 млн. 68 тыс.ед. Но с этим трудно что-либо сделать — в предкризисный период жилья было построено так много, что распродажа созданных запасов займет очень много лет; и пока эти запасы не разойдутся, они постоянно будут оказывать угнетающее воздействие на строительную отрасль. Хотя сама отрасль демонстрирует подъем — с минимума в 553 тыс. ед. в 2009 году она увеличила ввод, как мы только что показали, до 781 тыс. ед. в прошлом году и, судя по данным за первые 7 месяцев текущего года, превзойдет и этот уровень.

Вот только уровень безработицы остается достаточно высоким. Хотя в августе 2013 он составлял 7,3% от экономически активного населения, снизившись с кризисного максимума в 10% в октябре 2009 года, но до достижения докризисного минимума в 4,4%-4,6%, который наблюдался в 2006-2007 годах, ему еще далеко.

Таким образом, изрядно затянувшееся посткризисное восстановление худо-бедно завершилось. Однако, говорить о том, что восстановление вот-вот сменится новым подъемом, пока, к сожалению, не приходится, так как предыдущее развитие привело к появлению очень глубоких диспропорций, ликвидировать которые за пять лет, прошедших от начала кризиса, оказалось невозможно.

Основным содержанием экономического цикла 1998-2008 годов, который предшествовал кризису, было бурное развитие Китая и Индии, которое во многом было вызвано переносом производства в эти страны из США. В то время казалось, что все контрагенты данной операции получают от нее только бонусы. Китайцы и индусы развивают отечественное производство, создают новые рабочие места и увеличивают благосостояние своих граждан. В свою очередь, американские компании снижают издержки и наращивают прибыли, американские потребители получают товары, сделанные в Китае и Индии, по стабильным ценам, а государственный бюджет США мог наращивать расходы, не боясь столкнуться с жесткими ограничениями, так как большую часть его дефицитов покрывали инвесторы из того же Китая.

То есть, на первый взгляд, всем было хорошо, но, как показали кризис 2008 года и посткризисное пятилетие, этот перенос производства создал такие трудности для американской и мировой экономики, что она до сих пор не может их преодолеть; и поэтому новый экономический подъем по-прежнему остается под вопросом.

Сразу надо оговориться, что сам по себе перенос производства в другие страны не является чем-то новым для экономики США, так как этот процесс происходил практически все послевоенные десятилетия. Как только то или иное производство оказывалось чересчур затратным, его отправляли или в Латинскую Америку, или в Японию и Южную Корею, или в Юго-Восточную Азию. Правда, масштаб переноса, произошедшего в последнее десятилетие перед кризисом, затмил все предыдущие и привел, как теперь уже понятно, к гораздо более серьезным последствиям, чем это было раньше.

Вследствие этого переноса на пути дальнейшего развития американской экономики возникло два барьера. Во-первых, изменившееся распределение доходов между компаниями и наемными работниками и, во-вторых, изменение структуры расходов хозяйственных агентов.

Как известно, перенос производства был стимулирован крайне низкой заработной платой в Китае и очень высокой заработной платой в США. В 2006 году средняя часовая ставка всех занятых в США составляла около $20 в час, что при 40-часовой рабочей неделе дает $800 в неделю, или $3300 в месяц. В Китае в это же время заработная плата составляла 24 тыс. юаней в год, или 2000 юаней в месяц, что по условному курсу в 6 юаней за доллар составляет $330. То есть разрыв в заработных платах был в 10 раз. В настоящее время ситуация поменялась не слишком сильно. Часовая ставка в США в августе 2013 года составляет около $24 в час, $960 в неделю или $4000 в месяц. А в Китае годовая заработная плата повысилась до 43 тыс. юаней, или до 3500 юаней в месяц, что по тому же фиксированному курсу 6 юаней/$ дает $580. Таким образом, разрыв в заработных платах, хотя и сократился до семи раз, по-прежнему остается очень высоким.

Переводя производство в Китай, американские корпорации серьезно экономили на изготовлении трудоемких товаров, и смогли получать за счет этого дополнительную прибыль. А вот у значительной части американских рабочих и служащих, ставших вследствие этого переноса полностью или частично безработными, произошло значительное снижение доходов. Таким образом, финансовое положение американских компаний резко улучшилось, а вот финансовое положение американских трудящихся сильно ухудшилось.

Но, если у занятых на производстве (а теперь, соответственно, бывших занятых) падают доходы, то они вынуждены сокращать свои расходы. А сокращение расходов, в свою очередь, приводит к падению потребительского спроса и вызывает снижение производства в отраслях, производящих потребительские товары и услуги. В этих отраслях тоже сокращается занятость и доходы, что еще больше снижает общие потребительские расходы. И вот эта спираль падения занятости, доходов и расходов будет раскручиваться до тех пор, пока вся экономика не остановится.

Попытки удержать эту спираль от раскручивания, естественно, предпринимались, и одна из этих попыток хорошо известна — это резкое расширение потребительского и ипотечного кредитования. Но эти мероприятия по поддержанию потребительского спроса оказались крайне неудачными и только привели к дополнительным трудностям и у заемщиков, и у кредиторов.

Была ли возможность избежать подобного развития событий естественным путем? Можно предположить, что такая возможность, и не одна, существовали; но, как оказалось на практике, их не смогли (или не захотели) использовать. Первая возможность состояла в том, что перенос производства в Китай и Индию должен был бы вызвать, по идее, общий рост доходов и потребительского спроса в этих странах. И этот рост действительно имел место; но он был недостаточно сильным, чтобы компенсировать падение потребительского спроса в США, причем как раз по той самой причине, по которой произошел перенос производства — крайне низкая заработная плата на китайском и индийском рынке труда.

Более того, китайское политическое и экономическое руководство считало, что если низкая заработная плата — основное (если не единственное) конкурентное преимущество Китая, то надо всеми силами удерживать ее на стабильно низком уровне. И, несмотря на серьезное давление, которое оказывалось американскими и европейскими политиками, пытавшимися вынудить китайское руководство повысить заработную плату и социальные начисления, оно всерьез задумалось о росте внутренних доходов только после начала кризиса. Причем задумалось не потому, что хотело повысить уровень благосостояния своих граждан, а чтобы заместить сильно просевший внешний спрос внутренним спросом, и поддержать тем самым выпуск продукции в отечественной экономике.

Другая возможность состояла в том, чтобы американские корпорации, получавшие сверхприбыль от инвестирования в Китай и Индию, могли снизить цены на продаваемую продукцию, изготовленную в этих странах и, тем самым, поделиться частью свой прибыли с рядовыми потребителями. Если бы цены снижались, то тогда падение потребительского спроса в США, несмотря на падение доходов и занятости, было бы не таким сильным. Но ждать подобного рода поведения от корпораций было бы в высшей степени странно — они ведь производство переносили как раз для того, чтобы получать эту сверхприбыль и класть ее себе в карман, а не для того, чтобы делиться ею с кем попало.

Таким образом, «естественным» путем избежать накапливания диспропорций не удалось, как не удалось и снизить их давление «искусственным» путем. Поэтому исправление диспропорций стало возможным только в ходе сурового экономического кризиса.

Но одной диспропорцией — падением доходов американских домохозяйств и ростом доходов корпораций — дело не ограничилось. Более серьезной проблемой оказалось нежелание тратить получаемые доходы и, соответственно, большая склонность к сбережениям, причем как у домохозяйств, так и у корпораций.

Финансовая политика домохозяйств хорошо понятна — они вынуждены сокращать расходы, так как им надо отдавать долги, созданные в докризисное время и, кроме того, они теперь желают иметь собственные сбережения, чего за ними уже давно не замечалось. Подобного рода изменение поведения вызвано массой причин, и не последнюю роль здесь играет необходимость выплачивать увеличившийся первый взнос по ипотеке.

Политика корпораций в области расходов тоже понятна — зачем вкладывать деньги в расширение производства, если, во-первых, уже имеющиеся мощности загружены не полностью и, во-вторых, если нет новых изобретений, которые смогли бы стимулировать появление еще одного сегмента спроса.

В результате такого «дружного» объединения усилий по экономии домохозяйств и корпораций образовался финансовый тромб, который закупоривает всю финансовую систему США, да и мировой экономики тоже.

Единственным транжирой остается государство, которое, стремясь компенсировать резко сократившийся спрос, тратит деньги налево и направо. Но толк от этого, увы, небольшой, так как все дополнительные расходы государства в конечном итоге оседают на счетах корпораций и домохозяйств в виде их дополнительных сбережений.

Здесь надо сказать, что если сбережения оседают в банках (или других финансовых институтах), то последние могут использовать эти ресурсы для кредитования реального сектора. Но, к сожалению, до настоящего времени банки не могли полностью использовать эти ресурсы, так как спрос на кредиты сильно упал. Все теперь сберегают, и никто больше не хочет брать кредиты и. соответственно, влезать в долги. Да и сами банки тоже теперь предпочитают держать большую часть своих ресурсов в качестве резервов, а не предоставлять их своим клиентам.

Выход из этой ситуации будет, естественно, стандартным. Или появится какое-нибудь новое изобретение, которое позволит создать новый сегмент рынка, что вызовет приток инвестиций в этот сегмент; а уж новые инвестиции простимулируют и рост занятости, и рост доходов, и рост спроса и выпуска. Или имеющиеся налицо во всех секторах экономики материальные активы, после того, как они изрядно поизносятся, будут заменены на новые. А эта замена, что тоже естественно, потребует роста расходов и увеличения выпуска продукции. И тогда, может быть, мировая экономика выйдет из депрессивного состояния.

Григорий Гриценко, polit.ru

.
.
.