Принцесса Непала

В начале XXI века современникам казалось, что Россия больна.

На каждом углу Тверской-Ямской веселыми табунками стояли блудницы, получившие меткое прозвище «сайгаки».

Застенчиво толпились у Лубянки безусые юноши с нарушенной половой ориентацией.

Из недр ночных баров зазывно звучал, бился в синкопированной истерике, похотливый саксофон.

А свежий ветер трепал над оживленной магистралью транспаранты с рекламой памперсов выполненных по программе «Сколково».

Словом, Москва оставалась Москвой.

Я почти в сомнамбулическом забытьи подошел к памятнику Пушкина.

«Умом Россию не понять!» — прочитал я на постаменте и задумался.

А, если попробовать?!

— Пожалуйста, дайте на корочку хлебца, — прервала мои размышления чумазенькая девушка, закутанная с головы до ног в пеструю материю.

Я присмотрелся.

Изящные линии скул и носа, смуглая молодая кожа, кругленькая точечка над носом.

— Три дня не ела, — на ломаном русском пролепетала незнакомка.

— О’кей, — я крепко взяв красотку за смуглую лапку, повел в ближайший «Макдональдс».

Уже на следующий день я понял, что хочу жениться на Мэри, так по-русски звали девушку из далекого Непала.

Мэри что-то туманно, на лексически бедном русском, объясняла свое появление на Пушкинской площади, но я ничего не понял.

Как-то вечером Мэри опять что-то щебетала о причинах своего пребывания в заснеженной, медвежьей России.

Я лишь обескуражено всплеснул руками.

Барышня в сердцах схватила хрустальную салатницу, изготовленную в Гусе Хрустальном, грянула ее об пол.

Салатница подпрыгнула на шашечках паркета, не разбилась.

Я добродушно рассмеялся, заметив что салатницы из Гуся Хрустального делаются по программе «Нанотехнология» и выдерживают очередь из «Калаша».

Билеты на ЯК-42, вылетающий из Быково, я заказал по сотовому.

В Непале стояла оглушительная жара, странная даже для этих мест.

Пальмы в раскаленном мареве трясли тропическими ветвями.

Истерично орали яростные шимпанзе, устало мотали морщинистыми ушами черные слоны, в небе парили какие-то соколы.

— Так где же твои пращуры? — спросил я у Мэри.

И тут же увидел человека в оранжевом хитоне, вывернувшего из-за отрога Джомолунгмы.

— Папочка! — кинулась к нему дочурка.

Оранжевый папа с чувством собственного достоинства поцеловал дщерь, перебирая янтарные четки, вопросительно кинул взор на меня.

Вот уже год, как я, Юрий Козлов, живу в Тибетском монастыре, где правит бал настоятель и одновременно папа Мэри, монах Шива.

Шива за месяц-другой научил меня приемам рукопашного тибетского боя без правил, заставил похудеть на двадцать кг, питаясь исключительно ботвой ананасов, запиваемой мочой молодых шимпанзе.

Теперь я выгляжу, как огурчик!

На мой вопрос, нужно ли мне навсегда оставаться в Тибете, Шива сурово ответил:

— Ты — нужен именно России. Горы проживут без тебя.

— Папа, я давно хотел спросить.

— Спрашивай.

— Как Мэри оказалась в России.

— По совету Тибетского ламы. Дабы обрести мужа.

— Вот оно что…

И я, оставив у тестя Шивы свою очаровательную и неутомимую в постели молодую жену Мэри, срочно отбыл в Москву.

Я с головой ушел в отчеты о тибетских вулканах и скоро весьма преуспел.

Мне дали премию за лучшую научную работу года, к тому же наградив «горящим» билетом обратно в Тибет.

Весьма кстати.

Тесть Шива как раз звал меня покорять Эверест.

К письму Шива приложил записочку Мэри, где супруга описала снежного человека Ивана, своего личного друга, которого папа сначала обратил в дзен-буддизм, но теперь Ваня почему-то стал тяготеть к левацкой идеологии маоизма.

Муки ревности одолели меня.

Что еще за Иван?

Вот так фокус!

В эпистоле папа Мэри, достопочтенный Шива, в проброс написал, что имеет прямое отношение к королевскому престолу Непала, так что, в скором времени, я, может быть, стану принцем.

В аэропорту меня вместе с Мэри встречал снежный человек Иван.

Пока на такси ехали домой, разговорились по душам.

Ваня из России, заблудился в снегах Тибета, постепенно оброс шерстью и стал снежным человеком.

От Вани воняло псиной и снежным мужиком.

Нет, на такого моя малышка вряд ли клюнет.

Зря волновался.

Я поцеловал Мэри и взглянул на тибетский ландшафт за окном.

— Вообще-то, я маоист, — помрачнел Иван. — Помните тезис товарища Мао? Три года страданий, тысячу лет счастья.

— Поговорим лучше о вулканах, — заиграл я желваками. А сам подумал: «Сколько же больных сынов России бродит по земному шару?!»

Артур Кангин
kangin.ru